Дрянной декан

Ну что за семейка! Интересно, почему никто не спросил меня, хочу ли я есть с ними вместе? Не хочу! Не могу, не желаю, даже думать не собираюсь… но придется. Ромке я, конечно, высказала свои претензии, вот только делу это особо не помогло.

– Ты против ужина с моим отцом?.. – неверяще выговорил парень и сделал такие жалобные глаза, что чуть не посрамил милейшего кота из мультика про Шрека. – Но ПОЧЕМУ?

– Ты слишком поторопил события, – я не дала себя обнять. Скрестила руки на груди и нахмурилась. – Знакомство с родителями, это очень серьезный шаг. Мы пока не готовы переходить на эту ступень!

Хоть убейте, но это ненормально. В наше время люди так не поступают. Не знакомятся с родителями избранника через жалких полтора месяца отношений. И уж явно не делают это до того, как переспать друг с другом!

Рома насупился.

– Как-то глупо получилось. Если ты настолько против, я могу сказать ему, что ты не хочешь с нами ужинать.

– А тебе не показалось, что твой отец тоже против? – сварливо заметила я. – Он не выглядел сильно счастливым. Скорее, излучал леденящий холод…

– Ты что! Он очень удивился, вот и все… Я ведь раньше и правда не знакомил его с девушками. Хотя было их немало...

Тут уж во мне взыграла ревность. Казалось, еще секунда, и я его поколочу. Своего безумно любимого Ромочку.

Что, если я говорила по телефону вовсе не с ним? Вдруг я перепутала сына с отцом?.. Но как у двух разных людей, пусть даже кровных родственников, могут быть настолько похожие голоса? Настолько похожие, что прямо одинаковые?!

Да не… Я воскресила в памяти облик старшего представителя семьи Верстовских. На вид ему – лет сорок. Мужчина явно немолодой, хоть и довольно подтянутый. Голубая рубашка – пуговички застегнуты наглухо, не продохнуть. Обычные невзрачные брюки. Обычные блестящие носы лакированных ботинок. Зато жилетка обращала на себя внимание… Такие, наверно, продают в магазине “Одежда для преподавателей: повседневная, невзрачная и исключительно скучная”. В общем, типичный зануда среднего возраста. Он бы не стал заниматься сексом по телефону. Кинул бы трубку, упал в обморок или словил инфаркт.

Но как узнать точно? Спросить?

“Рома, я тут с кем-то из твоего дома говорила и случайно кончила… Не подскажешь, кто это был?” Или так: “Вениамин Эдуардович, вас вчера ночью по телефону никто не домогался?”

Кошмар… У меня явственно зашевелились волосы. Стараясь избавиться от неприятного ощущения, я провела ладонями по голове, погружая их внутрь шевелюры и пытаясь расслабить сжавшийся в ужасе апоневроз. По итогу прочеса в руках осталось с десяток волосин: либо я слишком сжимала пальцы в процессе, либо они добровольно покинули опозоренную хозяйку.

– Ладно, раз для тебя это так много значит, пойдем, – сбросив предателей на пол, жестко сказала я. – Но только не сегодня!!!

И умчалась, даже не дав себя чмокнуть на прощание.

Горе-ужин был запланирован на следующий вечер. Юлька отреагировала неоднозначно.

– Рома представил тебя отцу? – Подруга перевела взгляд в пространство. Ее взгляд затуманился, а рот приоткрылся, изобразив букву “О”. Надо сказать, подобная мимика шла Гардениной невообразимо, придавая ее лицу сходство с личиком фарфоровой куколки – очаровательной и бесхитростной. – Вот это поступок… Да он и правда настроен серьезно!

– Считаешь? – я пыталась найти в ситуации хоть что-то хорошее. – Они оба сказали, что случилось нечто экстраординарное. Типа, до меня Рома своих девушек с отцом не знакомил.

– Ну да… – Юля отмерла и принялась наматывать локон на палец. – Его отца и так все знают, кроме тебя. Он же декан.

– Угу. Только я не собиралась пока с ним знакомиться, кем бы он ни был. Не находишь ситуацию дикой, учитываю наше с Ромой… положение?

– Дикой? Не-е-е. Скорее, поэтичной… Не ожидала, что Верстовского однажды потянет на романтику. На твоем месте я бы не стала отказываться. Что такого ужасного случиться из-за одного ужина?

