Дрянной декан

Теперь я надолго замолчала, пытаясь лениво размышлять над его словами и сдерживать юношеский пыл, чтоб не наброситься на него здесь и сейчас, оборвав такой полезный конструктивный разговор.

Не представлял, но при этом неплохо справлялся и так. Да, у него есть роскошный дом, неплохая машина и работа — место и должность на любителя, но какие-никакие престижные. Только все это не будоражило меня, и материальная сторона вопроса - последнее, о чем я думала.

Мне хотелось находиться рядом с ним, трогать его и дразнить, нюхать запах кожи и слушать, как он нашептывает нежности своим завораживающим баритоном...

- Что вы хотите сказать? - наконец пролепетала я.

- Каких действий ты сейчас ждешь от меня, Марго? Что я, по-твоему, должен предпринять? Сводить тебя на концерт молодежной группы? Или в клуб потанцевать?

Хороший вопрос. Как нам проводить досуг, чтобы было интересно и мне, и ему — дилемма, которая мучила меня уже долгое время. При том, что как на молодежном концерте, так и в клубе ему было бы некомфортно.

- Я не так уж привередлива! - буркнула быстро, чтобы Верстовский не заподозрил, что у меня и самой есть сомнения. - Можете сводить туда, куда позвали бы любую другую, не такую юную женщину!

- Например, на оперу? - хитро усмехнулся он.

- Да пожалуйста! - звучало не сильно привлекательно, но ради декана я готова была и на это. Молодая, в конце концов, могу и потерпеть.

- Хорошо, тогда я посмотрю афиши и подберу приемлемый вариант. Примерно к концу недели устроит?

- А завтра не получится? - ляпнула быстрее, чем сообразила, что напрашиваюсь на свидание.

Он искренне рассмеялся, посмотрел на меня искристым взглядом, а мою ладонь, которую все еще держал в руке, переложил себе на грудь. Его сердце стучало гулко, быстро, выдавая его истинные чувства и эмоции.

- Не получится.

- Ну ладно, - значит, придется научиться быть терпеливой. - Кстати, а что будет с Аделаидой Степановной?..

- Ты вдруг озаботилась будущим Ады? - декан приподнял одну бровь и деланно возмутился. - После того, как практически отбила у неё мужчину?

- Нет, - насупилась я.

- Нисколько в тебе не сомневался,- он ухмыльнулся и прижал мою руку к губам, одарив ее страстным поцелуем. - Моя плохая девчонка...

- Но я хочу быть уверена, что вы принадлежите мне и только мне! - упрямо продолжила фразу, вырывая ладонь. - И у вас нет другой такой же... Плохой девчонки.

- Это будет несложно. С Аделаидой, как я и говорил, нас пока что связывают чисто профессиональные отношения.

- Которые в скором времени могли бы стать романтическими?..

- Скорее всего. Если бы не вмешалась одна маленькая вертихвостка.

Я прикусила язык, чтобы не ответить ему также дерзко. Все эти подначки с его стороны распалили обстановку до предела. Искра могла проскочить в любой момент, и я бы не поручилась, что мы бы в итоге не оказались вместе на заднем сидении. Но мне и правда пора было идти. Не хватало только выслушивать еще и мамины упреки.

- Тогда до встречи, - я взялась за ручку двери, поднимаясь, намеренно медленно, позволяя ему успеть поцеловать меня, если он вдруг захочет.

Но он не захотел, лишь коротко кивнул на прощание. Я пожала плечами и вышла, чересчур громко хлопнув дверью автомобиля.

- Марго, стой! - он нагнал меня на полпути к дому.

- Да?.. - я так опешила, что даже забыла о вездесущих бабушках-разведчицах, выглядывающих из-за тюлевых занавесок.

Отец Ромки подошел очень близко, деликатно обнял меня за плечи, привлек к себе. Это оказалось весьма кстати — я сама не заметила, что дрожу, как осиновый лист. Джинсы на голое тело и короткая курточка были не по погоде легкими. Или тряслась оттого, что он оказался рядом?

