Фальдийская восьмерка

Брак тоже догадывался о судьбе “Душителя”, а теперь, получив подтверждение своим догадкам, в очередной раз ужаснулся и восхитился рыжим фальдийцем. Им наверняка было бы о чем поговорить с канторским головорезом Торденом, который до самого конца следовал своему правилу семи “П” и верил в то, что смерть посылает ему знаки, а судьба дает шанс. А Раскон никогда не полагался на шансы, он пер к своей цели как гигатрак с отвалом, собственными руками обрубая все возможности потерпеть неудачу. Исход войны должен быть предрешен еще до того, как она начнется, и ради этого фальдиец был готов идти на что угодно. Никаких бросков в пустоту, никакой удачи – только чистая, незамутненная лишними переживаниями безжалостность и практичность.

Механик покачал головой, оперся на трость и пошел обратно к своим.

В общем зале лучшего гильдейского кабака было шумно, пьяно и весело. Играли музыканты, танцевали полураздетые женщины, пока чуть менее раздетые подавальщицы таскали между столов тяжелые подносы. Увы, Раскон был бесконечно далек от чаяний простого народа, поэтому до снятой им отдельной комнаты долетали лишь отголоски вакханалии, а прислуживал за столом скуластый мужичок с хитро закрученными усиками и такой прямой спиной, будто ему в задницу затолкали лом.

Оплачивал посиделки фальдиец из своего кармана, поэтому никто особо не стеснялся. Жерданы путались в названиях блюд, мешали сладкое ореховое суфле с печеной салякой и совместно опорожняли уже третий кувшин пива – на этот раз настоящей республиканской медовухи на горных травах. Кандар грыз слоеные вафли с перетертыми грибами и пил какую-то жуткую мешанину из вина, “Горных Слез” и слезогонной настойки степного пустырника, которой здесь называли вонючий самогон кочевников. Даже Брак поддался настроению повального обжорства, обнаружив среди блюд медузью кашу – перченую до черноты, густо приправленную луком и мелко порубленной жареной рыбой. Стоящая в ней ложка упорно отказывалась падать, а рот после снятия пробы горел давно позабытым огнем стояночного костра, настойчиво требуя пива и вурша. Ели много, пили еще больше, поднимая кружки за удачное возвращение, конец сезона, пополнение в команде и тех, кто больше никогда не увидит красот Троеречья.

– Ты спрашиваешь, откуда здесь медузы? – уточнил Кандар, тираня струны выпрошенной у разносчика хорпы, – Возят на горжах прямиком из степей.

– Брешешь.

– Угу. – не стал отрицать сероглазый. – Здесь на озере хватает интересной живности. Среди прочих водятся гребневые медузы. Зимой они дрыхнут на дне, а вот по весне на воде частенько вздуваются пузыри. Вот их ты и жрешь.

– Теперь точно брешешь, – усмехнулся Брак, – Вода пресная, а медузы от нее загибаются. Давай следующую версию.

– Не врет, – оторвался от пива Жердан Младший. Почмокал губами и добавил: – Водятся. Только мелкие и…

– Зеленые.

– Вообще, они больше похожи на солмов-переростков, чем на гребневых медуз. – пояснил Кандар, – Яда нет, совершенно безобидные, зато летают куда лучше. Гравки в них слабые, толку почти никакого. Разве что на те же фолшеры пускать или тележки. К тому же, их мало осталось, охотники повыбили на озере почти всех, а больше зеленые медузы нигде не встречаются. Так что ты, Брак, возможно жрешь одного из последних их представителей, павшего в неравной схватке со скрапперами.

– Или прибрежными плакальщицами, – Жердан Младший с размаху насадил шматок суфле на вилку и покачал получившейся конструкцией в воздухе, – Горный ветер…

– Коварен.

– Помянем! – поднял стакан Кандар.

Они помянули. Затем посидели еще, терзая разносчика вычурными заказами и музыкой сероглазого. На улице стемнело, на стенах кабака едва слышно загудели светильники, а гильдейская площадь за окном расцветилась синими огнями. Нажравшийся от пуза Брак со смаком травил байки про Коричневого Капитана, Жерданы опустошали очередной кувшин и даже разрумянившийся от вина Нали начал выползать из своей раковины, радуя окружающих наивными вопросами и неуместными комментариями.

– Так, – постучал пальцем по столу Раскон, отставляя бокал с вентийским и разжигая крохотную канцелярскую жаровню с эйром. – Пора. Договора на стол!

