Страница 73 из 237
Потрясение от поражения А. В. Самсонова было велико, и Ставка поначалу опасалась, что следующим шагом немцев станет удар по Варшаве и далее в тыл Юго-Западного фронта. 31 августа штаб Верховного главнокомандующего принял весьма важное решение: «В случае безусловной невозможности в течение ближайших дней достигнуть решительных над австрийцами успехов, будет указано армиям Ю.-З. фронта отходить»511. В результате возможным стало очищение всего Привислянского края. Тем не менее Верховное командование сумело прийти в себя и принять правильное решение о поддержке войск, действовавших против Австро-Венгрии, прежде всего боеприпасами. Снарядный вопрос дал о себе знать уже в самом начале войны. М. В. Алексеев указывал на большие незапланированные расходы боеприпасов и просил П. К. Кондзеровского о помощи. Так как Северо-Западный фронт имел меньшую протяженность, а интенсивность боев на нем после провала Восточно-Прусской операции ослабела, то часть парков из запаса решено было перебросить Юго-Западному фронту512.
После провала в Восточной Пруссии великий князь Николай Николаевич принял весьма непростое и ответственное решение о переброске на правый фланг Юго-Западного фронта двух корпусов из состава войск, сосредоточенных в районе Варшавы513. Ставка колебалась, опасаясь движения немцев от Нарева к центру Польши по правому берегу Вислы, однако все же решилась на этот шаг514. Гвардейский корпус, находившийся в Варшаве для предотвращения возможного наступления на город немецкого корпуса Р. фон Войрша, стал перебрасываться к А. Е. Эверту. Весьма своевременная поддержка усилила отступавшие под ударами австрийцев русские части. Уже 29 августа в Люблин из-под Варшавы была отправлена 1-я гвардейская пехотная дивизия515. Направляясь на вокзал, пехота прошла через город. Ее провожали бурными приветствиями. «Толпы народа останавливались на улице, – вспоминал преображенец, – а женщины бросали в ряды полка цветы»516. 30 августа Гвардейский корпус выдвинулся к Ивангороду, а 31 августа он был срочно направлен к Люблину, так как противник находился всего в одном переходе от города517. Переброска шла в спешке, гвардейские части, готовившиеся ранее к действиям в Восточной Пруссии, не получили даже достаточного количества карт Люблина и его окрестностей. В Преображенском полку была только одна (!) такая карта518.
К 30 августа 3-й Кавказский корпус остановил наступление В. Данкля на правом фланге 4-й армии. Австрийцы оказались всего в 30 км от железной дороги Люблин – Ивангород, по которой шли снабжение и переброска войск. На левом фланге армии противник действовал успешнее. Под самой серьезной угрозой оказалась дорога Люблин – Холм519. 19 августа (1 сентября) на люблинском направлении русские войска продолжали отступление. В их тылу находилась железнодорожная станция Травники, на которой уже пылали подожженные интендантами склады, телефон и телеграф были выведены из строя. К вечеру у Травников остались около 300 стрелков, явная подготовка сдачи станции повлияла на их моральное состояние резко отрицательно, и они отступили. В ночь с 1 на 2 сентября железнодорожная связь между Ровно (штаб Юго-Западного фронта) и Люблином (штаб 5-й армии) оказалась ничем и никем не защищенной. Именно в это время М. В. Алексеев посетил Люблин – к счастью, австрийцы не решились занять станцию520.
Гренадерский корпус, понесший значительные потери, продолжал отступление, его боевые возможности резко упали. Травники обстреливались неприятельской артиллерией521. Русские войска отходили на классическую позицию в 16 км южнее Люблина, у деревни Неджвица-Дужа. Летом 1913 г.
в этом районе проходили маневры русской армии, в которых отрабатывалось отражение австро-венгерского наступления на Люблин. Именно на эту позицию отходили тогда русские войска, выполнявшие задачу обороны города. На ней и остановили австрийцев в начале осени 1914 г.522 Следует отметить, что полной уверенности в успехе этого предприятия в ночь с 1 на 2 сентября не было. В тылу у оборонявших Люблин возникла чрезвычайно неприятная картина.
