Преступник

— Пойдем в кино? — предложил Кости.

Джевдет не слышал. Он жалел, что не запустил в трамвай камнем.

— Ну как? Идем?

— Куда?

— В кино.

— Хорошо, а деньги?

— У меня есть.

— А футбол?

— Потом поиграем.

— Ладно!..

Они дошли до Султанахмеда, вскочили на подножку трамвая «Мачка — Баязит», спрыгнули у Баязита.

— Посмотрим, что идет, — сказал Кости.

Друзья дошли до Шехзадебаши. Здесь, у дешевых кинотеатров, всегда толпились мальчишки, постарше и поменьше; ученики парикмахеров, поварята, лоточники, чистильщики обуви; неизвестно как и на что существующие щеголи с напомаженными волосами; босоногие попрошайки в лохмотьях; размалеванные девицы в широких платьях. У стендов, пестревших афишами, с утра до позднего вечера шел спор о фильмах.

Джевдет и Кости хотели посмотреть какой-нибудь ковбойский фильм или грустный, вызывающий слезы.

Кости любил грустные фильмы. Он мог смотреть их много раз, и они ему не надоедали. А полом несколько дней, даже недель, находился под впечатлением картины. Задумчиво бродил с лотком на шее по улицам. Проходили люди, проносились машины, трамваи. Он смотрел и не видел, слышал и не понимал. Мысли его были с героями фильма.

Кости не мог забыть одного фильма о знаменитом скрипаче. В детстве этот музыкант мечтал о скрипке. Но семья его была очень бедной, не хватало денег даже на хлеб, и о скрипке нечего было и думать. Мальчику здорово доставалось от отца, но ничто не могло заставить его забыть музыку и работать там, куда его отдавали.

Однажды он потихоньку забрался в музыкальный магазин и украл инструмент. Если бы не украл, так и не стал бы великим артистом!

В тот день в Шехзадебаши этот фильм не шел.

Джевдет даже не смотрел на афиши. Грустный, с угрюмым видом, брел он за другом, нехотя отвечая ему.

Они дошли до последнего кинотеатра. Джевдета будто толкнул кто-то в спину.

— Стой, Кости!

— Что ты?

— Посмотри сюда.

Кости поднял голову и взглянул. С большой афиши у входа в кино на них смотрел Билл, герой фильма «Отряд „Красный шарф“», в широкополой ковбойской шляпе, в узких брюках для верховой езды, с длинноствольными пистолетами в руках.

— Я видел эту картину. Уже два раза, — разочарованно проговорил Кости.

— Пойдем еще, а? Ну ради меня!

Джевдет схватил товарища за руку. Глаза у него горели.

— Ну пойдем! В другой раз я тоже ради тебя пойду!

— Хорошо, пойдем.

Джевдет обнял Кости.

— Ты самый лучший друг на свете. Как хорошо, что мы познакомились! Значит, отец Храброго Томсона тоже приходил домой пьяным…

— Не Томсона, Билла.

— Я буду называть его Томсоном! Храбрый Томсон — так лучше.

До начала оставалось еще много времени. Мальчики направились в Фатих, оттуда в Карагюмрюк[42]. Из покосившихся домиков выходили женщины в стоптанных шлепанцах, в туфлях на деревяшках, покупали у них нитки, иголки, булавки, резинку. На площади галдели, гоняя тряпичный мяч, мальчишки. Готовились сразиться две футбольные команды. Джевдет стал судить. Друзья так увлеклись игрой, что забыли о кино.

Джевдет опомнился первым, бросил свисток и побежал. Кости за ним. На Шехзадебаши примчались вспотевшие, запыхавшиеся. Вошли в зал. Показ фильмов давно начался. В полумраке отыскали места. Было душно, стоял тяжелый запах. Они пришли к середине какого-то фильма, спросили у соседа название.

— «Месть ковбоя»! — буркнул тот.

На экране — высокий, стройный, широкоплечий ковбой мчался как ветер по узкой горной дороге наперерез цепочке фургонов. У самой пропасти он спрыгнул с коня и спрятался за скалу.

Подъехали фургоны в окружении двадцати-тридцати всадников с ружьями. Ковбой выскочил из засады, в руках у него пистолеты: «Стой! Руки вверх!»

Фургоны и лошади еще мгновенье продолжали двигаться. Потом они остановились. Ковбой быстро осматривал повозки. В самой последней была красивая высокая блондинка.

