Дрянной декан

- Какая им разница до того, что подумают окружающие их мелкие студентки? - прошипела сквозь зубы я. Меня эта сладкая парочка тоже взбесила и взволновала до мелкой дрожи, но, помня о холодной мести, я приказала себе успокоиться. - Все сделают вид, что ничего не заметили. Хотя...

Мне в голову пришла идея, настолько гениальная, насколько и безумная.

- А давай не будем делать вид. Пойдем и сядем к ним за стол!

- Ой. А это не слишком..? - тут даже Юля, которая еще недавно громче всех кричала о своей любви к Верстовскому, опешила и засмущалась. Но я уже прямым ходом перла к столу с преподавателями. Не хочет, пусть не идет. А мне интересно посмотреть на реакцию декана.

Почувствует ли он себя на моем месте? Ведь осенью все было наоборот: это я безуспешно делала вид, что отца Ромки не существует, когда он всеми силами пытался доказать обратное, раз за разом заявляя о себе самым неожиданным образом. Теперь же декан принял решение вычеркнуть меня из своей жизни... Вот только сделать это у него не получится. Отныне все будет иначе: жертва и преследователь поменяются местами!

Юля все-таки поплелась за мной следом, пуча глаза и стараясь не уронить груженный едой поднос. Я подошла прямо к нужному столу и громко поставила обед на белую скатерть.

Надеюсь, мое появление было достаточно эффектным. Училка из Ярославля, например, чуть не подавилась. Но я ее не пожалела: если б она поменьше таращилась на знойного Верстовского, то для нее оно не стало бы столь неожиданным: сам декан, например, заметил меня еще на подступах и уже показал разными невербальными способами, что не рад моему приближению.

- Аделаида Степановна, Вениамин Эдуардович, здравствуйте! Можно мы с Юлей сядем вместе с вами? - ответ был неочевиден. Вероятность получить отворот поворот была столь велика, что я решила не испытывать судьбу и сразу же сесть, не дожидаясь согласия.

Рядом осторожно плюхнулась на стул Гарденина.

- Эм-м-м... Ну хорошо, - неуверенно протянула новая пассия декана.

- Спасибо! - от всего сердца поблагодарила я. - Сегодня так мало свободных столов...

Аделаида посмотрела на зал, по меньшей мере половина которого пустовала, и молча усомнилась. Верстовский же просто надулся и также молча метал взглядом молнии. Я незаметно подмигнула ему. Мол, «расслабься, чувак! Ничего страшного не произойдет, если мы просто посидим рядом». Но декан, по-видимому, так не считал. У него враз пропал аппетит, а оживленная беседа, которой они с Аделаидой предавались до нашего с Гардениной появления, как-то затухла.

- Извините нас, - пискнула Юля.

- Да, извините, - поддакнула я. - Мы никогда не позволили бы себе нарушить ваш покой, если бы не... Понимаете, вы с Вениамином Эдуардовичем — наши самые любимые преподаватели, верно? - я пихнула Юлю локтем, чтобы она подтвердила мои слова. - Никто и никогда с таким огнем не рассказывал нам о средневековой литературе.

Я наступила носком левой ноги на задник правого полусапожка и вынула из него ступню.

- Точно, - Гарденина наконец отмерла и тоже подключилась к беседе. - Вениамин Эдуардович, уроки с вами были просто потрясающими. Мы хотели бы, чтобы вы снова вели у нас этот предмет.

- Да, наш декан - очень неравнодушный к науке преподаватель, - обратилась я к Аделаиде, а сама в это время распрямила правую коленку под столом и ткнулась обтянутой колготками ступней в голень Верстовского. - Он даже приглашал нас как-то к себе домой. Помнишь, Юль?

- О, это было потрясающе! - томно выдохнула Гарденина. - Девчонки до сих пор вспоминают ту ночь.

Стажерка перевела на декана озадаченно-потрясенный взгляд. У того же сделалось такое забавное лицо, будто ему залепили пощечину. Вот только не знаю, способствовали ли тому наши с Юлькой слова или моя нога, легонько поглаживающая его по внутренней стороне бедра.

- Все было не совсем так, - ответил Верстовский сквозь сжатые зубы. - Рома пригласил друзей к нам на вечеринку, а я лишь следил, чтобы они не разнесли дом на кусочки.

