Я не дам тебе развод

Глава 30

Эльза

Выехали рано утром. Я волновалась, если не считать перелета из Швейцарии, это второе путешествие с Абрамовым и нашим сыном. Давид плотно входит в нашу с Матвейкой жизнь. Или мы в его. Это как посмотреть.

Сегодня снова спали втроем на одной кровати. Давид сразу улегся на то же самое место, и смотрел на меня. Его темно-карие глаза в свете ночника казались черными, загадочными.

Мы долго играли в гляделки, улыбаясь друг другу. Уверена, он вспоминал наше короткое «примирение» в кладовке. Я и не думала, что способна на такое, но как устоять перед Абрамовым?

Он уснул первым. Да, встает рано, работает. Видимо, замотался.

Я еще немного разглядывала его волевое, но расслабленное во сне лицо.

Красивый… Он стал еще привлекательней за три года. Благородная щетина на скулах и подбородке удивительно шла ему. Шелковистые черные брови придавали лицу суровость. Но не сейчас, когда спал. Легкая улыбка застыла на его четко очерченных губах.

Наверное, Давид видел во сне что-то хорошее, вздыхал, счастливо как-то, с радостью.

— Что тебе снилось сегодня? — спросила за обедом в придорожном кафе. Мы уже проехали три сотни километров, когда сыну надоело сидеть на месте. — Ты улыбался и вздыхал.

— Ты снилась, — Давид отрезал ножом кусок котлеты и осторожно попробовал ее на вкус. — Хм, вроде съедобно. Но я бы лучше в ресторан заехал.

— Ну да, с ребенком в ресторан. Мы в путешествии, решили ехать как обычная семья, без всего этого пафоса, — напомнила я нашу договоренность, — так что довольствуйся простыми блюдами.

— Да я не против, но обещай, когда Матвейка подрастет и сможет путешествовать, ты согласишься на яхту, Мальдивы…

— Я еще не совсем с ума сошла, чтобы отказываться от Мальдив, — рассмеялась я, — и так уж и быть, согласна я на вашу яхту, господин олигарх, — поддела его, не удержавшись и показав язык.

Абрамов поймал движение взглядом и хищно улыбнулся. И как он это делает? Я сразу представила нас на яхте, на островах… И эти мечты отозвались в самом сердце. Эх, нужно возвращаться с неба на землю.

— Значит, я тебе снилась… И что я делала в твоем сне?

Мне стало интересно, как я ему снилась, что делала. Сны — это отображение наших мыслей.

— Ты была невестой. А я — женихом. И никаких гостей, только наш сын.

— Странный сон, — усмехнулась я, одновременно пытаясь накормить ребенка супом. — Как у нас может быть свадьба вместе с ребенком?

Матвейка заприметил у отца котлету и тянул ручонку, пытаясь отжать у родителя кусок крученного мяса на вилке.

— Мой пацан, мясо любит, — горделиво произнес Давид, двигая ко мне тарелку, — накорми его.

Я не замечала за сынишкой особой любви к мясу, поэтому и не стала заказывать для него котлеты. Но, как ни странно, малыш с удовольствием съел половину котлетки и потянулся к стакану с яблочным соком.

— А сон не странный, — вдруг продолжил тему муж, — наверное, я виноват, что у нас не было красивой свадьбы, все больше было напоказ. Для прессы, для наших семей. А может быть, я снова хочу вернуться в прошлое и увидеть тебя в наряде невесты. Ты была такая красивая, воздушная… Да, я бы хотел снова увидеть тебя в белом!

— Сказочник ты, — рассмеялась, чуть не ляпнув «милый».

Давид тоже смеялся, и мне он таким нравился все больше. Я снова влюблялась в него, однозначно. Пока я ела, муж бегал по залу за сынишкой. Ему нравились догонялки. Матвейка так заливисто смеялся, когда Давид пугал его: «Догоню-догоню!». И сразу бросался наутек.

Вряд ли бы он так бегал по ресторану. Эта простецкая атмосфера расслабила моего личного олигарха. Я его не узнавала. Куда делся холодный и властный мужчина, которого я встретила по приезде в Россию… Надеюсь, он никогда больше не вернется.

