Красный тряпочник

Предприятия-гиганты плавно проникали во власть, медленно смешивались и растворялись в её ветвях и уровнях, вытесняя всесоюзный государственный элемент. Они претендовали уже не столько на экономическую, сколько на политическую роль. КПСС, ВЛКСМ и прочие коммунистические организации также сходили с главной сцены. Их члены в большинстве своём прекращали следовать всяческой идеологии и грызлись меж собой как лоббисты ключевых хозяйствующих субъектов. Пока сохранялся хрупкий баланс сил, статус-кво, но борьба бульдогов под ковром за лучший кусок пирога шла непрерывно. Государство постепенно размывалось, сохраняя сильный контроль только за внешними функциями: обороной, разведкой, контрразведкой, правоохранительной деятельностью и международными отношениями. Хоть огромный государственный аппарат сохранялся, за остальными министерствами, Госпланом и Госснабом оставлялись, скорее, координирующая и консультативная роли. Теперь вряд ли кто-то из историков, экономистов, социологов, математиков и даже физиков сможет точно сказать, когда прекратил существование тот «старый» СССР и начался совершенно новый. Трудно поставить и определённую грань, где кончился коммунизм и запустился этот странный корпоративный капитализм, если можно было так назвать эту общественную модель.

Ведомственные, они же внутренние, разведслужбы ничуть не уступали Комитету государственной безопасности и порой как тайно, так и открыто конкурировали с ним и друг другом. Развивались новые методы и технологии получения, обработки и хранения данных. За невидимыми кулисами перманентно царил шпионский холодный мир (во внутреннюю холодную войну пока никто не желал вступать). Союзные лидеры и руководство предприятий без конца плели друг против друга всевозможные интриги, часто сливая в прессу скандальные данные. Информация оказывалась самым ценным ресурсом: шла битва компроматов, открывающая дорогу на важные посты. Государству тяжело было налаживать сотрудничество в области разведки и безопасности со ставшими чересчур вольными протеже; порой официальную комиссию или делегацию просто могли не пропустить на территорию завода. Преследования промышленные боссы не опасались, так как всегда могли укрыться за высоким забором в собственном государстве.

ВОХР, она же ВОХРа, она же военизированная охрана, тоже представляла собой совершенно иное качественное явление. То не были, в представлении обывателя, пузатые дядечки в возрасте, разгадывающие кроссворды в уютной комнатушке. ВОХРовцы являлись профессиональными бойцами, постоянно оттачивающими собственные навыки и вооружённые по последнему слову техники. Они имели унифицированные звания и форму, чётко следовали военной дисциплине. ВОХР предотвращала воровство на производстве, помогала техносферным службам в профилактике аварий, пресекала провокации и акции прямого действия со стороны криминала, конкурирующих спецслужб и государственных органов. Тем не менее некоторые правила поведения у ВОХры являлись более щадящими, чем в армии или правоохранительных организациях. Например, младший состав не заставляли бриться налысо; всем позволялось оставлять бороду, усы или невызывающие татуировки, скрытые под одеждой.

В просторном холле проходной было достаточно шумно и многолюдно. Пахло неплохим кофе и свежей выпечкой. Толстый робот «ЗИЛ-Прогресс-7П», похожий на небольшой голубой холодильник и сверкающий светодиодами, обслуживал очередь в кафетерии. Рядом с автоматическими продовольственными автоматами также встало по паре работников. Кто-то постоянно приезжал и уезжал на лифтах, что вели на верхние этажи заводоуправления. Доска с объявлениями, включая виртуальные электронные, стенды «Работники месяца» и «Ими гордится ЗИЛ», бюст исподлобья глядящего Ильича, изображения наград, которые вручались всему предприятию: три Ордена Ленина, Орден Октябрьской революции, Орден Трудового Красного Знамени. Ярослав приложил пропуск к считывателю турникета.

«Коломин Я.Л., гость. Добро пожаловать на ЗИЛ!» — появилась надпись на зелёном экранчике.

— Часто хотел побывать здесь в детстве, — признался Ярослав.

— Мечта сбылась: вот вы и на ведущем аэромобильном предприятии страны, — улыбнувшись, поздравил Шахматов. — Теперь нам вперёд, товарищ капитан. Нам в двадцать второй. Подождём ведомственный аэробус.