- И это было очень кстати! - поддержала его я. - Потому что наши мальчики напились и совсем ничего не соображали, а Вениамин Эдуардович взял и перетанцевал с каждой девушкой, чтобы нам не было так грустно...

Над столом повисло тягостное, какое-то прямо не обеденное молчание. Аделаида Степановна отложила вилку и отодвинула от себя поднос, я же наоборот принялась вкушать радости пищи, предполагая, что эта пища может оказаться в моей жизни последней.

- Простите, что влезли и помешали вам, - через некоторое время сказала Юля невинным тоном. - О чем вы говорили до того, как мы пришли?

- Я рассказывала Вениамину литературный анекдот... - преподавательница поправила идеально прямую прядь волос и вопросительно посмотрела на Верстовского, будто ища у него поддержки в столь трудном разговоре со странным молодыми девицами. Он этого не видел, потому что смотрел на меня — моя ступня, немного расслабившаяся в перерыве между любовными наступлениям, снова атаковала его голень и поднялась немного выше.

- А мне тоже недавно один анекдот рассказали, - встряла я. - Правда, не литературный.

Должно быть, прозвучало очень интригующе. Теперь уже все взоры обратились ко мне. На лице декана отразилась внутренняя борьба: он хотел уйти, пока я не ляпнула что-нибудь совсем непоправимое, но то, что происходило под столом, явно доставляло ему такое удовольствие, что он не мог заставить себя подняться со стула. На очень короткий миг я смогла прочувствовать всю глубину своей власти над ним — и физической, и моральной — и сама испытала ни с чем не передаваемое душевное наслаждение.

- И что же в нем, Маргарита? - с опаской спросила Аделаида.

- Да про то, как брали интервью у одного мужчины-долгожителя. Исполнилось, значит деду сто лет. У него спрашивают: «Расскажите, по какой вещи из молодости вы больше всего скучаете?». Он отвечает: «По сексу». Журналист смутился: «И сколько лет вы живете без него?». Тогда дед говорит: «Да уже много! Понимаете, я люблю девочек постарше, а к тому моменту, как мне исполнилось девяносто, они все умерли».

Юлька расхохоталась, Аделаида вежливо улыбнулась, но было видно, что юмор моего слегка неприличного анекдота ей не очень зашел. Декан с каменным лицом отодвинул свой стул и посмотрел на наручные часы.

- Если Красовская закончила остроумничать, я, пожалуй, пойду. Скоро звонок на пару.

- Да, мне тоже пора, - Аделаида подхватилась вслед за ним, и уже через несколько секунд мы с Гардениной остались за столом одни. Враг был повержен и бежал от позора.

- Пойдем за ними? - Юлька по-деловому взглянула на меня, явно готовясь пожертвовать недоеденным обедом ради возможности еще немного посталкерить Верстовского.

- Не, - лениво махнула рукой я, принимаясь за еду с чувством выполненного долга.

Пуская уходит. Никуда он от меня не денется. Потому что я не закончила, а только-только начала.

35. Пробы

Не успели мы с Юлей доесть обед, как у меня тренькнул телефон. Я достала мобильный и чуть не подлетела в воздух от радости и возбуждения: Верстовский все-таки написал мне! Первый! Значит, мой план работает. Я не стала читать сообщение сразу же - пусть теперь он помаринуется в томительном ожидании. Да и побоялась выдать себя чересчур бурной реакцией, Гарденина все еще была рядом.

«Может, рассказать ей сейчас?»

Я моментально покрылась холодным потом и отодвинула непрошенную мысль куда подальше. Буду решать вопросы по мере их поступления. Сначала устраню недопонимание с деканом, потом признаюсь лучшей подруге.

Непрочитанное сообщение висело камнем на сердце, и больше в меня не влезло ни одного кусочка. Следующие пять минут я сидела как на иголках, ожидая пока Юля не управится со своей огромной порцией картофеля. Потом первой побежала относить поднос, по пути открывая переписку с Верстовским: как я никого не сбила и не уронила тарелки на пол при этом, осталось загадкой даже для меня. Наверное, активизировались скрытые резервы организма. Если верить им, во мне умер талантливый жонглер.