Четвертый

Рабочие особи не умеют думать. Не имеют пола, не имеют чувств. Это просто живые роботы, бесконечно исполняющие заложенную в них программу. Сильные, выносливые, их всегда выращивают на месте, исходя из потребностей колонистов и условий планеты. Люди не смогли бы долго выжить, питаясь только моллюсками. Рабочим особям все равно, что употреблять в пищу. И они могут жить очень долго.

Ах, как они смеялись, продумывая заложенные при создании правила и ритуалы. Несколько светлых дней счастья среди бесконечного однообразия этой проклятой планеты. Они были полны сил, у них были запасы еды и воды. И даже гравитация тогда казалась не такой сильной.

Джим хотел, чтобы его качали на руках и подносили вскрытые ракушки прямо ко рту, обмахивая при этом тряпками, как какого-нибудь падишаха.

Исайя вещал с трибуны.

Зоя учила детей играть.

А он рассказывал им о своей жизни, пересказывал книги и фильмы. Пока не начал забывать.

Особей было мало, поэтому выжившие договорились об очередности. Каждому должен был достаться свой вечер радости.

Была ли безумием идея Зои о том, чтобы пробудить в детях разум?

Три секунды?

Две?

Прощай, Джим. Прощай, Исайя. Прощай, Сеймур.

Прощай, Четвертый. И удачи тебе.

Прощай, Олег Маркеев, младший охранник шестого лабораторного блока “Гудспида”. Ты никогда не любил свою фамилию и работу, хотя кому теперь какое дело? Интересно, стукнуло ли мне тридцать пять?

Прощай, Зоя. Прощай, любимая.

И здравствуй.

Четвертый простоял на краю обрыва до следующего вечера, после чего шумно фыркнул, развернулся и пошел к опустевшему каменному сиденью.

Умный ушел домой, где хорошо. Всегда должен быть умный, тогда здесь будет хорошо.

Четвертый сел. Взял в руку плоский камень и принялся неумело, но старательно царапать его ногтем.

Вокруг него начали собираться дети.