Страница 33 из 80
Огнетушитель дернул руку на себя на одних рефлексах. И, тем самым, помог мне сместиться вправо-вперед, оказаться сбоку и нанести правый боковой в подбородок из «мертвой зоны»! Подсечка, через долю секунды выбившая из-под Стрельцова левую ногу и закрутившая его по часовой стрелке, подарила еще одну ожидаемую возможность: я, в этот момент оказавшийся прямо за спиной противника, захлестнул правой рукой его шею, зафиксировал удушающий захват левой и, подкручивая запястье в заключительной фазе приема, в мгновение ока отступил к сетке. Чтобы усадить противника, пребывающего в состоянии грогги после удара в челюсть, на канвас и обнулить даже самые призрачные шансы на контратаку.
Кем-кем, а дураком Антон не был — даже понимая, по какой причине я выбрал именно такой вариант захвата, он застучал по моей руке чуть ли не раньше, чем ощутил себя сидящим! Однако я продолжал давить. До прыжка рефери, бросившегося на помощь бойцу, попавшему в положение, чреватое серьезной травмой. А потом перестал радовать зрителей демонстрацией слабости человека, заранее раззвонившего на весь мир о своей неминуемой победе, и видом его перекошенного от боли лица. Еще через миг разжал руки, неторопливо выпрямился и презрительно фыркнул. Прямо в камеру дрона аудио- и видеофиксации, подлетевшего к самому лицу. И, наконец, услышал восторженный рев беснующихся трибун…
…То, что не удалось сделать Стрельцову, чуть не исполнили Алексей Алексеевич со товарищи, примчавшиеся ко мне из нашего угла и начавшие меня тискать. Нет, ребра, конечно, не сломали. И даже не нокаутировали. Но были к этому очень близки. Еще бы: комбинация, проведенная на третьей минуте поединка, принесла им очень неплохие деньги. Точнее, Горину, скорее всего, безумные, а остальным, наверное, просто «приличные». Впрочем, заработал и я, по совету спонсора поставив все имеющиеся средства на предполагаемый исход боя у очень надежного букмекера.
В общем, радовались все. Само собой, за исключением Огнетушителя, его команды и фанатов. А потом наступил миг триумфа. Нет, не в тот момент, когда рефери вскинул вверх мою руку, а чуть опосля, когда владелец промоушена, решивший поторговать лицом перед властной и деловой элитой страны, собственноручно протянул мне микрофон, поздравил с победой и проявил очень неплохое знание техник единоборств:
— Денис, я заметил, что удар, которым вы отправили в нокдаун своего противника, был выполнен далеко не в полную силу. И что состояние, в котором Стрельцов пребывал после этой плюхи, позволяло вам выбрать любой из доброго десятка вариантов завершения боя. Однако вы не стали добивать Артема со спины, не усыпили его почти таким же захватом, а заставили признать поражение! Может, поделитесь со мной и с нашими зрителями причинами, заставившими вас поступить именно так?
— По-моему, это понятно и без объяснений всем тем, кто присутствовал на нашем стердауне или видел его по телевизору: Огнетушитель заявил, что забитым сироткам вроде меня, пытающимся поднять отсутствующую самооценку и социальный статус попытками хоть как-то выделиться в спорте для настоящих мужчин, надо научиться соразмерять свои желания с возможностями. И даже проявил редкое великодушие, предложив дать пару совершенно бесплатных уроков по самообороне, дабы меня, наконец, перестали обижать сверстники. Сотрясать воздух пустопорожней болтовней, красуясь перед публикой, не в моем стиле. Так что пришлось высказывать свое мнение действием.
— А вы злопамятны! — хохотнул человек, заслуживший неофициальное прозвище Питон за исключительную деловую хватку и крайне жесткий характер.
— Так и есть… — согласился я. — Но лишь по отношению к тем, кто ведет себя недостойно мужчины.
— Что ж, достойная позиция! — «признал» он и поинтересовался, не хочу ли я что-нибудь сказать тем, кто вкладывал в меня свой талант, время и деньги, поддерживал во время подготовки, искренне переживал за исход поединка и т. д.