Зазвенели по дереву металлические трубочки, предусмотрительно прихваченные с “Карги”. Фальдиец поочередно разворачивал каждую из них, сверял со своей копией, ставил оттиск большого пальца и выводил хитрую закорючку стальным стилом, закрывая контракты горжеводов. Пустая формальность, по мнению Брака, но Раскон соблюдал процедуру неукоснительно, дотошно и даже торжественно.

– Кандар Ярвус, старший механик, – ложился на столешницу очередной лист, придавленный увесистым синим мешочком – Благодарю за отличную службу. Без твоих чудесных рук мы утонули бы еще весной, на спуске с водопада. Долю с торговли получишь по этой расписке через месяц-полтора, когда склады опустеют. Искренне надеюсь, что весной ты вновь ступишь на борт “Вислой Карги” и будешь радовать нас своими талантами.

– Опять нищенствовать, – усмехнулся сероглазый, сгребая мешочек клешней. – Все равно ведь механиком к тебе в ангар пойду на зиму.

– Гхм. Посмотрим, – улыбнулся Раскон, разворачивая перевязанную трогательной розовой ленточкой трубочку. – Жердан Старший, охотник, ловец, грузчик, специалист по силовому и не силовому взаимодействию с…

Братья шумно радовались, пересчитывали кри и поднимали кружки. Но, когда фальдиец закончил расчет и пожелал видеть братьев у себя на палубе грядущей весной, Жердан Младший внезапно замялся, посерьезнел и взял слово.

– Раскон, мы, наверное, откажемся.

– Со всем…

– Уважением. Подумаем еще, но…

– Почему? – удивленно поднял бровь фальдиец. – Я недостаточно плачу? Это не проблема, вас знает весь Запад, отсюда и до самого Преддверья. Давно пора было повысить жалованье.

– Нас знает весь Запад, и мы теперь знаем весь Запад, – глубокомысленно сказал Жердан Младший, – Ты ведь знаешь, зачем мы это затеяли. Никто из нас не хочет морозить…

– Задницы.

– Морозить задницы и кормить комаров впустую, пусть даже оплата будет втрое выше. Кри мы всегда сумеем заработать, а вот других Жерданов на Тариконе нет, и вряд ли когда-нибудь…

– Появятся.

– Вот, – кивнул Младший. – Попытаем счастья на других реках, может даже подадимся на…

– Восток. Или север.

– Или север.

Фальдиец гмыкнул и залпом допил вино. Набил трубку табаком, закурил, и только после этого прогудел:

– Не одни вы занимаетесь поисками. У меня хорошие связи в гильдии, есть друзья в Республике и Доминионе…

– Не надо, – покачал головой Младший. – Мы…

– Сами. Это было весело. Но без Шаркендара…

– Угум, – промычал Старший.

Братья допили пиво в тишине, встали и ушли в общий зал. Не насовсем, а так, поглазеть на баб и затеять пару дружеских свар с коллегами по цеху, но… Без них комната будто осиротела, а уставленный едой стол внезапно показался Браку слишком большим для четырех человек. И слишком пустым.

– Гхм. Не ожидал, – прокашлялся фальдиец, когда дверь за братьями закрылась.

– Птенчики покидают гнездышко, – задумчиво пробормотал Кандар, – Очень злые, вооруженные птенчики.

– С кастетами. И топорами в крохотных клювиках. С тесачками в лапках.

– И жахателями в маленьких жопках. Не завидую я тем, кому придется с ними иметь дело, – хмыкнул сероглазый. – Каждый раз когда братья начинают действовать сами по себе…

– Я тоже пойду, – тихо сказал Нали. – Семью навещу.

Раскон молча закрыл ему договор и выдал плату. Рулевой неловко поклонился и визжиком юркнул за дверь. В комнате стало совсем пусто.

– Брак, мы уже это обсуждали, но я спрошу еще раз. Ты не передумал?

Калека отрицательно покачал головой. Раскон тяжело вздохнул, посмотрел в окно, где на безоблачном небе светились шарговы глаза, и полез в сумку.

– Твоя плата, – упал на стол кошель. – А здесь почти все, о чем мы договаривались. Остальное пришлю позже.

– Когда отплытие? – уточнил Брак, пряча в сумку толстую пачку листов. Он мельком заглянул в мешочек, убедился, что содержимое отбрасывает тусклый фиолетовый отблеск и забросил кошелек в карман.