Саванна

Одними из знаковых деревьев долины озер являлись вахелии. Кора акаций, как и их листья, умело гармонировали с солнечным светом, улучшая тем самым плодородие почвы. А их бледные соцветия приходились по вкусу местным пчелам.

Вахелии обогащали кислородом земли долины, предоставляли свои ветви птицам для размещения гнезд и свои цветки насекомым для опыления. И в то же время эти акации слыли отнюдь не дружелюбными деревьями.

Этим вахелии были обязаны прожорливым обитателям саванны, любителям их листьев и коры. В таких условиях акациям ничего другого не оставалось, как использовать колючки. Только так они могли защититься от назойливых языков зверей.

Сегодня вахелии так и не дождались гостей у своих ветвей. Разве только бродивший поблизости леопард соизволил проявить интерес к одной из акаций, пожелав отлежаться на ее гладком удобном суку.

Свесив ноги и уложив поудобнее подбородок на сук, молодой леопард уже пробовал отойти ко сну, как вдруг учуял запах свежего мяса. Самец тут же привстал и заинтригованно огляделся по сторонам. Внизу он увидел свою мать. Хищница возвращалась с охоты, волоча в зубах бородавочника, которого схватила неподалеку от озера.

Самка все еще предоставляла сыну право претендовать на ее добычу, и этим правом Дамиан пользовался без всяких предрассудков. Хищница продолжала обхаживать сына даже несмотря на то, что он уже превосходил ее в размерах и мог сам охотиться на угодную ему добычу.

С недавних пор мать Дамиана начал обхаживать матерый самец. При первом знакомстве они с молодым хищником не испытали друг к другу вражды. Однако постепенно Дамиан стал все больше чувствовать, как мать отдаляется от него. Во многом способствовала тому и ее беременность. Молодой леопард понимал, что с появлением на свет сводного брата его жизнь может окончательно измениться.

Сейчас же Дамиана беспокоило лишь чувство голода, которое еще больше обострилось при запахе туши бородавочника. Леопард подобрал лапы, оторвал брюхо от удобного сука вахелии и охотно потянулся, предвкушая скорую трапезу. Затем спрыгнул с ветки и подошел к матери, претендуя на свой кусок от лежавшего у ее ног сытного зверя.

– Отойди от нее, – вдруг послышался Дамиану предостерегающий голос ухажера матери.

Молодой леопард даже оторопел от такого неожиданного обращения хищника.

– Не вмешивайся, – ответила тому самка, подтолкнув добычу к ногам сына. – Я сама с ним разберусь.

Показавшийся из травы взрослый леопард с невозмутимым спокойствием во взгляде приблизился к Дамиану. Выхватил у него из лап мясо бородавочника и отбросил его в сторону.

– Я сказал нет! – самец грозно уставился на хищницу. Его вибриссы подрагивали, указывая на явное раздражение непослушанием самки. – Теперь он будет сам добывать себе еду.

– Это ты так решил? – огрызнулся Дамиан, преднамеренно потянувшись лапой к добыче матери.

Взрослый самец выждал подходящий момент и рванул к себе тушу бородавочника. Затем поднял голову и, угрожающе взглянув на избалованного леопарда, выдавил из себя свирепый рык.

Дамиан не собирался уступать матерому хищнику и ответил вызывающим шипением, обнажив перед ним свои острые клыки.

– Перестаньте оба! – рыкнула самка.

Ее встревоженный голос вызвал у обоих леопардов еще большее желание вцепиться друг другу в глотки.

Дамиан вновь потянулся к туше бородавочника, не обращая внимания на недовольство взрослого леопарда. И тут же получил от него по уху лапой. Молодой хищник хотел было ответить обидчику, но тот уже сам летел на него.

Взрослому самцу не составило большого труда побороть неопытного хищника. После нескольких упреждающих ударов лапами по морде он прижал леопарда к земле и, бросив на него гневный взгляд, строго сказал:

– Убирайся отсюда! Иначе убью.

Насупившийся леопард усилием воли вырвался из-под лап атаковавшего его матерого хищника, небрежно отмахнулся от обращенной ему вслед коварной ухмылки и обернулся к матери. Преисполненная сожаления, та смотрела ему прямо в глаза. Леопард все понял и без ее слов.

