Страница 27 из 135
— Татьяна Голикова и раньше знала цену своему слову, но, потеряв отца, перестраховывается в разы сильнее. Ведь этот блог — единственный источник ее дохода. Кроме того, личностей, которым она по-настоящему доверяет, можно пересчитать по пальцам одной руки, а с анонимными источниками не работает вообще. Впрочем, можете пробовать. До потери пульса. Флаг вам в руки и барабан на шею…
— Не заводись — никто не собирался и не собирается от тебя избавляться. Просто вчера утром появилась великолепнейшая возможность нанести еще один информационный удар под дых Паше-Пулемету, тебя на базе не было, а начальство требовало результатов.
Обострять ситуацию не было никакого смысла, так что я сделал вид, что поверил:
— Суть понял. Мои действия?
— Первым делом попробуй объяснить подружке создавшуюся ситуацию и, если потребуется, извинись от имени своего начальства. После того, как она подтвердит готовность продолжать сотрудничество, отправь ей материалы для статьи, которую надо будет выложить в блог, и попроси взяться за работу как можно быстрее. Пока будешь ждать черновик, помоги Эмиру, Бурану и Химику сделать нарезку из записей, сделанных микрокамерами бойцов вашего взвода, набросай текст своего монолога и запиши приблизительный вариант очередного видеообращения к своим фанатам. Кстати, в самом конце можешь пообещать, что уже завтра вечером расскажешь о том, как твои сослуживцы нашли и оборвали один из крупнейших каналов доставки афганских наркотиков в Россию.
— На все вышеперечисленное уйдет не один и не два часа! — напомнил я. — А взвод уже тренируется.
— То, чем ты занимаешься, куда важнее, чем беготня с автоматом наперевес. Так что в эту командировку парни полетят без тебя…
…Глава айтишников «Яровита» встретил меня виноватой улыбкой и сходу признался во всех грехах. Причем достаточно подробно. Я понимал, что все рассказанное совершено по приказу и под нешуточным давлением вышестоящего начальства, но все равно «вышел из себя». Поэтому отправил Эмира в тяжелейший нокаут, угрюмо оглядел его помощничков, пытавшихся мимикрировать под обои, секунд, эдак, пятнадцать «боролся со вспышкой бешенства», «кое-как взял себя в руки» и отправил Валету сообщение, в котором поинтересовался, чем он собирается компенсировать самый главный косяк подчиненного. А для того, чтобы этот вопрос выглядел как можно более весомым, приложил к тексту фрагмент видеозаписи, в которой «грешник» заявил, что попросил Татьяну прислать ему свежие фотки, ибо безумно соскучился!
По большому счету, изображать столь жесткую реакцию на «левые» телодвижения начальства было не обязательно. Ведь я был уверен, что в ответах на письма, составленные, скажем так, не по форме, не будет ничего «криминального». С чего я это взял? Да с того, что в не таком уж и далеком, но счастливом и беззаботном прошлом, а точнее, во время многочасового перелета из Лас-Вегаса в Москву, девчонки, устав восторгаться моими «боевыми» качествами, переключились на остальные «плюсы» и заявили, что мне доверяют даже их родители. А через какое-то время перешли к жалобам на тотальный контроль со стороны «семейных» служб безопасности. Само собой, приводили вполне конкретные примеры «беспредела» и рассказывали о попытках ему противостоять. А Дина, разоткровенничавшись, призналась, что классе в пятом, до смерти устав от слишком навязчивой опеки, придумала принцип шифрования переписки с подружками, объяснила им принцип, а через какое-то время получила по заднице от матери, возмущенной темами, которые обсуждаются в их компании!
Слушая их стенания, я лежал, пристроив голову на живот Эрики, и улыбался. За что был сброшен с удобной «подушки», сдвинут на середину огромного ложа и подвергнут бесчеловечным пыткам щекоткой. Ржать устал достаточно быстро, так что сдался на милость садисток и объяснил, что в моем детстве все было иначе. То есть, родители читали мне лекции по истории криптографии, объясняли логику наиболее известных способов шифрования и рассказывали об оперативных играх с использованием средств радиосвязи.
Любое упоминание о методах моего воспитания вызывало однозначный интерес как минимум у Настены и Джинг, так что следующие часа полтора я пересказывал все, что сохранилось в памяти на эту тему. И предельно распространенно отвечал на задаваемые вопросы. А после того, как заявил, что возможность провала агента и его последующего использования радиоигре изначально учитывались при планировании каждой тайной операции, соответственно, заранее оговаривались признаки, по наличию или отсутствию которых в радиограмме можно было понять, что радист работает под контролем противника, был вынужден приводить примеры. Причем как «самые древние», так и относительно современные.
Голикова, как каждый хороший блоггер, пребывавшая в перманентном поиске тем, способных заинтересовать подписчиков, вытрясла из меня море мельчайших подробностей и даже освоила несколько простеньких упражнений. Поэтому с легкостью расшифровала все три намека на возможность «работы под внешним контролем», которые я сделал в письме, отправленном из Кубинки. А в начале «рабочей переписки» дала понять, что приняла их к сведению. Так что «сюрпризов» можно было не ждать. И… со спокойной душой пользоваться представившейся возможностью, чтобы вытребовать у проколовшегося начальства хоть какое-нибудь «послабление режима».
Реакция Валета на своего рода ультиматум не разочаровала — прекрасно понимая, что в сложившейся ситуации мой бунт испортит Вяземскому Большую Игру, он сделал беспроигрышный ход, пообещав приложить все силы для того, чтобы продавить мне возможность свободного общения с Голиковой. Естественно, не по телефону, а по переписке. И дал слово, что связываться с нею от моего имени больше никто не будет.
Естественно, я тут же перестал выпендриваться — отправил сообщение, в котором пообещал, что сейчас же займусь делом, равнодушно переступил через бессознательное тело и сел за мощный ноут, с недавних пор считающийся моим. Химик с Бураном все еще молчали в тряпочку, так что я посветил личиком перед камерой, ввел пароль в появившееся поле, дождался загрузки программной оболочки, открыл армейскую модификацию «Почтальона» и мысленно хмыкнул, обнаружив, что писем от Татьяны было два.
Включившееся любопытство заставило открыть последнее. А его текст откровенно рассмешил: