Дрянной декан

Рома неопределенно пожал плечами.

– Разным. Обсуждают литературу, пьют виски, курят сигары. Иногда могут поиграть в покер, но редко…

– Приглашают девочек?.. – продолжила ассоциативный ряд я, остановившись перед зеркалом в тяжелой золоченной раме и доставая из сумочки расческу.

– Ты что, какие "девочки"? Женщинам в пенаты Литературного Клуба вход воспрещен!

“Само собой, и как я раньше не догадалась” – обреченно подумала я, расчесывая длинные светлые волосы. Все очень плохо – Верстовский такой не один, их много, и они предпочитают собираться в стаи. Но мне это только на руку, ведь, благодаря столь необычному хобби “старика”, я проведу ночь с Романом.

– Нравится у нас? У тебя странное выражение лица…

– У ВАС великолепно, – я постаралась напустить на себя расслабленный, позитивный вид. – Устроишь мне экскурсию по дому?

– Без вопросов, – Рома отобрал у меня расческу и прижал к себе, наклонившись губами к шее. – Что показать моей мадам в первую очередь? Спальню?

Вообще-то, мадам называют замужних женщин, к девушкам же нужно обращаться "мисс"... Но я решила не придираться к мелочам. Позволила ему (и себе) два глубоких поцелуя, от которых обмякли коленки и зашумело в ушах, и уперлась руками ему в грудь, увеличивая дистанцию.

– Спальней мы закончим, хорошо? А сначала я хочу увидеть ваш необыкновенный интерьер…

Глупость, да. Я ждала этого момента черт знает сколько. А когда дошло до дела, почувствовала неуверенность и смущение. Захотелось отложить так горячо ожидаемый миг еще хотя бы ненадолго…

– Окей… – Рома не выглядел расстроенным. – Тогда идем откроем шампанское?

На подрагивающих ногах я пошла за ним в кухню. Посреди комнаты располагался большой стол с массивными, выложенными керамической плиткой, опорами. Рома спрятался за барной стойкой и начал звенеть фужерами, выискивая подходящие случаю бокалы, а я присела на высокий стул с красной седушкой. Кухня, совмещенная с просторной обеденной зоной, производила не такое помпезное впечатление, как прихожая с коридором. Декораторы делали упор не на золото, а на камень. На одной из стен, например, висела тяжелая картина-барельеф: в застывших серых волнах и складках из мрамора проступали очертания женского и мужского тел, сплетенных в пылком (последнем?) объятии.

– Уже согрелось, – донесся до меня недовольный голос Романа, и я не сразу поняла, что речь идет о шампанском, привезенном нами из Москвы в его рюкзаке. – Опустим в лед или будем пить так?

– Так, – я вдруг поняла, что не могу больше ждать, просто хочу, чтобы началось. Уже хоть что-то.

– Нетерпеливая моя, – ухмыльнулся он и принялся воевать с пробкой.

Пока парень осторожно освобождал стеклянное горлышко от тисков распирающего его куска пластика, я расстегнула несколько верхних пуговок на рубашке. Несмотря на все возмущения Юли, в гости я поехала в том же, в чем была на занятиях – приталенной белой рубахе и джинсах. Все-таки жизнь в Англии приучила меня к сдержанному стилю одежды. Да, сексапильным мой наряд не назовешь, но и в синие, по словам Юли, чулки я себя записывать не спешила: штаны выбрала узкие, чтобы обтягивали нижние округлости и подчеркивали длину ног, ну а степень открытости груди можно регулировать за счёт пуговиц. Сейчас, например, я углубила декольте настолько, что в треугольном вырезе показались края бархатных полукружий бюстгальтера.

– Слушай, Ром, – я набралась смелости спросить о том, что мучило меня уже не один день. – А мы случайно не говорили по телефону после вечеринки в баре, ночью? У меня стоит исходящий, но я смутно помню, что было после того, как мы расстались…

Я водила пальцем по краю бокала, страшась услышать ответ, но умирая от отчаянной надежды. Верстовский задумался.

– Говорили ли мы?.. Нет, – у меня внутри все упало. – Или да? Подожди, у меня тогда разрядился телефон в ноль. Я приехал домой и поставил его на зарядку… А потом вроде бы… Нет, ничего не помню. Но засыпал я точно с мыслями о тебе, Марго, – он хитро подмигнул мне, – и сны эти были восемнадцать плюс…

– А в какой комнате у вас стационарный телефон?