Дамиан не стал медлить. Отправил напоследок стоявшему за спиной матери взрослому хищнику презрительный взгляд и подался прочь.

То отчаяние, которое молодой леопард испытывал сейчас, заставило его позабыть о голоде. Теперь он был сам по себе, ослабленный привычкой к материнской заботе и хищной натурой в условиях борьбы за выживание в грозной саванне.

***

После устроенного гепардами переполоха на равнине некоторые из пасшихся на ней зверей преждевременно отправились к западным холмам на водопой.

В тамошних низинах обычно всегда простаивала вода из-за ливней, обрушивавшихся на экваториальные земли на протяжении всего года. Шквалистые ветры и проливные дожди нередко оказывались губительными для молодого поколения растущих за холмами деревьев, ломали их хрупкие стволы и вырывали из земли их немощные корни. Но в то же время эти дожди не давали пересыхать окрестным водоемам, которые спасали от жажды приходивших сюда с предгорной равнины гостей.

– Будь осторожнее, – предупредил Томас буйвола, подошедшего к воде. – Здесь можно нарваться на чьи-нибудь мощные челюсти.

– Едва ли, – возразил волоклюю Нолан и промочил горло. – В этих водоемах разве что молодняк обитает. А с их челюстями только рыбу ловить да зазевавшихся на воде птиц.

– То-то смотрю, детеныш самки носорога так смело пошел в воду, – Томас указал буйволу крылом на противоположный берег.

– Им так точно не о чем переживать. Такая добыча местным крокодилам не по зубам.

– Одни мои знакомые птицы, которым доводилось сотрудничать с носорогами, рассказывали, что эти звери очень сильно гневаются, если их разбудить.

– Повезло им, что они вообще находят возможность поспать в саванне, – недовольно промычал буйвол. – Да еще и в дневное время.

– С белыми носорогами разве только слоны и бегемоты способны тягаться в силе.

– А говорят, что львы у нас всем заправляют, – усмехнулся Нолан, взглянув на собственное отражение в воде. – Пусть пойдут и скажут об этом взрослому слону.

– Да вы и сами не промах, – польстил зверю волоклюй, перебравшись к его загривку. – Видел я, какие танцы исполняют буйволы на телах убитых ими хищников.

– Такое случается очень редко. На каждого убитого нами хищника приходится с десяток убитых буйволов, если не больше. Поэтому мы и предпочитаем держаться в стаде, – так легче отбиваться от хищников и защищать телят.

– Тогда почему же ты оставил свое стадо?

– Посмотри на мои рога, – ответил птице Нолан, слегка тряхнув головой. – С ними хищные кошки мне не страшны. А для жизни в стаде я уже слишком стар. Мне бы свой участок земли поближе к водоему. Где можно пастись и валяться в грязи на досуге.

Томас притих, в недоумении уставившись на затылок зверя.

– Грязь для кожи полезна, – пояснил ему буйвол.

– Сюда смотрит самка носорога, – подняв голову, сказал волоклюй. – Уж не задумала ли она чего дурного?

– Вряд ли она видит нас оттуда, – поспешил успокоить приятеля буйвол, сосредоточив взгляд на противоположном берегу водоема.

– Тебе-то откуда знать?

– У самки носорога зрение не лучше, чем у меня. Можешь не сомневаться, – с легкой иронией ответил птице Нолан. – Обделила нас природа хорошим зрением.

– С такими рогами и мышцами вам хорошее зрение ни к чему.

– Иной раз не помешает вовремя заметить крадущегося хищника, – возразил буйвол.

– Следует отдать должное носорогам: не раз приходилось наблюдать, как они, рискуя жизнями, спасали сородичей от хищников. – Томас слетел на землю и, встав напротив буйвола, добавил: – Как и вам, этим зверям тоже свойственна взаимопомощь.

– Там кто-то есть, – предостерег птицу Нолан, кивнув в сторону зарослей слоновой травы.

Растерявшийся волоклюй тут же вспорхнул и вернулся к загривку буйвола. Сам же буйвол остался стоять на месте и, прищурившись, внимательно наблюдал за вздрагивавшими стеблями высокой травы.