Страница 20 из 237
Свидетель совещания вспоминал: «Наиболее горячо был настроен министр иностранных дел С. Д. Сазонов, который говорил, что речь идет о великодержавии России и ее исторических традициях, не допускающих, чтобы мы оставались безучастными к новому натиску Австрии на Сербию, и требующих, чтобы мы с твердостью защитили славянскую державу от унизительных притязаний»41. С. Д. Сазонов подчеркнул рискованность положения, в котором находилась империя, ввиду того, что совершенно неясной оставалась позиция Великобритании, а также отметил, что решение правительства зависит от того, насколько войска подготовлены с точки зрения военного и морского министров, и что в любом случае МИД сделает «все возможное для мирного разрешения сербского вопроса»42. Позиция министра была поддержана главноуправляющим землеустройством и земледелием А. В. Кривошеиным, отметившим, что хотя война и является риском для России, она может начаться без всякого с ее стороны желания.
Генерал В. А. Сухомлинов и адмирал И. К. Григорович подчеркнули, что процесс подготовки армии и флота еще не завершен, но также рекомендовали придерживаться твердой позиции. П. Л. Барк признал, что в подобный момент министр финансов не может руководствоваться исключительно интересами своего ведомства, и, так как уступчивость не дает гарантии сохранения мира, присоединился к мнению большинства. Итог обсуждения был подведен И. Л. Горемыкиным, который кратко сформулировал лозунг правительства следующим образом: «Мы не хотим войны, но и не боимся ее»43. Представляется, что С. Д. Сазонов, стремясь избежать войны, не хотел повторения ситуации боснийского кризиса: предлагая переговоры (в любом формате – четырех держав, русско-австрийские и прочие) и всевозможные уступки, он не хотел допустить решения вопроса военным путем44. Для того чтобы остановить действия Вены, то есть политики с позиции силы, возможен был только один путь – вооруженных переговоров.
В результате Россия, к которой обратился за поддержкой король Петр Карагеоргиевич, рекомендовала сторонам конфликта пойти на взаимные уступки. Заседание Совета министров приняло следующие решения: 1) вместе с другими странами просить Австро-Венгрию продлить срок действия ультиматума; 2) рекомендовать Сербии в случае начала военных действий оттянуть свои войска в глубь страны и обратиться к державам с просьбой рассудить спор; 3) принципиально был решен вопрос о мобилизации четырех военных округов (Одесского, Киевского, Московского и Казанского) и двух флотов (Балтийского и Черноморского), но при этом следовало обратить внимание на то, чтобы эти действия не были истолкованы как направленные в сторону Германии45, причем первоначально речь шла только Черноморском флоте, но император собственноручно вписал и Балтийский; 4) военный министр должен был незамедлительно ускорить пополнение запасов военного времени; 5) министру финансов предложили «безотлагательно принять меры к уменьшению сумм, находящихся в Германии и Австро-Венгрии»46, и после завершения заседания правительства он немедленно принял решение начать изъятие казенной наличности из германских банков. Благодаря этому к началу войны из Германии было выведено около 100 млн рублей47.
Вечером 11 (24) июля С. Д. Сазонова посетил Ф. фон Пурталес. Переданная им записка гласила, что Германия не имела никакого отношения к тексту ультиматума, но, «конечно, полностью поддерживает вполне законные, по ее мнению, требования, предъявленные венским кабинетом Сербии»48. В ходе встречи русский министр иностранных дел решительно отмел призывы германского посла к «монархическому принципу» и отказался от принципа локализации австро-сербского конфликта. С. Д. Сазонов недвусмысленно оценил представленный Белграду ультиматум как заведомо неприемлемый49. «Видевшие графа Пурталеса по выходе его от министра свидетельствуют, – гласит поденная запись русского МИДа, – что он был весьма взволнован и не скрывал, что слова С. Д. Сазонова и особенно его твердая решимость дать австрийским требованиям отпор произвели на посла сильное впечатление»50.
