Страница 21 из 142
Тем не менее ЗИЛ, наверное, представлял из себя самую органично связанную систему в Москве. При желании с рабочего места до общежития, дворца культуры или любой другой искомой точки можно было добраться по разветвлённой сети подземных, наземных и надземных переходов, ни разу не выходя на улицу. Разумеется, архитекторами завода прорабатывались наиболее разумные варианты исходя из степени опасности и уровня допуска той или иной зоны ЗИЛа. Лишние контакты минимизировались, произвольное движение по территории пресекалось. Например, отсутствовала возможность попасть из бассейна в цех литья и наоборот. Без отдельного разрешения не пускали в научно-исследовательский центр, где могли вестись разработки с грифами секретности. Студентам технического вуза не позволили бы свободно прогуливаться по цехам. Сами производственные помещения и оборудование отлично ограждались от посторонних. Внутренняя охрана следила за странностями и нарушениями. На разных этапах маршрутов для работников создавались разные уровни допуска.
С начала XX века Завод имени Лихачёва славился на весь Советский Союз производством грузовых автомобилей, задействованных в самых разных отраслях народного хозяйства. Одной из самых массовых по выпуску машин не только на заводе, но и на территории всего СССР стал ЗИЛ-130Л. Кроме того, на ЗИЛе выпускались седельные тягачи, грузовики повышенной проходимости, активно используемые военными, представительские аэрокары (включая бронированные лимузины) для членов высших эшелонов власти и аэробусы. Здесь же изготавливалась и спецтехника, например, снегоболотоход «Синяя птица», благодаря которому всегда отыскивали и спасали попавших в безлюдную местность космонавтов. ЗИЛ давал работу тысячам людей, удовлетворял потребности миллионов, являлся гордостью столицы и всей страны.
Относительно недалеко — западнее ЗИЛа рядом со станцией метро «Текстильщики» — располагался схожий по характеру производственный комплекс АЗЛК, он же Аэромобильный завод имени Ленинского комсомола. Однако, в отличие от ЗИЛа, здесь производились легковые аэромобили марки «Москвич», также известной на всю страну. Факт, но промышленная часть юга и юго-востока Москвы поистине могла называться гаванью советского аэромобилестроения.
Ярослав оставил «Метеор» на обширной парковке перед зданием заводоуправления. Вдыхая специфический, но знакомый запах промзоны, Коломин двинулся ко входу на предприятие.
— Ого, наш красавец! — при виде ЗИЛа-113Л воскликнул рабочий, идущий к проходной. — «Метеорушка».
— Работали над ним? — поинтересовался Ярослав.
— Не я. Степаныч, мой кореш из четырнадцатого. Золотые руки, — прояснил ситуацию рабочий. — Они там «Метеоры» делают, «Спорты» сто пять, прочие гоночные аэрокары всякие на заказ — всё штучно. Зато премии какие! Были бы руки и мозги, тоже там бы работал.
Возле проходной происходила какая-то возня. Трое сотрудников ВОХРы, хорошо вооружённые и экипированные в фирменные бронекостюмы Завода имени Лихачёва, стеной встали на пути дотошного мужчины в элегантном визоре и шляпе-котелке.
— Мужчина, уйдите уже, пожалуйста, а! — главный среди охранников, старший сержант, отводил очкастого человека прочь от входа. — Вас всё равно никто не пустит.
— Это произвол, пустите! — Человек недовольно стряхнул руку ВОХРовца со своего плеча. — Я напишу заявление руководству завода и в Министерство автомобильного и сельскохозяйственного машиностроения!
— Можете писать хоть в «Спортлото», — отозвался второй охранник.
— Вы Конституцию последний раз на уроках обществоведения читали? — не прекращал возмущаться мужчина. — Это нарушение прав граждан! Вы не «ящик» и не закрытое предприятие. Москвичи и другие советские люди должны знать, что конкретно произошло на ведущем заводе страны. Почему вы так скупо комментируете убийство собственного работника, которое произошло с особой жестокостью? Как маньяк попал на столь охраняемую территорию?
— Гражданин, все вопросы — в центр общественных связей ЗИЛа. Мы не уполномочены отвечать на них, — сказал третий охранник. — Если не прекратите, мы вызовем милицию.
— Вызывайте, и сами в первую очередь поедете в каталажку! — ничуть не струхнул дотошный человек. — За свои действия и бездействия.
Ярослав подошёл к спорящей четвёрке.
— А-а, капитан Коломин! — воскликнул мужчина в визоре при виде Ярослава. — Позвольте поинтересоваться, вы приехали расследовать убийство механика Долгопятова? В целом, следствие имеет хоть какие-то зацепки на Красного тряпочника, маньяка-убийцу, держащего в страхе всю Москву?
— Простите, мы знакомы? — немного опешил Ярослав.
