Страница 47 из 80
Трудно сказать, что он планирует изобразить, шагая правой ногой вперед и выставив правую руку в мою сторону, но эта глупость позволяет провести самую обычную переднюю подножку с захватом рукава и шеи, воткнуть в землю обескураженное тело и закончить бой нисходящим ударом пятки по корпусу.
Бью я так, как учил отец, то есть, от всей души. И пусть подошва не очень нового, зато удобного кроссовка «Пума» недостаточно жесткая, удар получается, что надо. В смысле, проламывает как минимум пару-тройку ребер и дарит возможность без особой спешки и суеты разорвать дистанцию с остальными «воспитателями». К сожалению, большая часть этой компании не боится чужой боли и крови, поэтому буквально через пару мгновений в мою сторону срывается сразу человек пять! И не с пустыми руками — белобрысый крепыш года на два старше меня несется в бой, размахивая прутом из спинки панцирной кровати; тощий, но непоколебимо уверенный в себе уроженец Средней Азии жаждет приложиться обрезком трубы; ровесник «дона Корлеоне», предки которого жили на Кавказе, раскручивает самодельные нунчаки, и так далее. Слава богу, работать в паре или группой их никто не учил, так что они несутся ко мне, мешая друг другу. Чем я и пользуюсь — своевременное и достаточно резкое смещение влево позволяет выстроить их пусть в кривую, но все-таки линию, «уголок» с прокладкой из нескольких слоев микропорки, примотанный к предплечью под курткой самым обычным скотчем, дает возможность принять прут на предельно жесткий блок, а добросовестно отработанный круговой удар с вложением всей имеющейся массы в нужную точку выносит нижнюю челюсть крепыша к чертовой матери. Дальше становится еще веселее — очередное смещение, совмещенное с толчком деморализованного противника в направлении его товарищей, отправляет его под ноги «сантехнику» и дарит мгновение растерянности. Само собой, я пользуюсь и им, втыкая кулак в не особо выдающийся нос узбека, казаха или киргиза. А через долю секунды подныриваю под гудящий от скорости обрезок черенка от лопаты и вбиваю кулак в идеально подставленную печень «кавказца».
Следующие секунд сорок-пятьдесят, в основном, перемещаюсь, «танцуя» между детдомовскими, как каучуковый мячик, и вкладываясь в каждый удар так, как будто от него зависит моя жизнь. Хотя почему «как будто»? Она на самом деле зависит от каждого движения. Ибо эти «дети» имеют очень неплохой опыт реальных драк, не боятся ни крови, ни смерти, ни каких-либо иных последствий и жаждут меня покалечить. Я, само собой, отвечаю тем же, ломая носы, челюсти, ребра и предплечья, отбивая гениталии и т. д. Да, периодически получаю и сам. Но большая часть ударов принимается вскользь или на уголки, а меньшая… боли от меньшей я почти не чувствую. Ведь она ничем не отличается от боли, которую я испытывал с детства во время ежедневной набивки тела под руководством и при активной помощи папы.
В итоге, хорошая школа, весьма разносторонний опыт и правильная подготовка бьют наглость, злость и энтузиазм, причем и в прямом смысле этого слова. Поэтому где-то к началу второй минуты боя самые активные, техничные и опасные «воспитатели» оказываются на земле с травмами, не позволяющими активно шевелиться, а в глазах четверки последних оппонентов появляется страх. Тем не менее, останавливаться или понижать жесткость контратак я даже не думаю, прекрасно понимая, что не смогу не спать сутками напролет, а желающих помесить сладко сопящее тело в этом учебном заведении еще слишком много. В результате двух любителей помахать арматурой «награждаю» почти одинаковыми переломами верхних конечностей, огненно-рыжему доходяге с лицом, смахивающем на мордочку крысы, размахивающему заточкой, ломаю колено, а рванувшего куда подальше мордастика моего возраста быстренько догоняю. И ударом голени под икроножную мышцу выношу малую берцовую кость.
На полянку возвращаюсь без особой спешки, делая вид, что такие побоища для меня обыденность. Остановившись на самом краю, окидываю взглядом «поле боя», убеждаюсь в том, что «павшие» не в состоянии активно шевелиться и, наконец, обращаю внимание на девчонок. Точнее, удивляюсь их не самой стандартной реакции: вместо того, чтобы ужаснуться моей жестокости, сбежать куда подальше или начать звонить в полицию, они явно балдеют от запаха крови и… откровенно демонстрируют интерес ко мне-любимому! Причем все, за исключением обдолбанной!