Мы стали рассаживаться по местам в машине, чтобы ехать дальше, и муж предложил мне перебраться на переднее сиденье, чтобы быть рядом. Но я не могла оставить малыша одного сзади.

— Да он сейчас заснет, — как знаток сказал Давид, посматривая на нас в зеркало заднего вида. — Поел сытно, набегался, сейчас укачает его дорога. Уже глаза трет.

— Вот уснет, тогда и пересяду, — настырничала я, удобнее усаживая Матвейку в детском кресле.

Проехали всего с километр, и муж остановил машину, взглядом показывая на переднее сиденье. Сынуля крепко спал. Я перелезла вперед, не выходя из салона, боясь, что малыш проснется от звука хлопнувшей дверцы.

— Ну вот, с тобой веселее, — улыбнулся Абрамов и завел мотор.

В какой-то момент он протянул руку и взял мою. Вроде бы ему должно было неудобно так рулить, но он не отпускал ее очень долго, словно боялся моего исчезновения. И эта связь между нами, которую я ощущала как живую, крепла с каждой минутой проведенного пути.

Я тайком любовалась им. В обычной белой футболке и джинсовых шортах, он не выглядел миллионером. Мне нравилось смотреть, как безмятежно он рулит, будто даже удовольствие получает от вождения. Может быть, когда-нибудь и я научусь водить машину, получу права, буду возить Матвейку из особняка на какие-нибудь занятия или в спортивные секции… Почему-то перед глазами встала четкая картинка.

И дом я увидела, и машину с уже повзрослевшим сынишкой на переднем сиденье, а на заднем в детском креслице расположилась девчушка.

Наша с Давидом дочь…

Я не стала принимать таблетку экстренной контрацепции и противозачаточные тоже не принимала, так что беременность не исключалась. Почему-то это не пугало. Если я снова стану мамой, так тому и быть. Уверена, что на этот раз мне не придется сбегать,

На ночь мы остановились в придорожном мотеле. Завтра вечером мы уже будем плескаться в море. Но Давиду тоже нужно отдохнуть, весь день провел за рулем.

— Черт! — услышала я голос из ванной и сразу же поспешила на помощь. — Рука разболелась.

— Погоди, я сейчас, — вернулась в гостиную, там в сумке у меня имелось все необходимое, чтобы обработать рану.

В дорогу я прихватила много чего для оказания первой медицинской помощи.

Вернулась к мужу, помогла размотать бинт. Края раны немного покраснели, воспалились. Обработала и хотела наложить чистый бинт, но Давид не дал.

— Не надо, пусть так заживает. Бинт давит. Не такая уж страшная рана.

— А если грязь попадет? — подула на его руку, так жалко стало, до слез.

— Утром забинтуешь. Эльза, — сказал шепотом, приподнимая мое лицо за подбородок, — поцелуй меня? Сама.

Я посмотрела на его губы. Я его жена, имею право целовать, когда захочу. Сейчас вот захотелось. Давид обнял меня за талию здоровой рукой. Притянул к своему крепкому торсу.

Приподнялась чуть и прикоснулась губами твердых прохладных губ мужа. Так приятно. И так волнительно, будто первый поцелуй. Он и есть первый. Подаренный без условий и без обмана. Настоящий.

— Ты удивительная… Как я был слеп раньше… — шепнул Давид, углубляя поцелуй, от которого у меня просто перехватило дыхание. Уже понимала, что, сколько бы он ни целовал меня, всегда будет мало.

Насладиться лаской сынок не дал, притопал в ванную, протягивая машинку, у которой отвалилось колесо. Матвейка смотрел прямо на папочку, обращаясь к нему.

И я, скрестив руки, закатила глаза. Правда, улыбка уже ползла по губам, а ревности никакой не было.

— Иди, папочка, занимайся тем, чем занимаются все папочки, раз уже мне достались все бессонные ночи и зубы, — пошутила я, внезапно поняв, что горечь внутри исчезла. Обида рассосалась, и даже осадка никакого не осталось.