Страница 115 из 237
С другой, он принципиально менял баланс сил в восточном Средиземноморье. Мощность одного только «Гебена» позволяла ему успешно противостоять всему русскому Черноморскому флоту, ударной частью которого в это время служили пять линкоров додредноутного типа: «Евстафий» и «Иоанн Златоуст» (по четыре 12-дюймовых, два 8-дюймовых, шесть 6-дюймовых орудий, скорость – 16 узлов), «Пантелеймон» (бывший «Князь Потемкин-Таврический», четыре 12-дюймовых, восемь 6-дюймовых орудий, скорость – 16 узлов), «Ростислав» (четыре 10-дюймовых, четыре 6-дюймовых орудия, скорость – 15 узлов), «Три Святителя» (четыре 12-дюймовых, семь 6-дюймовых орудий, скорость – 16 узлов). Теперь турецкий флот имел в своем составе «Гебен» (десять новых 10-дюймовых, шесть 6-дюймовых орудий, реальная скорость – 24 узла) и бывшие немецкие корабли типа «Бранденбург» – «Хайреддин Барбаросса» («Курфюрст Фридрих Вильгельм») и «Тургут Раис» («Вейсенбург»), каждый из них нес по шесть устаревших 11-дюймовых орудий, скорость этих кораблей составляла 17 узлов.
Русский флот на Черном море имел два крейсера – «Кагул» и «Очаков», на борту каждого из них было по восемь 6-дюймовых орудий, а скорость составляла 23 узла. Турецкий – три крейсера: «Бреслау» (шесть 4-дюймовых орудий, скорость – 27 узлов), «Гамидие» и «Меджидие» (по два 6-дюймовых, четыре 4-дюймовых орудия, скорость – 22 узла). Только в эсминцах превосходство было за русским флотом – 22 против 10, причем девять новейших против шести. Последнее объяснялось тем, что весной 1914 г. в строй начали вступать первые четыре черноморских «новика»54.
Скорость русской броненосной эскадры не превышала 16 узлов, в то время как проектная скорость германского линейного крейсера составляла 28 узлов, что давало ему возможность свободно навязывать бой русским эскадренным броненосцам или уклоняться от него. Русские корабли, заложенные по программе и находившиеся в постройке, имели готовность: линкоры дредноутного типа «Императрица Мария» – 65 %, «Император Александр III» – 53 %, «Императрица Екатерина II» – 33 %; легкие крейсеры «Адмирал Лазарев» – 14 %, «Адмирал Нахимов» – 14 %. «Императрицу Марию» спустили на воду в октябре 1913 г., а в строй ее планировалось ввести весной 1915 г., «Екатерину II» – в конце 1915 г. и «Александра III» – летом 1915 г.55
Это была расплата за задержки финансирования этих программ в предвоенный период. Как правильно отмечал М. А. Петров: «В то время как создание Балтийского флота было нормировано программами, охватывающими планомерное его усиление, черноморские судостроительные программы, преследуя цель поддержания нашего господства на Черном море, возникали спорадически, под угрозой потери такового в связи с усилением флота Турции. Уже по одному этому они проходили с опозданием, которое становилось еще значительнее ввиду необходимости оборудования судостроительной базы в Николаеве для создания современных кораблей»56.
Приход немецких крейсеров в Константинополь имел и политические последствия. Период с 10 августа по 29 октября 1914 г. В. Сушон считал для себя наиболее тяжелым за всю войну, до последней минуты он не был уверен, удастся ли ему преодолеть колебания противников войны в турецком правительстве57. Это свидетельство тем более интересно, что турецко-германский союз был заключен до прихода германских судов в Мраморное море. Тем не менее единства в турецком правительстве не было, оно продолжало колебаться58. Покупка кораблей носила чисто формальный характер и фактически свелась к переодеванию германских экипажей в турецкую форму. Командовать ими продолжал немецкий адмирал, и поведение его было порой вызывающим. В. Сушон старательно демонстрировал тот очевидный факт, что продажа его маленькой эскадры фактически была фикцией.