- Я тоже хочу попросить тебя кое о чем, - Верстовский наклонился надо мной, серьезно посмотрел в глаза, и я перестала замечать холод. Холод, влажность, ночь... Все, кроме его глаз, рук и голоса вдруг перестало иметь значение. - Во-первых, перестань "выкать" и обращаться ко мне по имени отчеству. Больше не могу этого слышать.

- Х-хорошо, - к декану Ливера, да на "ты"? Будет непросто, но я постараюсь.

- Во-вторых, я ведь могу рассчитывать на то, что тоже буду у тебя одним, и ты не придержишь за пазухой какого-нибудь студента?

- Само собой, - я зачем-то похлопала его по руке и отскочила, пока он и правда не поцеловал меня прямо на улице. - До свидания, Вениамин Эд... То есть, Веня?.. О боже! В общем, пока...

И убежала, чувствуя себя полной дурой и ощущая затылком взгляд Верстовского, которым он провожал меня до самого подъезда.

Вторая просьба выглядела более легкой в исполнении. Похоже, после случившегося с Юлей я и так уже одна..

Глава от лица Вениамина

Марго села в машину, запорхнув на обычно пустующее место рядом с водительским, и ангелы запели в небесах...

Шучу.

Никто не запел, кроме моего сердца, уставшего от чрезмерных эмоциональных нагрузок. Да и пение его получилось жалобным и надрывным, больше напоминающим просьбу о пощаде, чем торжествующий клич. И тут же оборвалось, сменившись недовольным бурчанием внутреннего голоса, требовавшим прекратить строить из себя старого романтичного остолопа и вести себя соответствующе возрасту и положению.

Но гармонии в окружающем мире определенно стало больше. Как и красоты. «Тянуться к прекрасному» — в теории звучит отлично, а вот на практике такая тяга порой оборачивается сплошными проблемами.

Красовская сняла капюшон, и в полумраке салона будто посветлело. Перламутровое сияние, почудившееся мне, шло от ее блондинистых волос, ныне растрепанных: они наэлектризовались от синтетической ткани и окружили белокурую голову тончайшим кружевом-ореолом.

Видно, она так спешила, что даже не расчесалась — оплошность, которую не могла себе позволить ни одна девушка, кроме Риты. Она же никогда не стремилась казаться лучше, чем есть на самом деле. И всегда била прямо в цель.

А ведь я поначалу думал, что студентка и вовсе не придет — оставил отпечаток прошлый приезд сюда, когда увидеть ее было равносильно спасению души, а Красовская так и не появилась.

Зато сейчас прибежала чуть ли не быстрее, чем я успел спрятать телефон в карман брюк. Правда, не без трюкачества: что означало ее дефиле по направлению от машины, призывным покачивающимся шагом, так толком и не понял. Зато удивился. Но перманентное «офигевание», как любят выражаться молодые, стало моим постоянным спутником после знакомства с Марго.

Может, у них окна выходят на эту сторону, и Марина Васильевна развлекается слежкой за дочуркой? Что ж, ее можно понять. Будь у меня такая дочь, я бы с нее тоже глаз не спускал. А то ведь вляпается в неприятности. Свяжется с каким-нибудь недоразвитым идиотом или, еще хуже, обеспеченным «папиком» раза в два старше нее...

Да, умел я себе поднять настроение перед важным разговором.

- И что это было? - спросил, чтобы хоть как-то завязать беседу.

- Конспирация.

Значит, и правда боялась лишней огласки. Все еще надеялась утаить нестандартного «жениха» от широкой общественности. В целом, ее можно понять: для окружения сорокалетнего мужчины компания двадцатилетней девушки — гордость и украшение, а вот если рассматривать с обратной стороны... Как молодые называют взрослых мужчин, прицепившихся к юным прелестницам? «Старой обузой»? «Денежным мешком»?

Эпитетов было много, и все они не в мою пользу. Но мнение окружающих — последнее, что волновало меня в этой ситуации. Я для себя уже все решил. Ради таких чувств, что охватывали рядом с Красовской, можно и рискнуть социальным статусом. Лишь бы было, ради чего рисковать — и вымученное согласие с ее стороны к этому не относилось.

Только собственные воля и желание, подкрепленные уверенными действиями. То, что я отчаялся когда-либо получить.

И в осуществление чего теперь так сложно было поверить.