Страница 16 из 126
В дальней части комнаты, скрытая от остального помещения высокой перегородкой, стояла огромная конструкция из стекла и металла. Падения она тоже не пережила – хрупкие емкости и бутыли странных форм, причудливые спиральные трубки – все превратилось в обломки. Металлические части пострадали куда меньше, они-то и позволили Браку догадаться о предназначении устройства. Именно здесь создавался летучий газ, собирался в высоком, под потолок, баке, после чего по трубам отправлялся прямиком в баллоны. Некогда величайший секрет Старого Света выглядел обшарпанным и дряхлым. Отсюда же начиналась лестница, ведущая к люку на потолке – выход на крышу цепа.
Брак подавил в себе желание немедленно залезть в недра устройства. Какие бы эйносы оно не скрывало, это подождет. Впереди еще шесть неисследованных дверей, а желудок уже давно намекает на пожрать – последний сухарь он получил вчера вечером. К тому же, у парня все сильнее саднило горло, а в поминутное шмыганье носом вплелись отчетливые хлюпающие нотки. Сказалась вчерашняя ночь. Болеть вообще паршиво, но болеть одному, без еды и нормального теплого места для спанья – паршиво вдвойне. Остается только надеяться, что это обычный насморк, а не что-нибудь серьезное.
За первой, незапертой дверью Брака ждало разочарование. Небольшая комната оказалась обычным жилищем для одного, к тому же почти необжитым. Узкая койка в углу, круглое застекленное окошко, стол и стул. К потолку сведена дырявая колба светильника. Сбоку от двери примостился латунный умывальник, над которым уныло нависла изогнутая трубка крана. Вода была, но струйка лилась слабая, еле капала. Привлекали внимание разве что валяющиеся на полу нож и пара кастетов. Еще на стене висела шикарная кожаная куртка с многочисленными карманами, за которую еще неделю назад Брак не задумываясь отдал бы целую синьку. И плевать, что в нее можно упихать сразу двух одноногих калек – бывший владелец куртки был редкостным здоровяком. Самого его в комнате не оказалось, но валявшийся на первой палубе бородач по размерам как раз подходил, пока его гразги не обглодали. Куртку и нож Брак утащил на мостик, решив устроить жилище и склад именно там. Места больше, можно разводить костер, да и сбежать в случае чего есть куда. Комната такими достоинствами не обладала.
Остальные комнаты оказались копиями первой. Поминутно шмыгая носом и утирая сопли, Брак битых полчаса возился с замками, пытаясь заставить их открыться, но тщетно. Засовы деревянные, металла мало, да и конструкция незнакомая. Пришлось прибегать к древнейшему методу взлома, а именно – к грубой силе. Благо в зале нашелся изогнутый граненый ломик, при помощи которого и такой-то шарговой матери непослушные двери удалось расшатать и отжать. Пока расшатывал, пыхтя и обливаясь потом, удалось вспомнить, как называются такие комнатки. Каютами.
Брак эту страсть к диковинным, труднопроизносимым названиям не понимал. У клановых в этом плане все проще, если брать в пример обычный гигатрак. Если там жрут – это столовая. Готовят жрать – кухня. Спят – спальня. Окно это окно, дверь это дверь, а если в помещении срут, то это сральник. Удобно. Исключением оставались мостик и трюм, но это намертво прилипшее наследие первых гигатраков, которые сводили бывшие цеповые механики. Да и звучит солидно.
Каюты за второй и третьей дверью тоже разочаровали. Все те же комнатушки, правда куда более обжитые и похожие друг на друга. Куча мелких бытовых предметов, запасные комплекты красно-белой одежды со знакомыми нашивками на рукавах. На стенах – какие-то гравюры, исписанные мелким шрифтом тонкие металлические листы с многочисленными оттисками пальцев, незнакомые приборы. В одной из комнат обнаружился очередной труп – пожилой темнокожий мужчина в разбитых очках, с шикарными седыми бакенбардами и сломанной шеей. Падение застало его за столом, где до сих пор лежало залитое чернилами недописанное письмо, прилипшее к столешнице. Неровные буквы, рваные строчки… Брак с любопытством заглянул в письмо, но прочитать не смог – прописные буквы, выведенные трясущимися руками в явной спешке, были пока за гранью его талантов к чтению.