Они вышли на площадку перед относительно неглубоким жёлобом. На его другом конце уже виднелись многочисленные высоченные цеха аэрозавода. Всюду располагались прозрачные и непрозрачные переходы между строениями. Трафик был, конечно, не таким агрессивным, как в основной городской черте, но машин пролетало достаточно много. На юго-востоке гипнотизирующе сверкала красными огнями теплоэлектроцентраль. Собралось достаточно много народа, словно на станции метро. Через четыре минуты прилетел сдвоенный ЗИЛ-160Л маршрута В-3. Люди устремились внутрь.

Ярослав плюхнулся в кожаное сиденье, его сопровождающие расселись вокруг. Пассажиры оказались достаточно разношёрстными: инженеры, рабочие, клерки, студенты ВТУЗа, просто члены семей сотрудников, другие служащие военизированной охраны. Длинный аэробус мягко тронулся и двинулся по заданному маршруту, плывя по жёлобу. В форточки залетал тёплый осенний ветерок, смешанный с индустриальными запахами.

— Пожалуйста, товарищ капитан. — Шахматов ненавязчиво проводил небольшую экскурсию. — Цех послереализационного обслуживания. Обычно мы высылаем бригады ремонтников к нашим заказчикам, но, если с машиной вдруг всё оказалось совсем плохо, отвозим её обратно и дорабатываем. Приборостроительный цех, лучшие датчики и сенсоры. Первый цех литья чёрных металлов. Второй цех литья чёрных металлов. Цех литья цветных металлов. Кузнечный цех. Цех металлообработки. Вдалеке, с такой симпатичной спутниковой тарелочкой, можете разглядеть наш научно-исследовательский центр. Недалеко от него в виде полусферы располагается испытательный центр. Перед массовым производством тщательно обкатываем там машинки. Вон под трубой четырнадцатый цех — там делали вашего красавца «Метеора». И это, и многое только по одну сторону от МКВД[5]!

— Скажите, товарищ старший сержант… — начал Коломин.

— Можно просто Михаил, — вновь улыбнулся Шахматов.

— Михаил. Как работники завода отнеслись к инциденту? — негромко спросил Ярослав.

— Вы знаете, товарищ капитан, в большом коллективе проблемы растворяются и проходят менее заметно, даже такие вопиющие, — признался Шахматов. — Как видите, всё идёт своим чередом, все отправляются по своим делам, никто не напуган, не на панике. Наш завод живёт, как обычно. Конечно, информаторы докладывали нам, что пошли нехорошие слухи… Мол, вдруг этот человек из сотрудников предприятия, один из нас, и будет дальше действовать, точечно нанося удары. Но ничего подобного больше не происходило. Правда, пресса немного подлила масла в огонь. Первый и Второй каналы ладно — обратились в ЦОС[6] и уехали по-человечески. А «Эхо», теперь вот это «Совершенно секретно» попытались нагнетать обстановку.

— Я не думаю, что он с ЗИЛа, — обрадовал Михаила Ярослав. — Уверен, у вас есть возможности отследить, кто слишком часто отлучается на другие концы Москвы с ведомственной территории.

— Да-с. И, кроме того, понимаете, мы бы приняли случившееся с товарищем механиком за несчастный случай. Но этот тип сам обозначил, что он сделал, при помощи красной тряпицы. В духе: «Смотрите, это был я», — развёл руками Шахматов. — А так суть нашего внутреннего расследования полностью совпадает с тем, что провели тут до вас ваши коллеги. Мы не имеем с МВД никаких противоречий и будем рады, если вам удастся отыскать что-то дополнительно.

Аэробус остановился, подъехав к очередной платформе и зависнув над пропастью.

— Мы прибыли, — доложил Шахматов. — Двадцатый цех.

Коломин, ВОХРовцы и ещё несколько человек спешились с транспорта.

— Цех калибровки и устранения брака, я так понимаю? Отличия от сервисного цеха, как я думаю, в работе над внутренними браком и незавершёнкой? — уточнил Ярослав.

— Так точно. — Шахматов приложил свой пропуск к считывателю, пропуская следователя в очередную проходную. Вошедших просканировал стационарный робот-охранник.