Послевкусие наших ошибок

Это ощущение «Добби свободен!» ни с чем не сравнимо. Оно окрыляет.

Иду в мастерскую.

Вся эта ситуация в моей жизни работает катализатором новых идей в творчестве.

Идеи и эскизы новых творений из меня льются, как из рога изобилия.

Вот как объяснить этот феномен? Боль и тоска, что скребут под рёбрами, дают такой мощный толчок моей фантазии: я творю и вытворяю такое, что никому и не снилось. Смелые необычные решения в огранке и оправе. Необычный выбор камня. Тонкое оригинальное плетение цепочки для подвесок.

В полёте моей неуёмной фантазии беру кусок опалового агата, разрезая его на пластины. Этот камень удивительный. Он сам своим рисунком подсказывает, каким будет украшение. Словно разговаривает со мной. Делаю разметку кабошона. Отпиливаю лишнее. Придаю финальную форму. Полирую, чтобы кабошон играл на свету.

Вытачиваю необычную оправу, переходящую в летящего одноглавого дракона. Вставляю камень так, что дракон оказывается на фоне рисунка камня словно в грозовом облаке. Провожу финальную шлифовку.

Такого творческого подъёма я не испытывала никогда.

Завершая украшение, прерываюсь на обед. И только успеваю налить себе суп, приготовленный помощницей, как в квартире раздаётся звонок.

Я никого не жду. И с некоторых пор сюрпризов опасаюсь. Но не открывать никому — тоже не выход.

На пороге с озабоченным видом стоит мама. Не выдержала, моя хорошая. Переживает. Это и понятно…

Смиряясь с неизбежным, пропускаю её в дом, приглашая присоединиться к столу.

Обед проходит в тишине. Мама не любит разговоры во время приёма пищи. Тем более поднимать важные темы, когда ест её ребёнок.

Но стоит только встать, как она тут же принимается пояснять причину своего прихода.

— Дети ведут себя не так, как обычно. Мне они ничего не говорили. Не подумай. Просто между собой обсуждали то, что их тревожит. А я услышала. Вы поссорились с Димой, да?

Этот разговор когда-нибудь должен был случиться. Почему не сейчас?

— Он мне изменил, мам.

— Господи. — Мама порывистым движением закрывает рот ладонью. — Не может быть. Он тебя так любит. Так трясётся над тобой и детьми. Может ты что-то не так поняла?

— А как по-другому можно понять фото, где твой муж чуть ли не облизывает другую женщину в лифте, а потом заходит с ней в гостиничный номер?

— Не было печали…

— Ты бы её только видела, мам. Яркая, богато и сексуально одетая. Не грудь, а дыни. Не чета мне.

— Ну допустим, Дима тебя в жёны не по размеру груди выбирал. Или ты думаешь до тебя он в мужском монастыре жил и этих «дынь» в глаза не видел? Не в этом дело.

— А в чём?

— В любых отношениях, хорошая моя, виноваты всегда двое. Будь это ребёнок и родитель, брат и сестра, муж и жена. Вина на двоих делится. Не может быть, что один плохой, а второй хороший. Тут и ты набедокурила. Что-то упустила из виду. Где-то чего-то недодала.

Присаживаюсь рядом и кладу покаянно голову маме на плечо. Она гладит меня в ответ по моим теперь уже коротким волосам.

— Я и правда за эти семь месяцев совсем Димку отодвинула на второй план. Сначала тяжёлые роды. Потом восстановление после них. Следом сразу колики у Ярика, незаметно переросшие в прорезывание зубок. Спала урывками, когда придётся. Себя совсем запустила. Про мужа даже не вспоминала.

— Вот. И помощи у него попросить тоже не додумалась, да? Ведь это ваши общие проблемы.

— Нет, не додумалась. А когда он сам предложил нанять няню и помощницу по дому, отказалась. Так хотелось самой со всем справиться, чтобы он мной гордился. А получилось всё как всегда, через одно место.

— Да-а-а… Жизнь прожить, не поле перейти. Тут надо уметь вертеться и изворачиваться. Чуть замешкаешься, и всё.

Обе замолкаем, задумавшись каждый о своём. Мама у меня наседка, любит кудахтать над своими детьми. И над нами с сестрой всё время тряслась. Иногда этой заботы становилось слишком много. И вот когда этот предел был достигнут, моя старшая сестра сбежала в другой город. Теперь приезжает и порционно получает свою долю родительской любви.