«Чем дальше мы продвигались к востоку, – вспоминал командир роты 81-го Апшеронского полка, – тем картина становилась все мрачнее и мрачнее… Правее полотна железной дороги виднелись спешно отходившие без дорог, полем, обозы в направлении на Люблин. Впереди, на юго-востоке, ясно стало видно пламя и густой дым, и стали говорить, что это горит железнодорожная станция Травники. И без пояснений было видно, что у нас назревает катастрофа, во всяком случае, обстановка сложилась для нас очень неблагоприятно»523. Начальник штаба армии генерал А. Е. Гутор в ночь на 2 сентября утратил самообладание и начал лихорадочно создавать импровизированные отряды, отдавать противоречивые распоряжения, в результате которых войска утомлялись бессмысленными переходами. В 3 часа 30 минут в Люблин из Ровно прибыл экстренный поезд – паровоз и вагон командующего войсками Киевского военного округа. В нем находился М. В. Алексеев.
Генерал успел встретиться с сыном, офицером лейб-гвардии Уланского Его Величества полка. Тот вспоминал слова отца, сказанные на вокзале за время короткой встречи: «.приехал в Люблин, чтоб «помочь, так как вами неладно распоряжаются». Затем сетовал на задержку в пути, нервность тыла и железнодорожников. На мой вопрос, что происходит у Травников, досадливо махнул рукой и сказал: «Как видишь, я проехал благополучно. Нет выдержки, а может быть, и умения. Этот временный нарыв меня не гнетет. Мне больно за мой XIII корпус, который уложили в Восточной Пруссии»524. Начальник штаба Юго-Западного фронта не терял контроля над собой. Очевидно, поэтому он смог верно оценить ситуацию.
Подход подкреплений, переброшенных из-под Варшавы, сыграл решающую роль в срыве попытки Ф. Конрада фон Гетцендорфа овладеть люблинской базой снабжения. Его операция, основанная на предположении, что русская армия будет готова к наступлению лишь к 20 августа, провалилась. Гвардейцы и кавказские стрелки пришли как нельзя более вовремя – в ночь с 17 (30) на 18 (31) августа в войсках, действовавших под Люблином, узнали о поражении А. В. Самсонова. Приход подкреплений способствовал перелому ситуации в пользу оборонявшихся525. 20 августа (2 сентября) апшеронцы нанесли серьезный контрудар по наступавшим на Люблин австрийцам и отбили у них деревню Суходолы. Блестящий, хорошо подготовленный и спаянный в боях в Персии против шахсеванов полк показал себя самым лучшим образом. В плен были захвачены до тысячи человек, трофеями апшеронцев стало 10 пулеметов526.
Восстановить положение под Травниками должна была Петровская бригада – Преображенский и Семеновский полки527. 20 августа (2 сентября) они нанесли контрудар по наступавшему противнику под Владиславовом528. Эти действия были весьма удачными, и в результате австрийские части, в основном сформированные в Боснии и Словакии, были разбиты. Особенное впечатление на солдат противника произвели гиганты-гвардейцы, которые шли в атаку в полный рост. Понеся большие потери, словаки, русины и боснийцы стали сдаваться в плен529. К вечеру 2 сентября противник начал отступать. Отход быстро перерос в бегство, в темноте гвардейцы утратили соприкосновение с австрийцами. Не имея кавалерии, гвардия не могла обеспечить преследование и добить врага530. Австрийцы были остановлены и разбиты, но потери победивших также оказались значительны. Дравшийся на соседнем участке Финляндский полк за три дня боев 25–27 августа (7–9 сентября) потерял около 2 тыс. из 4600 своих солдат (из них 400 убитыми)531. Получив благодаря подкреплениям столь необходимую передышку, с 20 августа (2 сентября) 4-я армия начала готовиться к масштабному контрнаступлению. Вскоре недавно наступавшие на Люблин части противника сами оказались под угрозой окружения. Им пришлось отходить532.