Страница 57 из 120
— Из горсовета хотели послать его с другим. «Давайте, говорю, я его сама отвезу». Жалко беднягу, очень несчастный человек! Вы уж, пожалуйста, примите его потеплее. В дороге у него замерз ребенок.
— Батюшки!..
— Это еще не вся беда. И жена его простудилась и умерла от воспаления легких. Ужасно! Сразу столько несчастий! А сам он, говорят, очень хороший человек. Большой специалист. Вы уж его, пожалуйста…
Сания смолкла. В это время вернулся Карпов, а за дверью послышался сердитый голос возчика:
— Едете или нет? Я поехал!
— Сейчас! — крикнула Сания и стала прощаться: — До свидания, Фирая-ханум. Я еду, одной ходить страшно.
Фардана вышла во двор и проводила ее до саней.
Когда Фардана вернулась, все в доме было ярко освещено.
— Ой! Ток дали?! Вот счастье-то!
— Хорошая примета, — сказала мать. — Говори «слава богу».
Фардана разделась, повесила пальто, накинула на плечи пуховый платок, поправила волосы и прошла в горницу. Увидела Карпова и остановилась пораженная. Неужели это тот самый «эвак», которого привела Сания? Одетый в грязную шубу и малахай, он показался ей пожилым, бородатым мужиком. А сейчас… можно же так преобразиться!..
Он напомнил Фардане какого-то русского молодого князя, каких ей приходилось видеть в театре или на старых картинах, — то ли Бориса Годунова, то ли кого другого. Такие же кудрявые русые волосы, такая же пушистая, мягкая бородка, красиво обрамляющая рот, подчеркивающая нежную белизну щек и высокого лба.
Чтобы не показывать свое удивление, Фардана сказала с улыбкой:
— Вы, должно быть, чудотворец. Сколько дней мы сидели в потемках, стоило вам войти — и свет зажегся. Право, не святой ли?
— Великомученик! — усмехнулся Карпов, посмотрев на Фардану неулыбчивыми, грустными глазами.
У Фарданы дрогнуло сердце от взгляда его чистых, по-детски невинных голубых глаз; так жаль ей стало этого несчастного человека…
Отношения Фарданы с Карповым начались отсюда, от чувства жалости к нему.
Фардана и ее мать с первого же дня приняли этого человека тепло, по-родному. Каждый день он уходил спозаранку, работал весь день и, усталый, возвращался лишь к ночи. Но как бы рано он ни вставал и как бы поздно ни возвратился вечером, у Фираи-ханум всегда был готов для него горячий чай.
Сначала это смущало Карпова. «Пожалуйста, не беспокойтесь, — просил он. — Кто я вам, чтобы так заботиться? Я сам о себе позабочусь — и позавтракаю, и поужинаю в заводском буфете». Но Фирая продолжала делать по-своему, и он со временем примирился с этим. Чтобы избавиться от чувства неловкости, стал приносить домой свой паек, в общий котел.
Так все они и стали жить как члены одной семьи. Теперь Фардана возвращалась домой охотно, в хорошем настроении. Не забывала при случае принести из столовой что-нибудь вкусное. И Карпов стал возвращаться с работы пораньше. Изменилось настроение и у Фираи.
Каждый вечер все собирались вокруг стола. Слушали сообщения Информбюро, делились мыслями. Фардана с каждым днем все больше любила эти вечерние беседы. К Карпову относилась просто, по-товарищески.
4
В одно из воскресений Карпов пришел домой гладко выбритый. Фардана с матерью были дома.
— Салям! — весело приветствовал их Карпов.
Фардана гладила белье. Подняв глаза, она застыла от изумления.
— Василий Иванович, вы ли это?
— Нет, я младший брат Василия Ивановича, — пошутил Карпов.
— Сняли бороду! А она так шла вам. Вы были такой солидный… Ну, погляди на него, мама!
Фирая что-то шила. Оторвавшись от работы, она посмотрела на Карпова и засмеялась.
— Э-э, пропала ваша краса! А впрочем, выглядите вы как огурчик.
Неожиданно помолодевший Карпов нравился Фардане. В то же время она почувствовала в душе шевельнувшуюся тревогу. «Да, теперь Василий Иванович для тебя не просто добрый дяденька, как было прежде…»
— Горит! — воскликнула вдруг Фирая, — Паленым пахнет! Ой, Фардана, что ты не смотришь за утюгом!