Тут я и развернулся…
…Добраться до душевой удалось только через сорок минут после завершения боя — меня рвали на части все, кому не лень, включая толпу незнакомых лиц в очень дорогих костюмах и с протокольными мордами, вроде как, регулярно мелькающими телевизоре. Не оставили бы в покое и в после «побега», но официальной причиной моего «ухода в отрыв» была озвучена необходимость обработать единственную ссадину, полученную в бою. А после завершения этого процесса творческим квартетом из личного врача Горина, Насти, Джинг и Татьяны я тихонько выскользнул в другую дверь и получил возможность как следует помыться.
Возвращаться к толпе, начавшей отмечать колоссальные выигрыши и, заодно, мою победу, не хотелось от слова «совсем», поэтому одевался я крайне неторопливо. Однако растягивать этот процесс до предела было чревато неприятными последствиями, так что в какой-то момент я все-таки заставил себя наступить на горло собственным желаниям и отправился комнату отдыха. А когда переступил ее порог, приятно удивился, обнаружив, что народу в ней здорово поубавилось. Точнее, празднующих не осталось вообще, а им на смену подтянулись все три верные подружки Голиковой.
Увы, начало общения с ними мало чем отличалось от общения с предыдущей группой «поклонников» — донельзя возбужденные девчонки, захлебываясь словами и ожесточенно жестикулируя, описывали свои впечатления от боя, рассказывали, насколько я крут, и клятвенно обещали, что будут болеть за меня вечно. Причем делали все это одновременно! А еще усиленно демонстрировали себя-любимых в самых выигрышных ракурсах, жутко страдали из-за того, что, в отличие от Татьяны, не смогли сфоткаться со мной прямо в клетке и компенсировали этот моральный ущерб альтернативными съемками. То есть, в моих перчатках, в халате, в котором я спускался к восьмиугольнику, и т. д.
Вклиниваться в этот гомон получалось с большим трудом, однако я иногда умудрялся делать девчонкам комплименты, благо наряды, в которых эта троица приехала посмотреть на бой, на редкость удачно подчеркивали все плюсы их фигурок и скрадывали минусы. А еще развлекал, рассказывая и показывая, как правильно душить ухажеров в стойке. Если бы не звонок, вынудивший Таню поднести к уху телефон, веселился бы и дальше. Еще некоторое время. А так отвлекся, мысленно отметил, с каким вниманием она вслушивалась в то, что говорил ее собеседник, и с каким странным выражением лица пообещала что-то там попробовать. Впрочем, наблюдать за тем, как она набирает на экране какой-то текст, счел невместным и продолжил общение с ее подружками. Как оказалось, зря — буквально через минуту она ткнула меня локтем в бок и взглядом предложила ознакомиться с тем, что напечатала в каком-то текстовом редакторе.
Я тут же прочитал три не особо длинных предложения и коротко кивнул:
— Сделаю. Но чуть попозже. И сразу же перезвоню.
— Черт, я с тобой не расплачусь! — пошутила она, затем посмотрела на часы и перешла на командный тон: — Так, девки, нам пора: через восемь минут Денис должен быть в машине!
«Девки», конечно, расстроились, но дисциплинированно замолчали, по очереди чмокнули меня в щеку, пожелали оторваться, как следует, на праздновании победы, и следом за предводительницей поплелись к выходу. Мы тоже не стали тормозить — пробежались по комнатам, проверяя, не забыли ли чего-нибудь, подхватили уже собранное добро, вышли в коридор и в сопровождении Докукина и его ребят ломанулись к выходу.
Не скажу, что пробиться сквозь толпу сотрудников Большой Арены, лиц, невесть как получивших возможность просочиться в эту часть здания, некоторых ВИП-персон и даже отдельных членов тренерского штаба Стрельцова было легко, но мы справились. Оказавшись на улице, на которой моросил мелкий противный дождик, как-то пережили еще одну психическую атаку и юркнули в лимузин, к которому нас подвели.
Как и следовало ожидать, Горина в нем не оказалось. Но я не стал тянуть время впустую — дождался, пока кортеж начнет движение, и набрал генерального спонсора:
— Алексей Алексеевич! Прошу прощения, если отрываю от чего-нибудь серьезного, но Геннадий Владиславович Голиков изъявил желание ненадолго заскочить в «Акинак», чтобы лично поздравить с победой хорошего знакомого своей дочери и, при наличии у вас соответствующей возможности и встречного интереса, пообщаться тет-а-тет.