Нулевой контракт

Откровенных лохов не нашлось, ну оно и понятно, это вам не срочка, тут все профи.

На стрельбище мы проторчали пару часов, и первое солнце успело подняться в зенит. Разогрело так, что над барханами поплыли волны жара, горизонт задрожал, превратился в тонкую полоску воды.

Тоже глюк, но уже иной природы, обычный мираж.

Интересно, но во втором отделении нашелся кадр, не умеющий обращаться с оружием. Не знаю, как он вербовщика прошел, документы поддельные сунул или еще как извернулся… и зачем?

— Интересно, его прям тут расстреляют и закопают? — спросил Вася, когда понурившегося мошенника под белы руки повели в сторону штаба.

— Боишься, что мясо хорошее пропадет? — тут же вылез Эрик, и я подумал, что рано или поздно он дошутится, наш черный друг осерчает и устроит нетолерантному финну еще более нетолерантную трепку.

— Ты у меня всегда под рукой, — ответил Вася. — С жирком, мням-мням.

— Никакого расстрела не будет, — вмешался в наш разговор Цзянь. — Домой поедет. Только ничего помнить не будет.

Раньше бы я засомневался, что такое возможно, но за последние дни убедился, что наши наниматели умеют оперировать с памятью, по крайней мере вырезать из нее куски… хм, а если еще и вставлять, внушать то, чего не было?

От этой мысли мне стало холодно на жутком солнцепеке.

А после обеда и тихого часа наш взвод отправили на хозработы.

Только ребенок может думать, что солдат большую часть времени проводит с оружием. Увы, во взрослой реальности все немного иначе, обычно ты упражняешься с лопатой, метлой, пилой, кистью, топором или еще каким общественно-полезным, но совершенно не воинственным, не героическим инструментом.

Единственный плюс в наших трудовых подвигах сводился к тому, что мы могли поближе рассмотреть транспортную зону.

На ее восточной границе стояли в рядок грузовики, обычные длинные большегрузы. За рулем каждого дрых водитель, уронив голову на руль или откинувшись на сиденье, из ближайшего доносился раскатистый храп, от которого дрожали стекла.

— Здесь груз, — сказал комвзвода, показывая жилистой дланью. — Там склад. Перетаскиваем.

Двери склада были гостеприимно распахнуты, и около них почесывал живот толстый дядя, типичное материально ответственное лицо, отъевшее не только это самое лицо, но и седалище на разнообразных махинациях. На погонах у него поблескивали палочки двойки, то есть по рангу он равнялся нашему комотделения.

— Интересно, пацаны, что там внутри? — заволновался Эрик, когда Поль взялся открывать первый грузовик.

— Думаешь, бабы резиновые? — спросил в ответ Вася, не забывший «людоедских» подколок, и тут случилось невиданное — финн обиделся, надул губы и замолчал… минут на десять.

Скрежетнули петли, створки разошлись, и нашим глазам предстали штабеля аккуратных, одинаковых ящиков — глухой пластик, никаких рисунков, надписей, возможности удовлетворить любопытство. Одно стало ясно достаточно быстро — внутри находится что-то тяжелое, при переноске оно не булькает, не брякает и не пересыпается.

— Перчатки берите, — подал голос завскладом, когда первые из нас окунулись в прохладу и сумрак его владений. — А то это… руки обдерете… Давай-давай, гонор в дупу. Давай-давай…

Склад был огромным, в сумрак уходили стеллажи, уставленные мешками, ящиками и бочками. Пахло лежалой крупой, присыпкой от моли и чем-то неуловимым, но неприятным, должно быть запасливостью.

Первый грузовик мы разгрузили за полчаса, и Поль тут же закрыл его кузов.

— В стороны! — скомандовал он, и махнул в сторону диспетчерской башни.

От той донесся короткий гудок, и на опустевшую машину упал сверху, из пустоты, сноп алого света. На мгновение он стал нестерпимо ярким, так что я прикрыл глаза, и «Скания» начала понемногу таять, растворяться, пока не исчезла вовсе, даже отпечатков шин не оставила, свет еще мгновение заливал голый бетон, а затем погас.

— Ох-ох-ох-охренеть, — выразил общие чувства Вася. — Это как так?