И Фардана взяла себя в руки, принялась гладить лежавшее на столе белье. Оглянулась на Карпова:
— А все вы, Василий Иванович, надо ж вам так похорошеть! Вскружили мне голову.
Конечно, Фардана сказала это в шутку, и Карпов тоже ответил ей шуткой:
— Надоело мне стариком ходить, когда в городе полно молодых солдаток.
— Вы в самом деле сегодня какой-то другой, — отметила Фардана. — Уж нет ли больших новостей?
Карпов стал серьезен.
— Особенного ничего. Но с сегодняшнего дня мы принимаемся по-настоящему за свое дело.
— Разве вы чужим делом занимались?
— А вы спросите, чего мы не делали! Приходилось быть и грузчиком, и лесорубом, и печником, и стекольщиком, и маляром, и столяром. Все перепробовали. Теперь все кончено. Станки на месте, дров достаточно. Работа пойдет полным ходом во всех цехах. Начинаем выпускать новую продукцию.
— Какую новую продукцию? — поинтересовалась Фардана.
— Фронтовой заказ.
— Оружие?
Карпов на мгновение задумался.
— Да, оружие.
Завод точных механизмов до сих пор работал не на полную мощность: надо было приспособить поме щения, разместить станки, подготовить новых рабочих. И хотя в цехах, прибывших раньше других, по-прежнему продолжали выпускать механизмы для мины-сюрприза, завод готовился к выполнению нового заказа.
И вот пришло это время, завод получил задание на изготовление часов для новых танков. План был дан такой, что Губернаторов вначале сомневался — справится ли?
Однако выбора не было.
— Каждые часы — это один танк, — сказали ему. — Раз успевают выпускать танки, часы делать как-нибудь сумеете.
И работники завода приняли задание с ясным сознанием своей ответственности.
Фронт переживал трудные дни. Карпов часто жаловался, что зря торчит в тылу и не может проявить себя на каком-нибудь настоящем деле. Порой ему хотелось бросить все и уехать на фронт. А теперь он должен будет выполнять по две-три нормы и научить так же работать десятки молодых рабочих.
С этого дня Карпов словно помолодел. Теперь он работал больше, чем прежде, и на заводе задерживался дольше.
Однажды Карпов совсем не пришел ночевать. Фардана с матерью дожидались его, но когда перевалило за полночь, легли спать. Фардана не могла уснуть до петухов.
Проснувшись утром, она прислушалась. Нет, видно, Карпов не вернулся, слышно было только, как мать возится с чайником у печи.
— Мама! Не пришел наш «эвак»?
— Не пришел! Всю ночь сон был не сон: то кажется — стучат в калитку, то в дверь…
— Видимо, задержали на работе. Не мог, наверно, уйти.
— Вот и верь этим мужчинам.
Фардана соскочила с постели, быстро прибрала ее и пошла умываться.
5
В тот день Фардана явилась на работу раньше обычного. Цех, где работал Карпов, был в другом здании. Фардана не удовлетворилась обычными хлопотами в столовой, ей захотелось посмотреть, как работают на производстве. Здесь все ее знали, для нее всюду открыты двери.
Возле станков стояли совсем молоденькие парнишки и девчата.
Фардане вдруг стало грустно. Слова «рабочий» и «производство» в ее представлении были связаны с изнурительной и грязной работой. К тому же ей казалось, что рабочими становятся только те, у кого мало знаний, кто не способен учиться.
А ты посмотри на этих! За какими сложными машинами стоят. Некоторые работают даже по чертежам. А ведь Фардана ничего этого не умеет и не понимает.
Она поднялась на второй этаж, вошла в комнату с надписью: «Сборочный цех». Неужели это рабочие?
А может, инженеры? Все, в специальных очках и белоснежных халатах, сидят за длинными столами и с необыкновенным вниманием копаются в механизмах часов. А какая чистота! Даже в аптеке нет такой чистоты… Нет, какие же это инженеры? Те же юноши и девушки, совсем подростки. Есть и знакомые Фарданы. А попробуй подойти и заговорить с ними! Как можно оторвать их от работы, которую они делают с таким вниманием!..