Четвертая дверь вела в каюту капитана, ничем иным эта комната быть не могла. Ну, либо знакомый сухощавый мужик, сурово смотрящий с портрета на вломившегося наглеца, просто решил перед самым падением посидеть в капитанском кресле. Помимо портрета и знакомых мелочей, там стоял запертый железный шкаф с изображением какой-то птицы на дверце. Повозившись с замком, Брак плюнул на тщетные попытки договориться с устройством по-хорошему и попросту расплавил зловредный механизм, едва при этом не надорвавшись, – в железе явно были примеси, усложнявшие нагрев. Не рефальд, конечно, но тоже тяжело. Уже потом, орудуя ломиком, сообразил, что сперва стоило тщательнее обыскать владельца каюты и воспользоваться ключом.
Зато содержимое шкафа сполна наградило ругающегося парня за старания. Помимо тяжеленной на вид стопки плиток для карты и мешочка с монетами, в шкафу обнаружилась пара коротких жахателей и по четыре банки для них. Банки маленькие, не чета жахателю Брака, но в коридорах цепа такие, пожалуй, будут даже лучше. Меньше шансов, что отраженный от стен эйр ударит по стрелку, да и сложнее ненароком зацепить что-нибудь не то. На корабельный арсенал содержимое шкафа не тянуло, тут скорее личная заначка капитана на случай бунта или еще каких сложностей.
Северяне говорят, что иметь при себе оружие – притягивать неприятности, особенно от тех, кто в любом вооруженном человеке видит вызов. Логи с этим мнением согласен не был, справедливо полагая, что неприятности найдут тебя в любом случае, будь ты хоть трижды вооружен. А раз неприятностей избежать не выйдет, куда проще расслабиться и встретить их ударом кувалды по лицу. Брак с мнением Логи тоже согласен не был, но точку зрения напарника уважал за практичность, особенно в свете недавних событий. Поэтому жахатели он, вместе со сложной кожаной перевязью, утащил на мостик, но надевать не стал. Устрашать на цепе некого, а таскаться с трехкилограммовыми железками на поясе тяжело, садиться неудобно, да и за стены они цепляются.
За пятой дверью оказалась вовсе не каюта, а небольшая помывочная, целиком покрытая изнутри ребристыми медными листами. Интересного внутри, не считая очередного покойника, не было. Знакомые умывальники у стен, длинная лавка с откидывающейся крышкой для справления нужды, три лейки душа в ряд. Система нагрева воды примитивная и в чем-то архаичная – обычная железная ручка, держась за которую можно регулировать температуру лейки. Даже полотенца висели, наряду со всякой утварью навроде расчесок и бритв. Брак понюхал неровный кусок пахнущего чем-то пряным мыла, борясь с желанием немедленно раздеться и как следует помыться. Новая одежда, при всех ее достоинствах, не защищала от грязи и пота, а почесаться сквозь толстую кожу еще надо было исхитриться. Наверное, он бы не выдержал и все-таки воспользовался душем, но к соплям за это время прибавился сухой кашель, да и колено начало ломить – верный признак надвигающейся болезни. Следовало как можно быстрее закончить осмотр палубы.
Последняя каюта оказалась настоящей сокровищницей, но и вопросов вызвала больше всего. Начать с того, что ее бывший обитатель, сухощавый неопрятный старик с клочковатой, залитой кровью бородой, совершенно не походил на обитателя верхней палубы. Вместо привычной красно-белой куртки, на нем красовался добротно скроенный кафтан из практичного темного полотна. Брак в одежде не разбирался, но всплывшее из глубин памяти слово “кафтан” подошло к ней идеально.
– И вздохнул он тяжко вздохом тяжелым, запахнул покрепче свой кафтан нарядный, двубортный, да и нырнул впредь головой, будто в прорубь ледовую. В темные глубины логова чудовища ужасающего, одним видом своим страх в сердца храбрейших мужей вселяющего, – пробормотал Брак, – А в руке, дрожащей, но не дрогнувшей, сжимал он заявление о разводе…
Старик в своих руках ничего не сжимал, да и вообще выглядел обычным пассажиром, прикорнувшим у стола в зачем-то перекошенной комнате. Этот же стол, массивный, деревянный, стал причиной смерти – на покрытой пятнами столешнице красовалась внушительная вмятина, идеально совпадающая по размерам с покатым лбом старика. Занимал этот шедевр мебельного искусства внушительную часть каюты, однако места все равно было предостаточно – комната была в полтора раза больше остальных за счет душевой.