Джевдет вспомнил Прекрасную Нелли и сразу же — Джеврие. Когда они приедут в Америку, Джеврие тоже станет такой!

«Вы свободны, мисс, — осклабился ковбой. — Вот мой конь, садитесь, он знает дорогу. А я еще должен поговорить с этими…»

Вдруг раздается выстрел. Мисс с воплем бросается за спасительную скалу. Ковбой пускает в ход пистолеты. Каждая пуля находит цель. Кончаются патроны, схватка продолжается врукопашную. Смелый ковбой сражается один. Сплошная неразбериха. Все смешалось. Публика аплодирует так, что содрогается здание. В зале сплошной рев от выкриков: «Так их!», «Бей!», «Давай!» Это уже не восторг, а сплошное неистовство. Вдруг фильм кончился, вспыхнул свет.

— Ну и ну!

— Вот силач! Правда?

— А как бьет кулаком!

— Вот это Америка!

— Что за воздух, что за вода!

— Э-э, бросьте! Ведь это же кино! Все выдумка! — сказал большеголовый человек с усиками.

Зрители, в том числе и Джевдет с Кости, возмутились. Как так выдумка? Там люди не такие — сильные, высокие. Сразу же исполняются любые желания.

— Кости, — прошептал Джевдет, — вот я стану таким же ковбоем, потом вернусь в Стамбул. Отомщу Эролу и остальным… И не только им.

— А кому еще?

Джевдет не ответил. Он забыл про Эрола, Кайхана, Шинаси и даже Айлу. Он думал сейчас только о мачехе, шофере Адеме да еще об отце. Отец тоже виноват, он погубил мать, но настоящие враги — это Адем и мачеха.

Он не мог забыть тот вечер. О чем-то тихо разговаривали, уложили пьяного отца спать, а потом закрылись вместе в комнате…

Джевдет вздохнул.

Рассказать отцу? А вдруг он не послушает, не поверит? Скажет, сын наговаривает на мачеху. Тогда лучше не жить с ним, убежать. Но куда? А что, если спрятаться в «Перили Конаке»? Там его никто не увидит. Только Джеврие будет знать, где он. Приходить по вечерам и рассказывать…

Свет погас. На экране снова закипела свалка. Но Джевдет уже не кричал вместе с другими. Смотрел рассеянно, думая о своем.

Только когда начали показывать «Отряд „Красный шарф“», он встрепенулся. Действительно, отец Билла был похож на его отца — пьяница, ворчун. И мать была такая же, добрая, ласковая, любящая, только умерла не у корыта с бельем. На глаза вдруг набежали слезы. Как он ни старался сдержаться, не получилось.

Когда зажегся свет, Кости взглянул на него и спросил:

— Ты плакал?

— С чего ты взял?

— Как с чего взял? А глаза почему мокрые?

— Выдумал тоже! — вспылил Джевдет.

— Ну ладно, это я так… — озабоченно проговорил Кости. — Не сердись!

— Я и не сержусь. В глаз что-то попало…

Они чуть не опоздали на матч в Султанахмед.

Джевдета поставили левым полузащитником, хотя он всегда играл в центре нападения. Кости стал левым крайним форвардом. Капитан команды из Султанахмеда плохо знал свое дело. Только суетился и шумел. Веснушчатый паренек, левый защитник, махнул рукой:

— У нашего капитана все наоборот. Меня поставил левым защитником, а я — правый. Ну, ничего, сыграем! Ты смотри в оба, против тебя будет стоять Медведь. Этот парень из Кадырга больше всех мячей кладет. Занимается с тренером на стадионе… Здоровый — настоящий медведь!

Джевдет посмотрел на правого полузащитника из Кадырга. Действительно, здоровяк. На ногах бутсы, красные гетры, наколенники.

Он понял, что не сможет сдержать такого. У парня ноги как бревна. Ему стало страшно.

Прибежал судья. У команды из Кадырга подошли еще три игрока. Матч начался. В лицо дул сильный ветер.

На пятой минуте Медведь пушечным ударом с центра поля открыл счет. Капитан кричал на Джевдета: «Раззява! Спать сюда пришел?»

Игра оживилась. Противники, как назло, все время нападали справа. Джевдет волчком вертелся перед Медведем. И вдруг — ошеломляющий удар в лицо. Мяч отлетел в одну сторону, он в другую. Из носа хлынула кровь.

42

Фатих, Карагюмрюк — районы Стамбула.