23 июля Э. Грей встретился с принцем М. фон Лихновским и высказал свое удивление чрезвычайно жесткими условиями ультиматума, которые покушались на суверенитет Сербии, тем не менее министр иностранных дел Великобритании оставался спокойным и после того, как германский посол потребовал безоговорочного выполнения всех требований Вены51. Э. Грей заявил М. фон Лихновскому, что «Австрия не должна спешно приступать к военным действиям». Встречи с австрийским послом не было, впрочем, она и не требовалась, поскольку все решал Берлин. О решительности и настроениях Вильгельма II можно судить по его собственноручным пометкам, оставленным на донесении М. фон Лихновского о разговоре с Э. Греем. Любые попытки смягчить ситуацию вызывали у германского монарха явное раздражение, а напротив упоминания о национальном достоинстве Сербии кайзер соизволил написать: «Такого понятия не существует!»52.
Позиция Форин-Офиса была изложена следующим образом: «Сербия, несомненно, должна выразить Австрии свое сочувствие и свои сожаления в том, что в числе причастных к убийству эрцгерцога лиц были люди, занимавшие официальные должности, хотя бы и низшие, и, конечно, должна обещать дать удовлетворение в том случае, если это обвинение будет доказано. Во всем остальном ответ должен соответствовать интересам Сербии. Сэр Э. Грей, – сообщал русский посол в Лондоне, – не знает, можно ли по истечении срока избежать военных действий со стороны Австрии чем-либо, кроме безусловного принятия ее требований. Ему кажется, что только не отвергая прямо всех этих требований, а приняв до истечения срока возможно большее число их, удастся, может быть, этого достигнуть»53.
24 июля Э. Грей снова встретился с М. фон Лихновским и попытался повлиять примиряющим образом на позицию Берлина. Он говорил об опасности европейской войны в случае вторжения Австрии на территорию Сербии, предлагал продлить действие ультиматума, в частности для того, чтобы четыре державы – Франция, Германия, Англия и Италия смогли выступить посредниками между Россией и Австро-Венгрией, но все эти идеи снова вызвали у Вильгельма II только жесткое раздражение. На предупреждение своего посла, предсказывавшего, что Австро-Венгрия в результате войны даже с одной Сербией «истечет кровью до смерти», кайзер энергично отреагировал лишь одним словом: «Нонсенс»54.
12 (25) июля заседание Совета министров Российской империи было созвано в Красном Селе под председательством императора55. После краткого обсуждения правительством было принято решение придерживаться принятой накануне линии поведения, включая и частичную мобилизацию56. Кроме того, на следующий день по всей территории империи вводилось «Положение о подготовительном к войне периоде»57. Это была серьезная мера, предполагавшая подготовку железных дорог к воинским перевозкам, пополнение материальной части до норм военного времени, начало работ по подготовке мобилизации в частях войск, принятие мер по охране пограничной полосы, возвращение войск из лагерей и командировок в места постоянной дислокации, выдвижение кавалерии и пехотных частей, расположенных в пограничных районах, под видом маневров в намеченные для прикрытия мобилизации и сосредоточения районы. Кроме того, были предприняты и другие действия: выставлялась охрана на железных дорогах, организовывались команды для взрыва намеченных участков железных дорог на границе, проводились учебные сборы, пристрелка оружия, шли минирование подходов к морским крепостям, подготовка сухопутных укреплений к военным действиям58.
Экстраординарные меры были уже безальтернативными. В войсках ощущался большой некомплект младших офицеров по мирному штату – около 3 тыс. человек. В результате было принято решение немедленно провести выпуск старших классов военных училищ59. В эти дни русская армия еще продолжала жить своей обычной жизнью. Гвардейский корпус, стоявший в лагерях в Красном Селе, занимался рутинной подготовкой к маневрам под Нарвой. 12 (25) июля 1914 г. в лагеря прибыл Николай II60, по окончании правительственного совещания он лично поздравил пажей и юнкеров с производством в офицеры и вернулся в столицу61. Та же картина повторилась и в Петербурге. Выпускники училищ были вызваны ко дворцу. «В училищах ничего не ожидали, – вспоминал один из них, – производство должно быть еще через месяц. Юнкера разных училищ толпами, в разнообразной форме, спешили к дворцу. Государь вышел к ним, сказал им несколько слов о нападении австрийцев на братьев-славян и поздравил их офицерами»62.