А мне повезло, меня сразу из родительских объятий забрал Димка. Я бы даже сказала, выцарапал. Родители первое время не могли поверить в такую наглость. А когда узнали, что я забеременела от него, вообще возмущались. Однако Димка был упрям и решителен, и моим родителям ничего не оставалось, как смириться с ситуацией. Да и явная любовь мужа ко мне их со временем окончательно покорила.

А там пошли внуки… И бабушка с дедушкой нашли куда направить свою заботу и гиперопеку.

И вот сейчас я напитываюсь маминой любовью, чтобы излечить хоть немного раны на истерзанной душе. Чтобы хоть чуть-чуть побыть ребёнком и отпустить со своих плеч непосильную тяжесть взрослых проблем. Поделиться ею с родным человеком. Может хоть она сможет расставить что-то по полкам?

— Как думаешь, можно такое простить?

Зачем я это спрашиваю? Всё же надеюсь на лучшее? А есть ли оно у нас теперь?

— Кто же тебе ответит на этот вопрос? Это ты сама для себя должна решить. Это твоя жизнь. Твои ошибки, на которых ты учишься.

— Как же понять, мам, что ошибка, а что правильно в данной ситуации?

— Ты сама кузнец своего счастья, Настюш. А уж какое оно будет, кто ж его знает. Для каждого оно своё. То, что хорошо и любо для тебя, для другого человека может оказаться погибелью. И наоборот. Слушай своё сердце, родная. Оно тебе подскажет лучше всего. Но не сейчас, когда оно обижено. Подожди немного. Дай ему успокоиться и пережить эту ситуацию, а вот потом решай.

— Как же сложно, мамочка, быть взрослой. И как же больно и неспокойно вот тут. — Давлю ладонью себе на область сердца.

— Это нормальное состояние женщины, которой есть что беречь и терять. Ты же теперь мама троих детей. Этот орган теперь постоянно будет болеть и переживать, если не по мужу, то по своему ребёнку. Какой уж тут покой…

— Ты знаешь, я в последнее время всё чаще думаю, что мне так одиноко. Я в этом декрете совсем закрылась от мира.

— Ну это ты зря. Ты вовсе не одна. У тебя есть я и папа, сестра. Родители Димки, опять же. Друзья. Ты же как деревце с глубокими корнями, и если один корень вдруг обрубили, найди подпитку от другого.

— А если этот был самым главным в моей корневой системе?

— Дай обрубку зажить и дать новые отростки, чтобы укорениться и закрепиться в земле. Ничего не бывает зря, Настенька. Всё, что происходит в нашей жизни, чему-то нас учит.

— Я устроилась на работу. — Вдруг меняю тему разговора. — Буду удалённо делать украшения и продавать в ювелирных магазинах.

— Это ты молодец. Ты у меня талант от Бога. Вот и займись творческим процессом, а личное поставь на паузу. Пусть отболит. Не руби с плеча. На холодную голову оно лучше думается. С Яриком тебе помочь? Могу забирать его к себе, пока ты работаешь.

— Спасибо. Я няню наняла. Но если что, буду иметь в виду.

— Конечно. Ты же знаешь, мы с отцом с удовольствием проведём время с внуками. Ладно, пойду я. Я так-то на минутку забежала, узнать в каком ты состоянии. Вижу, не падаешь духом. Целуй от меня детей.

Как раз возвращаются с прогулки няня с младшеньким. Мамуля уделяет пол часика ему, играя и рассказывая что-то на ушко.

А потом обнимает меня и убегает также быстро и незаметно, как и появилась.

Но после её визита на душе покой и временное перемирие с самой собой.

И я решаюсь на ещё один трудный разговор.

Со своей подругой…

Глава 11

Чтобы наконец прояснить для себя всё раз и навсегда, решаюсь на встречу с Милой. Она мне ни разу не звонила, после того случая, когда прямым текстом сообщила об измене Димки.

Списываюсь с ней. Договариваюсь о встрече.

Она уже едет домой. Тут недалеко.

До момента, когда надо будет ехать за старшими остаётся несколько часов.

Предупреждаю няню о планах и еду к подруге.

Когда поднимаюсь пешком на третий этаж, моя решимость куда-то улетучивается. Как вода сквозь пальцы…