Страница 10 из 12
– С этим поспорить сложно, но не могла же его сестра что-то напутать… Несколько раз говорила про Канаду. Скорее всего, это он ввел ее в заблуждение. Но с какой целью? Письма и открытки без марок и конвертов, потом эта пишущая машинка…
– Какая пишущая машинка? – шеф удивленно взглянул на меня. – Ты мне ничего об этом не говорил.
Я в подробностях рассказал ему о моем телефонном разговоре с мадам Флоренц, в котором она объяснила, почему брат печатал письма на машинке, а не писал от руки.
– Все это очень и очень странно, – месье Бернар, вскочив со своего кресла, начал прохаживаться по кабинету, как маятник – туда и обратно. – Мутные открытки без сопроводительных посланий, письма без конвертов… Так, к тому же, и почерк невозможно сравнить. Видишь ли, сухожилия порезал! А еще выходит, что нашего Легранжа и вовсе не было в Канаде. Зачем ему весь этот цирк? Он явно не был идиотом.
И явно что-то скрывал…
– Может, все это время он находился совершенно в другом месте? – осенило меня. – Но никому не хотел об этом рассказывать. Вот и придумал Канаду.
– Ну и зачем? – возразил шеф. – Он, что, бывший разведчик-нелегал, вышедший на пенсию по возрасту? Даже если и так… Врать сестре зачем? Можно ведь рассказать почти все, но не особо вдаваясь в подробности.
– Не знаю… Я составил список студентов, которые учились с ним в одной группе. Серж должен собрать о них информацию, и я собираюсь потом побеседовать с каждым, вдруг узнаем что-нибудь интересное. Может, он дружил с кем-нибудь из них?
– Это правильно, ты молодец. Действительно, давай пока не будем делать поспешные выводы, а дождемся, что поведают его сокурсники.
На том мы и порешили.
Серж позвонил через три дня и продиктовал три адреса с номерами телефонов из моего списка, под пунктами три, семь и девять. Под этими цифрами были записаны мужчина и две женщины.
Мадам Вайолет я позвонил первой и договорился о встрече, пояснив, что я журналист по имени Андрэ, и речь пойдет о ее бывшем сокурснике – Николя Легранже. Я специально не стал наводить тумана, а практически раскрыл все карты, так будет проще расспрашивать. Мол, пропал сразу же после войны, и, возможно, эмигрировал в другую страну. Человек в такой ситуации, видя глубокую заинтересованность, может вспомнить даже давно забытые детали и подробности прошедших событий. Наверное, было бы лучше, если бы я назвался частным детективом. Но мою физиономию иногда показывали по телевизору, что мешало сохранять таинственность без риска быть узнанным.
Мадам Вайолет с максимальными подробностями поделилась своими воспоминаниями о Николя, описав его характер и неуемную тягу к истории. Даже вспомнила его шутливое выражение: «Летопись прошедших событий – это наше будущее».
– Иногда он на полном серьезе говорил, что все события, которые сейчас происходят, уже когда-то были, – засмеявшись, пояснила мадам Вайолет. – Любил историю с мистикой ассоциировать. Мол, археологи уже находили предметы нашего быта в нетронутых тысячелетних египетских захоронениях.
– А с кем дружил Николя из группы?
– Да, в принципе, ни с кем. Со всеми были у него ровные отношения. Разве что с Даниэлем они каждый год в экспедиции отправлялись.
– А куда?
– О, проще сказать, где они не были. Сразу же после окончания первого курса им крупно повезло, их приняли в группу археологов под руководством самого профессора Люмле. Туда нереально было попасть с улицы и по блату… Профессор лично отбирал кандидатуры при собеседовании. Не знаю, чем они глянулись светиле науке, причем первокурсников он обычно не брал в свои экспедиции, считая, что это желторотые недоучки. Мы очень были рады, что наши сокурсники попали в такую почетную группу, и даже втайне завидовали им.
– А после учебы?
– До меня доходили слухи, что он полностью посвятил себя археологии и продолжал ездить в экспедиции вплоть до начала войны. Ну, а во время войны и после я больше о нем ничего не слышала. А что все-таки случилось? Почему вы его ищете?