Знай Юляша всю правду, она бы не просто отказалась… С ее категоричностью и принципиальностью, подруга подстриглась бы в монахини. В лучшем случае – взяла годовой абонемент на посещение духовной семинарии. Для перевоспитания и замаливания грехов.

Я на такие крайние меры идти не собиралась. Ладно, перетерплю один единственный ужин, уверюсь, что ничего ужасного не произошло, и у меня всего лишь разыгралось воображение… И заживу себе дальше спокойно.

Событие назначили на семь вечера. У меня было время, чтобы приползти домой после занятий, посидеть в ступоре, отбиваясь от расспросов родителей (нечего еще и их в это втягивать!), и начать собираться в ресторан. Хотя чего там собираться? Ради такого случая я прихорашиваться не планировала.

Джинсы оставила те же, в которых была в университете, натянула черный пуловер крупной вязки – он никогда мне особо не нравился, а после сегодняшнего вечера и вовсе грозил отправиться в мусорное ведро. В прихожей меня встретила мама.

– Надеюсь, сегодня будешь вовремя? – родители еще не забыли мое позавчерашнее приключение.

– Вернусь так быстро, как только смогу.

Я и правда не собиралась задерживаться на предстоящем мероприятии. Только туда и обратно, прямо как в “Хоббите”. И никакие дорогие рестораны – а ресторан, по заявлениям Ромы, планировался астрономический – никакие огни центра Москвы не заставят меня задержаться там дольше, чем необходимо.

Отдать дань традиции, и на этом все. Я накинула на плечи облегченную кожаную куртку, быстро намотала шарф, засунула ноги в тяжелые ботинки и выскользнула из дома. Хотя нет, “выскользнула” – неправильный глагол. Медленно, неохотно, предчувствуя новые и неизвестные доселе осложнения, потопала я по направлению к метро. Как бы я ни храбрилась и не искала подкрепления в праведном гневе, во мне мерзким подселенцем угнездился страх. Отвратительным, гнусным паразитом шевелилась внутри тревога: что, если и правда?..

В вагоне я впала в оцепенение. Грохот колес сменялся мелодичным голосом женщины-диктора, объявляющей названия станций. Ее голос разносился в тишине полупустых мраморных холлов,чтобы через мгновение оборваться резким хлопком закрывающихся дверей и снова смениться стуком и скрежетом покачивающегося на ходу поезда. Опомнившись позже, чем следует, я обнаружила, что проехала пару лишних остановок, что неизбежно повлекло за собой расплату – к месту встречи я приехала самая последняя.

Поначалу я не сильно расстроилась – томная барышня имеет право на опоздания – но меня не только не подождали у выхода, где мы изначально договорились встретиться. Они и в ресторан ушли без меня, а это уже стояло в одном ряду со свинством!

На город навалились потемки. Кое-как отыскав в маленьких, змеящихся переулках нужный адрес, я наконец завалилась в “Кадриль”: замерзшая, обиженная, морально готовая к самому худшему. И сразу сделала вывод: игривое наименование не особенно отражало дух заведения, заключающийся в шикарной, и в то же время праздничной, атмосфере.

– Меня ожидают! – рявкнула я на подскочившего ко мне администратора. – Два высоких брюнета. Молодой и старый, с одинаковыми голосами.

Парниша, задрапированный в шелка рабочей униформы, без вопросов отвел меня в зал под названием “Бархатный”. Хотя я скорее назвала бы его “Синим”. На окнах висели синие шторы. На диванах валялись синие подушки, а противоположная окнам стена была обита тканевыми панелями: тоже бархатными и тоже синими, как и все остальное. Если бы не обилие прочих богатых элементов – темной древесины, коричневой кожи и сверкающих ламп – можно было бы решить, что зал создавался для буйнопомешанных любителей океана.

Рома заметил меня издалека и, сияя белоснежной улыбкой, кинулся навстречу.

– Привет, кисуня! – он взял мои продрогшие руки и подержал их пару мгновений, согревая теплом своих ладоней. После помог снять куртку. – Ничего, что мы ушли? Папа предлагал подождать тебя около метро, но я подумал – раньше закажем, раньше приготовят.