Точите ножи!

Один мой новый знакомый оказался безносым, носящим на лице вживленную маску-протез-респиратор, наверняка приобретенный после неудачной хирургической операции при вступлении в тетроны. Безносый выглядел жилистым, крепким и малоподвижным, и сойтись в рукопашной схватке с ним я бы не пожелал.

Его напарник тоже был мускулист и обладал цепким взглядом профессионального мясника. Под вычурно-яркими татуировками на висках проглядывались старые символы подразделения кубба; левая нижняя лапа отсутствовала ниже колена и вместо нее под укороченной штаниной виднелся массивный боевой протез.

Придвинув стул и не дожидаясь приглашения, я сел напротив и расстегнул пальто. За спиной шипел льющийся в кружку эль, пить который я не стал бы даже задарма, но был обязан заказать для поддержания компанейского духа.

— Мда… — хрипло протянул Безносый, изучая мое лицо под капюшоном. — А улица-то не врет…

— Любопытно, — я передвинулся так, чтобы видеть чуть больше кабацкого зала и одновременно удерживать парочку в поле зрения. — И что же она говорит?

— Что ты страшнее, чем самый неудачный эксперимент манджафоко, — запросто ответил Безносый, не отводя неприятного клейкого взгляда, — в лоскуты обдолбавшегося опианином и запившего литром паймы…

— О, господа, — мне удалось поклониться с иронией, но без особой насмешки, — я действительно польщен слышать это от таких красавцев, как вы!

Оба головореза тут же окаменели.

Нет, ни один не поменял позы, а на мордах не дрогнул ни единый мускул, но вокруг них будто затвердел спертый воздух «Стойки», и мои новые друзья стали похожи на башеры, которые вдруг сняли с предохранителей.

Мысленно прокляв свой расчудесный план, я не переставал улыбаться и размышлял, носят ли эти двое под плащами броню… А затем они рассмеялись. Негромко, но надолго и искренне, разом избавившись от образов взведенного оружия.

— Да уж, — еще посмеиваясь, Безносый отпил эля и утер пасть рукавом плаща, — мы слышали, что ты еще тот юморист…

— Верно, — все еще чуть более скованно, чем хотел бы, ответил я. — Улица вообще редко врет… Ты ведь Прикус, так?

Тот кивнул и издал утробный звук, который в разных обстоятельствах можно было бы трактовать, как хмык согласия или рык угрозы.

— А это Ханжа, — безносый Прикус коротко кивнул на напарника, до сих пор держащего верхние лапы на коленях.

И не успел добавить еще хоть что-то, как тот немного наклонился вперед и безмятежно поделился очень важной новостью.

— Предупрежу тебя сразу, бледный, — негромким и даже приятным голосом произнес Ханжа, — под столом сейчас башер. И он нацелен на твои яйца, если они у тебя вообще расположены там, где у всех нормальных чу-ха. Если только заподозрю, что ты вздумал применить свои штучки, стреляю.

Я хмыкнул, показал раскрытые ладони и чуть отодвинулся, с театральным ужасом заглядывая под стол. Затем легко махнул рукой и столь же вкрадчиво ответил:

— Пунчи, ты хоть в штаны мне его запихай. Я так дела не веду, и вы должны были об этом слышать.

— Слышали, — подтвердил Прикус, глядя в пустоту за моим плечом. И вдруг снова впился в глаза цепким взглядом: — А это правда? Про штучки?

Я вздохнул. Выдержал непростой взгляд и медленно покачал головой.

— Господа… мне казалось, мы собрались здесь обсудить кое-что другое…

Прикус кивнул, но было заметно, что он на самом деле терзаем неподдельным интересом. Ханжа же сразу спросил:

— Ну и чего ты задумал, бледный?

— Другой разговор, — моя самая лучшая деловая улыбка расшиблась о непроницаемость его морды. — Хочу навалить на клык одной солидной организации. Плотно так навалить, со вкусом. Дело, как я уже упоминал, рисковое, но и денег плачу достаточно. В стае не меньше семи бойцов, снаряга ваша, доставка и мицелиумное прикрытие с меня.

В образовавшуюся паузу нерешительно вклинился бармен, с легкой боязливостью поставивший передо мной кружку эля. Легко встряхнул сдачей в кулаке, но я жестом отказался, и тот мгновенно испарился обратно за стойку.