Так, например, «Гебен» («Султан Явуз Селим») и «Бреслау» («Мидилли») подходили к резиденции М. Н. Гирса, выходившей на Мраморное море. Выстраивались экипажи кораблей, которые по команде снимали фески, заменяя их немецкими бескозырками, и судовые оркестры в течение часа-двух исполняли Die Wacht am Rein, Deutchland, Deutchland uber alles и прочее. Потом фески занимали место бескозырок59. Неудивительно, что страны Антанты протестовали против подобной покупки. Посол Франции сразу же отметил, что пребывание германской военной миссии в таком виде угрожает нейтралитету Турции. Французы предлагали совместное с Великобританией выступление за одновременный вывод из страны всех военных миссий. Положение становилось угрожающим. Германские корабли не подчинялись военно-морской миссии, во главе которой стоял британский контр-адмирал Артур Лимпус. И хотя по контрактам 1909 и 1912 гг. британский адмирал являлся командующим флотом со ставкой в Константинополе, было ясно, что эффективно сопротивляться германскому влиянию он не мог60.
Посол Великобритании сэр Луи Маллет потребовал вывода германских экипажей и передачи кораблей в полное распоряжение военно-морской миссии61. Л. Маллет считался туркофилом и был поклонником младотурецкого правительства, он не ожидал проблем в турецко-британских отношениях. До 16 августа британский дипломат отсутствовал в турецкой столице в течение месяца и упустил возможность повлиять на ситуацию на начальном этапе кризиса62. 13 августа перед посольством Великобритании была организована многочисленная женская демонстрация протеста против секвестра турецких дредноутов, а еще через несколько дней в мечетях Константинополя состоялись торжественные молебны о ниспослании победы германо-австрийским армиям63. В Берлине беспокоились, и 14 августа В. Сушон получил приказ в случае невозможности сохранять свободу рук выйти в Черное море для действий против России64. Впрочем, вскоре оснований для беспокойства не осталось. Уже 16 августа германский адмирал передал требование усилить свои экипажи присылкой группы специалистов для формирования отряда для обороны Босфора и Дарданелл65.
Турки не торопились с ответом на требования Л. Маллета и, со своей стороны, предлагали различные темы для переговоров, а тем временем через Румынию и Болгарию в столицу Турции прибывали германские военные и военно-морские специалисты. Их переезд через нейтральные страны был совершенно открытым, и его невозможно было не заметить. Правда, на территории Венгрии союзников встречали овациями, к поездам несли еду, сигареты и напитки, а в Румынии немцев встретили холодно, даже порой враждебно, тем не менее их переезду никто не препятствовал. Уже ранним утром 29 августа первая команда моряков из 60 человек после десятидневной поездки прибыла в Константинополь66. Всего для усиления военно-морской миссии прибыли два адмирала, 10 морских офицеров, комендоры, дальномерщики, сигнальщики, которые составили Особый отряд, работавший над укреплениями Дарданелл. Командовавший им адмирал Г. фон Узедом в течение нескольких недель добился значительных результатов.
Для укомплектования команд турецких кораблей прибыли также 23 старших и 12 палубных офицеров, 425 старшин разных специальностей. Количество германских военнослужащих в Константинополе в середине сентября, включая солдат и матросов, достигло 4 тыс. человек. Влияние на флот британских специалистов (72 человека, из них 10 офицеров на командных должностях, 10 электротехников, 20 комендоров и прочие) было быстро сведено к нулю. В конце концов, им было предложено продолжить работу в стенах Морского министерства. 9 сентября миссия А. Лимпуса была отозвана из Турции67. 17 сентября султан подписал ираде о назначении В. Сушона командующим турецким флотом68, а на следующий день лично провел смотр своим военно-морским силам у Принцевых островов69.
В. Сушон немедленно приступил к действиям. Флотилию миноносцев возглавил старший офицер «Гебена» капитан 2 ранга Мадлунг. Двумя ее полуфлотилиями также командовали немцы. На каждый миноносец назначались германский офицер, три человека прислуги минных аппаратов, 10–15 матросов и кочегаров 1-й статьи70. Уже 20 сентября было заявлено о полной готовности турецкого флота к действиям71. МИД России пытался избежать возможных осложнений с Турцией. Еще 8 августа С. Д. Сазонов инструктировал М. Н. Гирса в случае прихода германских судов в турецкую столицу вместе с английским и французским послами добиваться разоружения этих крейсеров.