Саванна

С тех пор все изменилось. Косая река заметно сдала в течении. Так происходило и раньше, особенно в периоды зимних засух. Но при этом река никогда так откровенно не засвечивала отмелями, как сейчас, в преддверии близившегося лета.

Деревья чахли. Многие из них не смогли приспособиться не только к нраву Косой реки, но и к претерпевшим сезонные изменения ее окрестным землям.

Пустовали и исхудавшие пористые стволы баобабов. Не одну жизнь эти неприхотливые деревья спасли своими запасами воды минувшей зимой. И теперь они намерены были как можно быстрее восполнить иссякшие запасы, дождавшись сезонных летних дождей и ободрения приунывшей реки.

Пока же благоухают баобабы на свой лад под покровом ночи. Совсем скоро распустятся их алые цветки и завлекут к себе крыланов своим специфическим ароматом.

Всего одна ночь будет у летучих лисиц, чтобы вдоволь насытиться соком цветущих деревьев. Без всяких предрассудков обольстят баобабы ночных зверей. А уже к утру их увядшие цветки утратят обаяние и распространят по окрестностям гнилостный запах. И с той поры начнут созревать сытные плоды этих могучих деревьев саванны.

***

Расстелившийся по просторным далям саванны туман предвещал скорый рассвет.

С первыми лучами солнца на берегу Косой реки уже успела выстроиться очередь из пришедших на водопой зверей. Борьба за место у воды здесь с каждым днем все больше обострялась, потому как многие окрестные водоемы пересохли из-за длительного отсутствия дождей.

В самой реке сейчас плескались фламинго, прилетевшие утолить жажду и омыть ноги от соли в ее пресной воде.

Весьма капризны были эти птицы в рационе питания. Не вызывала у них особого интереса местная живность, столь лакомая для многих других птиц саванны.

Раз за разом выворачивали фламинго головы в сторону видневшейся вдалеке вершины Джакобы. Где-то там, за горой, находилось мертвое озеро, – место, прельщавшее этих птиц своей необузданностью и чужими страхами.

Однако не столько озеро привлекало фламинго, сколько его обитатели. Эти отчаянные птицы сейчас готовы были вернуться в омраченные грозными вулканами земли, готовы были лететь через мертвые пески пустынь к затерявшейся в коралловых рифах лагуне у побережья океана… Фламинго улетели бы сейчас даже на край света за артемиями, – рачками, так приятно томящимися в их желудках и придающими благородный оттенок их оперению.

В то же время завсегдатаям размашистых берегов Косой реки не было никакого дела до облюбовавших ее воды высокомерных фламинго. С самого утра местные крокодилы занимались здесь привычным для них баскингом, грея брюхи на теплом прибрежном песке.

Живописные места плутавшей по окрестностям предгорной равнины реки рептилии облюбовали еще с давних времен. Ее пологие берега приводили сюда целые стада переправлявшихся кочевых обитателей саванны, чем охотно и пользовались грозные хищники.

Крокодилы навели свои порядки в здешних водах Косой реки. При этом стае нередко приходилось вступать в схватку с вторгавшимися на их территорию другими крокодилами. Иной раз уличали их в расправе и с хищными кошками, привыкшими подстерегать добычу у водопоя.

В преддверии лета участились стычки крокодилов и в самой стае. Дрались хищники в основном из-за территорий, потому как их размер имел немаловажное значение для самок.

Особенно привлекательны для будущих матерей были крупные крокодилы с просторными песчаными берегами в своих имениях. И это не могло не мотивировать самцов, движимых основным инстинктом. Однако ни один из них не решался посягнуть на владения Мартина, – матерого крокодила, впечатлявшего как своими размерами, так и размерами занимаемой им территории.

– Я никак не могу понять, что ты нашла в том голодранце? – вскинув морду над поверхностью воды, прорычала самка крокодила находившейся на берегу подруге. – То ли дело Мартин: хорош собой, властен. А главное, все эти пляжи принадлежат ему.