Я ощущал, что работник (а, быть может, и хозяин) «Бойцовской стойки» не очень-то одобряет моего присутствия в заведении, даже несмотря на чаевые. Но эти двое мрачных напротив меня, похоже, являлись завсегдатаями, так что интерес к угловому столику был окончательно потерян.

— Да, пунчи, мы читали твое объявление, — дождавшись, пока бармен исчезнет, подтвердил Прикус. — Щедрое, все верно. Не боишься переплатить?

Я пригубил мутный эль, вдруг оказавшийся куда вкуснее, чем выглядел или пах. Спохватился чуть запоздало, но тут же с приятным удивлением осознал, что пить почти не больно, а волшебные препараты основательно подлатали мою челюсть за последние сутки. В отличие от ребер, которые все еще ныли…

— Когда узнаете, о ком идет речь, поймете, что оплата вполне оправдана.

Боевики напротив меня обменялись короткими, как выстрел, взглядами.

— Степень риска? — негромко спросил безносый.

— Высокая, — не стал лукавить я. — Но все продумано. Зайдем, ударим и уйдем. Потери будут минимальными, клянусь.

Ханжа среагировал моментально:

— Зайдем?

— Да, верно, — я сделал еще один крохотный глоток. — Чуть не забыл сказать, что я пойду с вами.

— Ты псих, сисадда? — прищурился бывший кубба, чья правая верхняя лапа все еще скрывалась под столом и целила мне между ног стволом башера.

— А что об этом говорит улица?

Я улыбался, иначе было нельзя. И ничем не демонстрировал круговорот мыслей, опасений и воспоминаний, бурлящий в моей голове. Хотя, признаю честно, с улыбкой подобные дела на самом деле ведутся легче…

— Улица говорит, — снова взял слово Прикус, хрипло сопя через матовую железную полумаску, — что ты «Дитя заполночи». А потому я задам еще один важный вопрос: Нискирич замазан в этом деле?

— А ты видишь на мне жилет? — почти без вопросительной интонации парировал я, осторожно приоткрывая хламиду и пальто на груди. Бойцы снова напряглись, но буквально на мгновение. — Нет, пунчи, это сугубо личное. Меня ударили по щеке, и в ответ я хочу вмазать по яйцам. Иначе нельзя и не спрашивайте, почему.

Конечно же, они бы и не спросили. Но с пониманием покосились на повторно заживающий на скуле шрам в ореоле сине-желтушной кожи.

— И ты все хорошенько взвесил? — легко царапая когтем край столешницы, осведомился Прикус.

— Более чем. Мне просто нужны добротные стволы и чу-ха, умеющие ими пользоваться. Для этого мы здесь! — И, словно сказал настоящий тост, я приподнял кружку эля в сторону грозной парочки «Добродетельных Садовников».

Прикус и Ханжа не оценили, продолжая оставаться сосредоточенными и серьезными. Да что там? Я видел бетонные блоки, выглядящие куда более легкомысленными, чем эти двое…

— Мы должны знать, с кем предстоит иметь дело, — после короткого молчания сказал второй, не меняя неудобной позы.

— Скажу, обязательно скажу, — честно признал я, отпивая эля. — Но только когда буду точно уверен, что вы не допустите протечки.

— Резонно, — прокомментировал Прикус, — даю тебе слово «Садовника». Но ты расскажешь здесь и сейчас.

Осторожно, чтобы не спровоцировать чу-ха, держащего меня на прицеле, я задрал хламиду, провел пальцем по запястной «болтушке» и пересыпал обоим простенькую визитку фер Сакаги, полученную от того в уютном доме Заботливой Лоло.

Они взглянули. Поочередно выругались, длинно и витиевато, а брови безносого удивленно приподнялись.

— Вийо⁈ — хрипло процедил он. — Ты снова шутишь, должно быть?

— А похоже? — вздохнул я, не позволяя себе и намека на улыбку.

— Ты больной, — вынес свой вердикт Ханжа.

— Не вижу ничего сумасшедшего. — Я пожал плечами, маскируя откровенную, гнусную и очень неприятную ложь — конечно же, я видел… — Не на смирпов же налет вам предлагают.

«Садовники» переглянулись. Было заметно, они в сомнениях. И еще боятся. Не как смирпов, пожалуй (потому что вот их-то теневой организации на самом деле стоило опасаться), но почти.