— Отстаньте от милиционера! — прикрикнул старший сержант. Он был наголо обрит, но носил рыжие усы и бородку.
— Позвольте представиться, — не обращая внимания на ВОХРу, мужчина снял шляпу. Сбоку у него висела на ремне портативная кинокамера «Кварц». — Приставалов Валентин Юрьевич, спецкор издания «Совершенно секретно». Расследуем наиболее громкие и резонансные дела, постоянно находимся под прессингом властей за активную гражданскую позицию. Вас знаем по делам вашим.
— Говорящая у вас фамилия. Гоголевская, — утомлённо вздохнул Коломин.
С этими словами Приставалов достал из сумки и разместил перед глазами Ярослава достаточно большой электронный планшет, на котором красовался очередной выпуск газеты «Совершенно секретно». Пол-обложки занимала фотография молодого следователя с надписью: «Капитан Коломин — герой нашего времени. Спаситель советских детей от кровожадных отравителей. Так работать, родная милиция!». Были и более сенсационные:
«Последствия аварии на КАЭС тяжелее, чем мы могли себе представить. Мнения ведущих специалистов».
«Кто травит океан в Норильске?»
«Вор в законе по кличке „Чиж” наконец-то окажется на скамье подсудимых!»
«Хищения с КАМАЗа достигли немыслимых масштабов. Кто виноват и что делать?»
«Сноха члена политбюро летает на собственном Як-42С. Откуда средства?»
«Ю.А. Гагарин: „Меня едва не сбили свои“. Эксклюзивное интервью».
«Из ГУЛАГа обычного в ГУЛАГ цифровой: этих технологий не хватало Сталину!»
«Так ли хороша жизнь на Марсе, как её малюют?»
— Валентин Юрьевич, я, конечно, польщён, но меня ждут дела. — Ярослав почувствовал себя несколько неловко. Он и не знал, что достиг такой популярности на многотысячную аудиторию. — Будьте здоровы.
— Товарищ капитан, обязательно свяжитесь с нашей редакцией и расскажите всё про этого Красного тряпочника. Граждане хотят перестать бояться. Граждане хотят нормально жить. Граждане хотят спокойно выходить на улицы! — увещевал Приставалов, успев пихнуть в руку Ярославу свою визитку.
— Министерство внутренних дел СССР делает всё, что от него зависит и даже больше, — лаконично ответил Коломин и распрощался с активным журналистом.
ВОХРовцы подошли к Ярославу.
— Товарищ капитан, здравию желаю. Я Михаил Шахматов, старший сержант внутренний охраны ЗИЛа, — представился главный. — Насчёт вас звонили с Житной, говорили, что вы приедете, и просили оказать полное содействие. Ваши коллеги уже побывали у нас, но ничего толкового, кажется, не нашли: ход следствия пока никто не раскрывает. Надеюсь, повторно у вас что-нибудь получится. Вот ваш гостевой пропуск.
— Благодарю. — Коломин взял кусок пластика на тесёмочке со своими инициалами и фотографией, повесил его на шею. — Вы сопровождаете?
— Так точно. До места преступления и, при необходимости, по всей территории завода. ЗИЛу скрывать нечего, наше руководство всегда готово сотрудничать с властями, — подтвердил Шахматов. — Да и как служащие ВОХР, и чисто по-человечески мы хотим выяснить, как такое могло случиться и почему.
— Хозяин — барин. Тогда ведите.
После реформ Косыгина и Андропова крупные предприятия Советского Союза получили очень большую долю автономии, если не сказать, самостоятельности. Они обрастали собственными службами, связями, инфраструктурой и ресурсами, материальными и нематериальными. Порой градообразующие заводы могли позаботиться о своих работниках больше, нежели союзные, республиканские, областные или городские власти. Отсюда у людей возникала повышенная латентная лояльность не к стране в целом, а к месту, где они трудились. Социальные объекты, возводимые советскими властями при каждом заводе или фабрике с целью развития человеческого капитала, сыграли с ними дурную шутку. Теперь народ считал себя обязанным не по отношению к Советскому Союзу, а по отношению к конкретной компании, что давала им заработную плату, кров, образование, здравоохранение, охрану, путёвки в санаторий, спортивные секции и прочее социальное обеспечение. Столь обширный перечень подведомственных организаций и учреждений имелся не только у ЗИЛа. Они оказывались в наличии у любого крупного предприятия: АЗЛК, «Серпа и Молота», ГКНПЦ им. М. В. Хруничева, ОКБ Сухого, ВЭФа, РАФа, Балтийского завода, МАЗа, КБ Антонова, Саратовского авиационного завода, Волгоградского тракторного завода, КАМАЗа, «Уралмаша», «Магнитки», Братского алюминиевого завода и многих других. В особом положении оказывались «Аэрофлот», «Совкомфлот» и Министерство путей сообщения как почти абсолютные монополисты.