– Да перестань ты, наконец, обвинять меня в грехах, основываясь лишь на собственных домыслах! – фыркнула в ответ Сабина и отвела взгляд в сторону. – Я не обязана отчитываться за каждого самца, обратившего на меня внимание. Откуда мне знать, что у них на уме?

– Если об этом узнает Мартин, несдобровать ни тебе, ни тому настырному самцу.

– Эмма, тебе больше заняться нечем? – рявкнула молодая самка, раздраженно пробив хвостом по песку. – Плыви к своему хваленому Мартину, если тебя и впрямь все устраивает в нем. Если уж ты настолько слепа.

– Вот и поплыву. Я же не дура, упускать возможность занять благоприятные пляжи для кладки яиц.

– Каких еще яиц? – рыкнула на подругу Сабина. – Сейчас засуха! И никто не знает, когда она закончится. Тебе бы не о самцах думать, а о собственном выживании.

– Опять ты со своей засухой! – посетовала Эмма на характер вспылившей самки. – Хотя сама знаешь, что лето уже близко. А такой самец, как Мартин, никогда не останется без территорий с такими роскошными песчаными пляжами, как эти.

– Смотри, как бы твой Мартин и сам не смылся отсюда в Ширу. Что-то подсказывает мне, что уже совсем скоро здесь только песок и останется.

Обе самки молча переглянулись между собой, как вдруг прямо возле них из воды показался Мартин. Не обращая внимания на самок, крокодил громко фыркнул и не спеша стал выбираться на берег, лениво волоча за собой огромный хвост. Развалившиеся на песке молодые самцы тут же интуитивно расползлись с его пути. Выглядели они совсем невзрачно на фоне матерого крокодила, его окаменевших костных пластин и загрубевшей роговой чешуи на коже.

Мартин позволял молоди охотиться на своей территории. Не стеснялся он и отбирать у молодых хищников добычу. А их обозленные взгляды при этом скорее вызывали удовольствие у тщеславного крокодила, нежели опаску.

Не осталось незамеченным появление Мартина и бегемотами, теснившимися у противоположного берега реки. Все собравшиеся там самки терпеливо дожидались самца. Их бегемот отправился на кормежку прямо по той тропе, что выходила к пляжам крокодилов.

Своим появлением бегемот сразу же привлек внимание собравшихся на берегу хищников. Даже Мартин как-то неуверенно покосился на него. Это был массивный самец, весь в шрамах. Особенно настораживала крокодилов вздутая позади ноздрей кожа на морде бегемота. Хищники знали, что припрятанные в пасти зверя клыки при случае могли доставить им очень большие неприятности. И потому старались не попадаться ему на пути.

Но в основном бегемоты ладили со своими грозными хищными соседями. Детеныши крокодилов могли смело бродить по мясистым спинам отдыхавших в воде самок бегемотов, в то время как самец мирно пасся рядом с их родителями.

В последнее время не столь дружелюбна к хищникам была только Маломи, – матерая самка бегемота, которая минувшей зимой стала матерью. Особое недоверие у нее вызывал Мартин. И хотя крокодилу не было никакого дела до Маломи и ее детеныша, самку это нисколько не тешило.

Маломи редко выходила на кормежку, предпочитая все время держаться с сыном в воде. И всякий раз, когда замечала проплывавшего мимо них крокодила, считала необходимым прогнать его.

Беспокоило самку бегемота еще и то, что вода в реке неизменно шла на убыль, и находиться в ней с каждым днем становилось все теснее.

Никто из местных обитателей уже и не мог вспомнить, когда в последний раз здесь собирались грозовые тучи. Из года в год земли саванны подвергались испытаниям, которые им подбрасывали влажные экваториальные леса и обезвоженные пустыни. Едва растительность успевала ороситься проливными летними дождями и воспрянуть после очередной длительной засухи, расцветая с привычной для себя невероятной быстротой и вдохновением, как на небе вновь наступало зимнее затишье. Муссоны уходили, оставляя земли саванны во власти сухого тропического воздуха. А изобиловавшие свежей травой обширные равнины и пристрастившиеся к солнечному свету деревья подвергались новым испытаниям засушливыми зимними ветрами и голодными зверями.