Послевкусие наших ошибок

Шаг… кап-кап… шаг… кап-кап…

Мне кажется, вот сейчас войду в квартиру к подруге, а выйду оттуда совсем другим человеком.

Окончательно разочаровавшимся в людях.

Страшно…

Сажусь на ступеньки и пытаюсь набраться мужества. Но где его взять? Знала бы, заранее запаслась бы целым мешком. Но разве такое ждёшь?

Вдруг двери лифта распахиваются, и из него выходит Мила.

— И чего мы тут медитируем?

Пожимаю плечами. Даже не знаю, как ей кратко описать свои эмоции. У меня их в последнее время так много.

— Понятно. Иногда жизнь преподносит такие уроки, что хочется их прогулять, да? — Философски изрекает подруга.

И ведь в самую точку попала. Как она так?

— Вставай. Пошли.

— А почему ты так рано? Отпросилась с работы?

— Я уволилась, Насть. Не могу больше смотреть на ваш «бермудский треугольник». Чувствую себя соучастником. Противно. И вестником плохих новостей мне тоже не нравится быть.

Растерянно смотрю на неё. Она ведь к Димке пошла, потому что маленький ребёнок был на руках. Деньги были нужны. Некогда было развиваться творчески.

И сейчас ей пришлось из-за нас резко менять работу.

И тут Димыч напакостил. Меня снова охватывает чувство стыда. Вспыхиваю.

Цепляя меня под локоть, Мила затаскивает меня к себе в квартиру. Вот уж кто никогда ничего не стыдится. Наверное, поэтому мы и сдружились. Она моя противоположность: смелая, дерзкая, прямолинейная.

— Миш, я не одна! Дефиле в трусах отменяется! — Кричит мужу с порога Милка.

— Принято. — Доносится из глубины квартиры.

— Пошли на кухню. — Помогая повесить мою дублёнку, приглашает меня хозяйка квартиры.

— Мам, привет! — Высовывается голова Милкиного сына из соседней комнаты.

— Привет, коль не шутишь! Уроки сделал?

— Ну чё ты сразу начинаешь?

Мила останавливается и переводить строгий взгляд на своё чадо.

— Делаю я. — Отвечает мальчишка.

— Стих выучил?

— Я завтра начну. — Недовольно ворчит малой.

— Замечательный день — завтра. Завтра все бросят курить, сядут на диету, займутся спортом, начнут учиться. — Снова ворчит моя подруга и проходит дальше.

Как только я вхожу следом за ней на кухню. Она прикрывает дверь.

Достаёт из шкафчика бутылочку вина и два бокала, а из холодильника торт.

— Я не пью. — По привычке начинаю отнекиваться я.

А сама ловлю себя на мысли: сколько же у меня ненужных привычек выработалось в браке.

Милка удивлённо приподнимает брови. А я вспоминаю, что уже больше не кормящая мать.

— Один бокал. — Пожалуй, для храбрости не помешает. — Мил, скажи, пожалуйста, почему вы так не взлюбили друг друга с Димкой с самого начала?

Подруга присматривается ко мне, сомневается, а потом, приняв какое-то решение, пускается в пояснения:

— Потому что я твоему благоверному всю правду матку высказала ещё на вашей свадьбе. А ему это не понравилось.

— Какую правду?

— Такую! Что совратил наивную девчонку. Загубил ей жизнь. Перекрыл кислород. Задвинул её талант и мечты. Свои желания поставил выше её. Заделал тебе ребёнка. И не надо мне тут сказки рассказывать про случайность… Сколько между вами разница? Семь лет? Когда вы встретились, ему тридцать было. И что? Он не знал, что существуют презервативы? Мама не научила предохраняться? Ну тебе простительно, ты у нас домашняя нетронутая девочка была. Но он-то мог подумать, что тебе рано детей заводить. Ты ещё в жизни ничего не повидала. У тебя превосходная карьера впереди маячила. А он… ух, зла не хватает!

Мила и Димка в чём-то похожи. Они вечно стараются меня от всего защитить. И поэтому я не удивлена, что они как два антивирусника начали друг друга «лечить», пытаясь «очистить» мою жизнь от паразитов. Вот только я не думала, что Мила так близко к сердцу приняла мой залёт на последнем курсе и обвинила во всём Димку.

— …сказала Мила, которая забеременела и выскочила замуж сразу после школы. — Спокойно улыбаясь, замечаю я.