– Городской? – парень удивился. – Да много где… В гостиной, прихожей, кабинете отца… Даже в моей спальне зачем-то стоит, хотя я им никогда не пользуюсь. Так, пережиток прошлого. Кто в здравом уме станет звонить на стационарный телефон в наше-то время?

– Ладно, замяли, – прервала его я. Нужно сворачивать эту тему, пока игривое настроение совсем не испарилось. – Налей уже мне шампанского, и побольше!

– За нас? – Верстовский наполнил фужеры прозрачным напитком, в котором бурлили веселые пузырьки.

– И за нашу ночь, – я заговорщицки подмигнула ему, удобней устраиваясь на стуле, и пригубила шампанского. Оно и правда согрелось, но мне уже было не до таких мелочей, да и в том, что должно было произойти, алкоголь не играл решающего значения – только выполнял поддерживающую функцию.

– Да… – Рома мечтательно прикрыл глаза и залпом опрокинул в себя бокал. Наполнил и пригубил еще один, и только после этого облегченно выдохнул и откинулся на низкую спинку барного стула. – Наконец-то пятница!

– Устал за неделю? – я ненароком придвинула бутылку к себе, опасаясь, что для моего спутника, в отличие от меня, алкоголь сегодня сыграет решающую роль. – Сколько ты занятий пропустил, не напомнишь?

– Я не считал, – тот легкомысленно пожал плечами и отпил шампанского.

– А, может, следовало? – я и сама не знала, зачем отчитываю его. Надеюсь, что от волнения, иначе версия моей подружки грозила оказаться правдой. Подумать только – вместо игривого флирта накинулась на любимого с нравоучениями! Хороша соблазнительница…

– Ты такая умная! – Рома перевел на меня разом повеселевший взгляд и полез целоваться, наклонившись через узкую столешницу. – Тащусь от тебя! Ого, когда это наша хорошая девочка успела превратиться в плохую?..

Он заметил мое декольте и бесстыдно запустил в него ладонь.

– Может, пока ты прогуливал?

– В жизни больше не буду прогуливать! Честно-честно! – он уткнулся носом мне в волосы, продолжая поглаживать бархатную ткань лифчика и осторожно проникая под него пальцами.

– Хорошо, – прошептала я ему на ухо, растекаясь под его прикосновениями и в то же время внутренне сжимаясь от смущения, – а то мне скучно без тебя… одной становиться плохой.

5. Баута и Моретта

О, чистых губ мне наложи печать!

Какую сделку заключить должна я?

Себя теперь готова я продать,

А ты внесешь мне плату, покупая.

И чтоб покупку увенчать верней,

Печатью мне уста замкни скорей.

(“Венера и Адонис”, У. Шекспир)

– Без вопросов… – Рома вдруг оторвался от меня и с восторгом уставился в пространство, ловя вибрации пришедшей ему в голову идеи. – Слушай, а давай включим музыку? Будет улетно.

Он оставил мою грудь в покое и вскочил на ноги.

– Давай, – мне не хотелось прерываться, но его уже и след простыл. Тяжело вздохнув и вернув бюстгальтер на место, я покинула насиженное место.

Верстовский-младший нашелся не сразу. Мне помогла музыка: пока я мялась в коридоре, боясь пойти в неправильном направлении и заблудиться, из-за поворота зазвучали торжественные, немного грустные ноты симфонического оркестра. Пойдя на звук, я вышла к просторной гостиной.

– Чайковский? – выбор музыкального сопровождения меня несколько озадачил.

– Извини, это не мой трек-лист, – Рома быстро что-то искал в телефоне, стоя рядом с внушительного размера музыкальной колонкой. – Сейчас переключу.

Перед колонкой стояло несколько кресел, журнальный столик. Вдоль стен громоздились книжные шкафы. Завершала великолепие хрустальная люстра – свет отражался в десятках прозрачных подвесок, по форме напоминающих застывшие капли воды. Легкие разноцветные блики падали на стены и потолок, будто россыпь звездной пыли, выпущенная палочкой доброго волшебника.