– Родственники попросили, его сестра. По ее сведениям, Николя эмигрировал, не то в Америку, не то в Канаду.
– Понятно. Война многих раскидала по миру, – вздохнула мадам Вайолет.
– Скажите, а у вас сохранились групповые университетские снимки?
– Конечно. Я иногда просматриваю их. Приятно и грустно вспоминать молодость. Дети разъехались. Живу сейчас одна, что еще делать!
– Можно взглянуть?
– Да, сейчас принесу.
Мадам Вайолет ушла в другую комнату. Было слышно, как она перебирает бумаги в скрипнувшем дверкой шкафу. Через несколько минут принесла толстый семейный альбом и положила на стол.
– Вот наша выпускная фотография, – пролистав страницы, мадам указала на большой групповой снимок.
– Вот это я, – мадам Вайолет указала на молоденькую девушку с прической каре. – А это Николя.
Хотя пожелтевшей фотографии было уже больше пятидесяти лет, благодаря качественной съемке на хороший фотоаппарат снимок сохранял отчетливость, и все лица можно было разглядеть в подробностях. Я присмотрелся, и увиденное повергло меня в шок. Это был не Николя Легранж! Вернее сказать – не наш Николя Легранж. Такого поворота событий я никак не ожидал. Конечно, люди стареют, и внешность постепенно меняется, но здесь однозначно был запечатлен другой человек. Абсолютно ничего общего: скулы, нос, форма губ, разрез глаз, цвет волос… Все совершенно другое! Но кто же тогда на моих снимках? И я решил показать мадам Вайолет фотографию нашего Легранжа.
– Скажите, пожалуйста, вам не знаком этот человек? – поинтересовался я у хозяйки, передавая ей снимок. – Может, он тоже учился с вами? Правда, эта фотография сделана гораздо позже, где-то уже в восьмидесятые годы. Только не спешите, посмотрите повнимательнее.
Мадам Вайолет надела очки и начала пристально рассматривать снимок.
– Нет, я его не знаю, – она вернула мне фотографию. – Мне кажется, что и в университете он не учился на нашем потоке…
– И вам этот человек никого не напоминает? – не отставал я от женщины.
– Нет, у меня прекрасная память на лица, – категорично ответила мадам Вайолет. – А кто это?
– Это хороший знакомый месье Легранжа, – ничего лучшего я не мог придумать. – Я думал, что они учились вместе, но, видимо, ошибся. Можно я возьму вашу групповую фотографию с собой? Обязуюсь вернуть в целости и сохранности.
– Возьмите, месье Андрэ Горнье, – улыбнулась мадам Вайолет. – Вы хоть и назвали только свое имя, но я вас сразу узнала. С удовольствием читаю ваши публикации.
После этого разговора мне хотелось сразу же побежать к шефу с докладом, но, немного подумав, решил не горячиться, а довести опрос сокурсников до конца. А вдруг мадам Вайолет все-таки что-нибудь перепутала? Вероятности, конечно, мало. Чувствуется, что у этой женщины ясный ум и действительно хорошая память. Но мало ли, что здесь может быть… Вдруг она по каким-то причинам побоялась выдать Николя и намеренно указала мне на другого человека? Эмиграция, потом внезапное таинственное возвращение… Может, его все эти годы кто-то искал, и друзья юности об этом знают? Да ну, бред какой-то! Прямо детектив про шпионов получается, а не жизнь добропорядочного историка… Но, тем не менее, нужно сначала собрать более полную информацию, и тогда уже делать выводы. Сержу я тоже решил пока ничего не говорить. Может, еще что всплывет.
Вторая бывшая студентка, под номером семь в моем списке, ничего в принципе добавить к сказанному мадам Вайолет не смогла. Она точно так же не опознала моего мнимого Легранжа. И месье Пети подтвердил, что человек с такой внешностью не учился в их группе, а с настоящим Легранжем показал общую студенческую фотографию, на которой я без труда узнал того же самого Николя, что и на снимке мадам Вайолет. В ответ на мою просьбу месье Пети так же, как мадам Вайолет, любезно разрешил на время взять фотографию, где Николя Легранж был запечатлен со своими товарищами на студенческой вечеринке по поводу успешного окончания зимней сессии.