— А ты не сравнивай. Я совершенно обычная посредственность. Ничего особенного за время учёбы не показала. Поэтому ухватилась за Димкино предложение устроиться в банк. Ювелир из меня никакой. Ещё маленький ребёнок на руках. Меня это очень выручило. И я ему благодарна. Но то, что творится сейчас… Это за гранью моего понимания. У нас в банке даже уборщица знает, что гендир глубоко и безнадёжно женат. Что детей целый выводок. Но эта прошмандовка… Ты его выгнала надеюсь?

Тяжело вздыхаю…

— Не выгнала. — Констатирует подруга. — Любишь этого придурка всё же, да?

— Люблю. Это чувство не выключишь, как чайник, и не выбросишь, как старые носки. А сам он уходить не хочет.

— Дело ясное, что дело тёмное.

— Ещё эти фотографии дурацкие…

— Какие фотографии? — Удивляется Мила.

— Прислали анонимно фото Димыча с этой фифой.

— Ммм… напоминает подставу.

— А по мне, напоминает, что любовнице надоел её статус, и она решила донести до жены, что ей пора подвинуться.

— Ну тоже рабочая версия. И что? Ты решила подвинуться?

— Не дождётся.

— Муженька твоего залётного прощать будем, значит?

— Не знаю. Как будто не со мной всё происходит. Я словно у развилки. Вот только какой путь выбрать, ума не приложу.

Сидим пьём вино. А что остаётся, когда жизнь подбрасывает нерешаемые ребусы? Правильно, расслабиться и переждать. Может само рассосётся?

— Да всё ты уже для себя решила. Так что нечего на перекрёстке тупить и пробки создавать. Ну в конце концов его «хозяйство» не обмылится. И на твой век хватит. — Подводит итог Милка.

От которого вино встаёт поперёк горла, и я начинаю закашливаться. И мне даже страшно спрашивать, как её мысли пришли к таким заключениям.

Милка участливо бьёт меня по спине. От души.

— Ну а что? — Ухмыляется подруга. — Надо же искать хоть какой-то плюс во всём этом? Как известно, любовь зла… И козлы этим пользуются… Иногда вот свинью подбрасывают… Просто надо вернуть эту свинью в её лужу.

И мне самой смешно от такой жуткой шутки. Нет, с вином пора завязывать. Куда-то не туда пошли наши мысли.

— А может всё же сведём тебя с кем-нибудь?

— Неа. — Морщусь я. — Это заново знакомиться с чьими-то тараканами. Привыкать к ним. Приручать. Подкармливать.

— Ну да… Димкиных-то ты уже по именам знаешь. — Хохочет Милка.

— Вот тебе смешно, а я не могу по-другому. Это же слишком личное. Подпустить к себе другого мужчину. Открыться ему. Я даже о поцелуе думать не могу. Как вспомню обмен слюной с Серёгой на втором курсе. Мокро, противно, склизко… Фу!

Милка заливается смехом.

— Нашла, что вспомнить. То был прыщавый студент. А мы найдём солидного, уверенного в себе дяденьку.

— Ой, Мил. Избавь меня от этих встреч, прошу тебя. Не моё это.

На кухню заглядывает муж Милки, Миша… в спортивных штанах. Выдыхаю. Приветливо машу ему рукой.

— Привет, Настюха. Девочки, а как же после шести не есть и всё такое… — Оглядывает наши богатства Миша и изображает увеличивающиеся формы тела.

И так смешно у него получается эта пантомима. Что я прыскаю от смеха.

— После тридцати лет женщина сама вправе решать, сколько ей лет и где у неё талия. — Мудро отбивает замечание мужа Мила.

Миша варит себе кофе. Ворует у нас кусок торта, и, уже уходя, оставляет последнее слово за собой:

— Мил, ты мне только потом карту нарисуй, где искать эту твою талию. А то ведь заплутаю.

Милка запускает деревянной лопаткой в лихо закрывшуюся дверь. Я хохочу до упаду.

Прекрасная пара. Так с ними здорово… по-дружески.

Такие они лёгкие.

— Мил, а вы второго не хотите родить?

— Да ты что? У меня и так двое.

Недоумённо на неё смотрю, слегка зависнув.

— Один — от меня, другой — свекровкин. — Подмигивает мне Милка, намекая на мужа.

Обожаю её. И Димыч не прав. Замечательная у меня подруга. Мне с ней очень повезло. Просто у них характеры с моим мужем не сходятся. Такое бывает.

Понимаю, что надо возвращаться домой. Здесь так хорошо, уходить совсем не хочется. Но пора и честь знать.