Страница 2 из 135
Судя по модели вертушки, которой меня вытащили из города, обвесу «инструктора по стрельбе» учебного центра «Легионеров» и скорости реакции на рядовую проблему, подразделение, которое меня прикупило, было не только серьезным, но и секретным. Так что задавать вопросы, ждать ответа на которые можно было годами, я даже не подумал. Более того, вовремя вспомнив о слове «слухи», использованном в первой части описания создавшейся ситуации, не стал грузить Бульдога и расспросами обо всем том, что было связано с моими боями. Поэтому поблагодарил за помощь и попросил передать Горину, что необходимо официально уведомить WADA о моем уходе из большого спорта, извиниться перед всеми тренерами, включая Грегора Грейси, как-то объяснить Линде Доулан, куда я подевался, и т. д. А потом уперся затылком в вибрирующую стенку, закрыл глаза и ушел в воспоминания о недавнем прошлом, регулярно прерываемые вспышками дикого желания отомстить. Увы, совсем ненадолго — где-то через полчаса вертушка пошла на снижение и коснулась бетонки метрах в двадцати от новенького военно-транспортного ИЛ-122МВ. Еще минут через три Бульдог, затащивший меня в грузовой отсек самолета, пнул здоровенный армейский баул, обнаружившийся рядом с пультом борттехника, и приказал переодеваться. А этот процесс потребовал неожиданно много внимания: кроме нового и необмятого ВКБО непривычной бело-серо-зеленой расцветки, из которого пришлось собирать комплект под зимний температурный режим, в бауле хватало всякой всячины начиная с навороченной разгрузки и заканчивая электроникой, каждый элемент которой требовалось активировать, правильно интегрировать в единую систему и настроить под себя.
С последним, при отсутствии каких-либо гайдов, я бы не справился ни за что на свете, но с помощью Геннадия Александровича все-таки перевел «обвес» в условно рабочий режим, затем разобрался в большинстве основных функций и даже выполнил несколько десятков тестовых упражнений. Что интересно, самое последнее добивал уже после того, как самолет пошел на снижение. А потом прозрел, сообразив, что все это время Бульдог грузил меня делом, чтобы помочь забыться. Так что пришел в себя, перевел тактический комплекс «Атака-СМ» в режим ожидания и задумчиво уставился на абсолютно безликую эмблему, украшающую камуфляж:
— Как я понимаю, меня выкупило одно из тех подразделений ССО, о которых известно лишь то, что они, вроде бы, существуют?
— Угу… — коротко кивнул мужчина. И воспользовался этим вопросом для того, чтобы продолжить отвлекать от мыслей о девчонках и Разумовской: — Название узнаешь на месте. Скажу лишь, что курса молодого бойца в этом подразделении нет. Точно так же, как нет нарядов, хозработ, спортивных праздников и всего того, чем убивают время обычных военнослужащих. Зато тренировок и разноплановой учебы хоть отбавляй. Так что скучно не будет. Но стоит иметь в виду, что это не спортрота, в которой можно заниматься поддержанием и улучшением уже имеющихся спортивных кондиций: подготовка личного состава одного из немногих подразделений России, выполняющих боевые задачи в мирное время, изначально заточена на боевую работу определенной специфики…
— Дальше можно не объяснять! — угрюмо буркнул я. — Меня купили, как рядового бойца, будут дрессировать на общих основаниях, а возможность соскочить до завершения контракта в принципе не предусмотрена.
— Угу… — кивнул он и продолжил грузить мелочами, которые, по его мнению, могли хоть как-то облегчить будущую службу. А минут за пять до касания Илом бетонки вдруг засуетился — приказал натянуть балаклаву, шлем и тактические очки, подошел к металлическому контейнеру, закрепленному в центре отсека, открыл обе дверцы, вломился внутрь, пошелестел какой-то тканью и выкатил наружу черно-белый двухместный квадроцикл.
Внешний вид угловатой, неказистой, но, вне всякого сомнения, очень мощной машинки соответствовал самым жестким требованиям армейского дизайна. А электрический двигатель, работающий абсолютно неслышно, великолепно укладывался в логическую цепочку «малошумный вертолет — новенький ИЛ-122МВ — навороченная снаряга — безликая эмблема».
Не разочаровали и следующие звенья. Рампа опустилась только после того, как самолет оказался в крытом ангаре, двери которого, сомкнувшись, спрятали борт от взглядов досужих наблюдателей. Ничем не примечательный участок пластикового покрытия пола, на котором остановился квадрик после спуска по рампе, оказался платформой грузового лифта, опустившего нас под землю на глубину этажей двенадцати-пятнадцати. А в подземном тоннеле, по которому мы ехали следующие минут двадцать, запросто разъехались бы два БТР-а! Впрочем, кататься по нему, вне всякого сомнения, дозволялось только обладателям соответствующего доступа, а для всех остальных имелись мощнейшие гермозатворы, автоматизированные огневые точки, форсунки системы вентиляции с подозрительными потеками и так далее. В общем, к концу поездки я проникся глубочайшим уважением к паранойе разработчиков и нынешних обитателей этого спецобъекта. А когда квадрик свернул на одном из перекрестков и, плавно замедлившись, замер возле дверей лифта, рядом с которыми матово поблескивал навороченный терминал системы контроля доступа, вдруг вспомнил рассказы отца об особенностях «прописки» в спецподразделениях и перешел в боевой режим…
…Мой «покупатель» оказался высоким, широкоплечим и очень коротко стриженным мужчиной лет тридцати восьми, облаченным в уже знакомый бело-серо-зеленый камуфляж. Отсутствие знаков различия на последнем почти не удивило. Острый взгляд, буквально впившийся в мое лицо — тоже. Зато насмешливый комментарий, озвученный после полутораминутного изучения, основательно напряг:
— Так вот ты какой, Чума Призракович Чубаров!
Тем не менее, выяснять, откуда хозяин кабинета знает позывной моего покойного отца, я даже не подумал — бесстрастно смотрел в светло-голубые глаза все время, пока будущее начальство подавалось вперед, вставало с кресла и обходило Т-образный стол. А шаге на третьем был вынужден уходить в сторону от самой обычной металлической линейки, брошенной в горло, отбивать ладонью карандаш, летящий в правый глаз, и смещаться в сторону от удара ноги в коленную чашечку.