Ну да, тут я теряюсь, ибо в моей старой школе девочки вели себя иначе. Тем не менее, не показываю виду — равнодушно провожу взглядом по самым аппетитным сиськам, «не нахожу ничего интересного», лениво оглядываю бессознательные, негромко стонущие и истошно воющие тела недавних противников, подхожу к «дону Корлеоне», баюкающему правое подреберье, и презрительно морщусь:
— Знаешь, я донельзя разочарован. В той компании, в которой я крутился до попадания в вашу богадельню, бросаться толпой на того, кто явно младше, да еще и с оружием в руках, считается позорным. Поэтому все парни, уважающие хотя бы самих себя, дерутся один на один и никому ничего не ломают. К сожалению, вы из другого теста — унижаете тех, кто слабее, а перед сильными лебезите. И относиться к вам так же, как относился к своим старым друзьям и врагам, как-то не хочется. В общем, на любую агрессию или намек на нее я буду отвечать приблизительно так, как на эту попытку воспитания. Вопросы?
— Ты труп! — уставившись мне в глаза ненавидящим взглядом, шипит «Корлеоне» и заходится в диком вопле то ли от вспышки боли, то ли от треска ломающейся ключицы.
— Как говорят в вашей среде, за базар надо отвечать! — холодно усмехаюсь я. — В моей компании всегда держали данное слово, поэтому я привык считать каждую угрозу обещанием и никогда не откладываю месть в долгий ящик! Вывод напрашивается сам собой: упрешься рогом — пропишешься в травматологии. Поймешь, что лезть на меня не так весело, как кажется на первый взгляд — вернешься к прежнему образу жизни и продолжишь рулить своими шестерками. Ибо власть меня в принципе не интересует.
Как я ни вглядываюсь в его глаза, ростков пацифизма и всепрощения так и не обнаруживаю. Поэтому демонстративно разочаровываюсь. Но, так и не дождавшись ни одной новой угрозы, вытаскиваю из нагрудного кармана смартфон, подаренный родителями на последний день рождения. Вспомнив о том, что их больше нет и уже никогда не будет, чуть было не вываливаюсь из реальности, но вовремя реагирую на чей-то стон, таращу глаза, чтобы не заплакать, и сосредотачиваюсь на деле. В смысле, убедившись в том, что трубка не пострадала, а камера все еще работает, добросовестно сохраняю для потомков не только сам бой, но и его последствия. Закончив, засвечиваю перед объективом сечку под правым глазом, разбитую губу, почти оторванный рукав летней куртки и т. д. Затем отправляю запись в облачное хранилище, на пару файлообменников и по двум вполне конкретным адресам, дожидаюсь завершения передачи и звоню в полицию. Хотя от одной мысли о необходимости общения с этими уродами руки сами собой сжимаются в кулаки. А после того, как заканчиваю общаться с дежурным оператором и пресекаю аж две попытки побега с «места преступления», предпринятую недавними героями, убираю телефон в тот же самый карман, убеждаюсь в том, что объектив камеры совместился с неприметной дыркой, неторопливо подхожу к «трону» и занимаю самое козырное место.
Как и следовало ожидать, «дамы» не возражают. Скорее, наоборот — перебираются с «галерки» на «сцену» и располагаются так, чтобы не мешать мне наблюдать за жертвами и в то же время оставаться в поле моего зрения. А троица самых старших начинает «давить на психику», старательно демонстрируя свои прелести с наиболее выигрышных ракурсов. Правда, первые секунд сорок я их не замечаю — борюсь с въевшимися в кровь привычками, мысленно убеждая себя в том, что в «уставе» этого «монастыря» сидеть в присутствии девочек более чем нормально. Зато после того, как добиваюсь от себя понимания, отдаю должное красоте и объемам сразу двух экземпляров «прелестей». Благо их хозяйки, при всей своей потрепанности, уже успели как следует округлиться в нужных местах и выглядят более чем аппетитно, а я все еще подросток с буйствующими гормонами и, что уж греха таить, жажду воспользоваться предложением. Потом «лениво» перевожу взгляд на третью, пытающуюся компенсировать недостаток груди отсутствием лифчика под белой футболкой, и… с трудом удерживаюсь от дикого крика из-за страшнейшей вспышки боли, простреливающей голову от темени к затылку, а затем пронзающей раскаленной иглой позвоночник!!!