Так мы сюда и попали, судя по всему — благодаря технологии, которую я даже не мог представить.

— Не пяльтесь! За работу! — прикрикнул Цзянь, и пришлось взяться за второй грузовик, набитый мешками с чем-то сыпучим, легким, но объемистым.

Надо отдать должное командирам — они нас не торопили, не загоняли, и каждому отделению по очереди давали передохнуть. Освобожденные от груза машины одна за другой исчезали по той же самой процедуре — гудок, сноп красного света, и до свидания.

Во время очередного перекура, когда мы отошли в тень между двух складов, открылась дверь диспетчерской башни. Из нее выбрался некто коренастый, чернявый, с приготовленной сигареткой между пальцев — наш ночной знакомец Гомес собственной персоной.

— Эй, мужики! — закричал он, шагая в нашу сторону. — Я думаю — вы, не вы. Как дела?

В тот момент, когда он оказался рядом, в вышине основательно громыхнуло.

— Это чего? — спросил Сыч, опасливо вытягивая шею.

Звук напоминал то ли гром, то ли хлопок перешедшего на сверхзвук истребителя. Только вот туч над нами не было, и летательных аппаратов тоже, разве что в самом зените виднелись три крохотные звездочки — будто проколы в небесной сфере.

Гомес задрал голову, стала видна морщинистая, плохо выбритая шея.

— Не знаю, — сказал он после паузы. — Никогда почитай такого не видел.

— А ты давно тут? — влез Ингвар.

— Три месяца, из прошлого призыва я, — Гомес протянул руку с сигареткой, и ему тут же дали огонька.

Откуда у моих приятелей взялось курево, я не знал, но судя по мерзкой вони, они смолили ту самую «тутошнюю отраву».

— Помнишь, как сюда прибыл? — поинтересовался я.

На этот раз грома не было, небосклон перечеркнул метеор, да такой яркий, что затмил солнце.

— Ух! Обалдеть!! — заорал Эрик, а Хамид с Фейсалом забормотали, поминая Аллаха.

Джавал и его двое приятелей как обычно держались по отдельности, и не баловались куревом, они что-то жевали и сплевывали наземь ярко-алую слюну… бетель или тому подобная гадость.

Я глянул в ту сторону, где стоял Поль, и обнаружил на его красном, обожженном лице хорошо скрытую тревогу. К комроты подошел Цзянь и что-то сказал, но в ответ получил только покачивание головой.

— Нет… не помню, — признался Гомес с видимой неохотой. — Да никто не вспомнил. Многие пытались, — он оглянулся и понизил голос. — Офицеров спрашивали, ну и все такое. Только без толку.

— А такое как вчера с нами… у вас было? — задать этот вопрос Ингвару оказалось непросто, этому Мистеру Нордическое Совершенство вряд ли было приятно вспоминать то, что с ним творилось на утреннем построении, как он валялся на плацу точно мешок навоза.

Гомес затянулся, выдержал паузу, ему явно нравилось быть в центре внимания.

— Не, мужики, — признал он наконец. — Вообще сплошная тоска и тишина, если чего. Дрищи один раз напали, да прямо у КПП, и то всей перестрелки было на полчаса, двое раненых, ну и все.

То есть никаких проломов в ограде, дыр в стенах хранилищ, никаких галлюцинаций?

— А…

Про что хотел спросить Вася, так и осталось неизвестным, поскольку закончился перекур.

— За работу! — подал голос Цзянь, и бычки полетели в ржавое ведро.

Я принял очередной мешок, когда небеса над нами разразились целым ливнем искр. Звук пришел чуть позже, и на этот раз это оказалось шипение вроде того, которое издает жир от шашлыка, когда попадает на угли.

— Да что же это такое? — спросил Фейсал, передавший мне груз.

— Вряд ли новогодний фейерверк, — пробормотал из-за моей спины гундосый дружок Джавала, откликавшийся на Энрике; работала эта троица неохотно, с ленцой, но деваться им было некуда.

Шарахнуло так, словно небо треснуло над нашими головами, мы невольно посмотрели вверх. Факел рыжего пламени заполыхал в стороне от второго, красного солнца, и понесся в нашу сторону, в огне проявилось нечто черное, растопыренное, с крыльями… и устремилось прямо на нас!