Выбор Геродота

Остаток вечера гости провели за беседой.

Ветер тихо шелестел листвой священных олив. На закате Никандр попрощался с галикарнасцами. Выбрав в храмовом загоне жертвенного козла, они вернулись в пандокеон.

ГЛАВА 6

469 г. до н. э.

Дельфы, Афины

Рассвет только подсветил верхушки Кирфисских скал, а галикарнасцы уже подходили к Кастальскому ключу. Паниасид вел на веревке козла. В горах было ветрено, поэтому Геродот плотней запахнул хламиду.

Паломники толпились возле купальни. Каждый из них во время ритуального омовения тихо, чтобы не мешать другим, исполнял пеан. По залу разносился торжественный многоголосый шепот.

Пробравшись к нимфею, Геродот выбрал среди терракотовых табличек с гимнами, которые россыпью лежали на парапете, одну наугад. Подставив ноги под бившую из львиного зева струю, затянул под нос гомеровский гимн к Аполлону:

Паниасид терпеливо ждал окончания обряда за ограждением купальни. Ничего не подозревающий козел все это время безмятежно пощипывал стрелки мятлика.

Наступило время заклания жертвы.

Возле алтаря Аполлона Дельфийского проходила проверка животных. Госии внимательно осматривали козла и, если не находили никакого изъяна, мазали ему шкуру синей краской, после чего хозяин тащил его в общую очередь.

Козлы обреченно блеяли. Паломники-теопропы тихо переговаривались, ожидая окончания отбора. Забракованного козла госий пинал ногой в бок, тогда пристыженный теопроп вел животное обратно к загону.

Вскоре подошел профет с большим серповидным ножом в руке. Первый в очереди паломник поволок козла за веревку к алтарю. Жрецы затянули пеан. Исполненная величия мелодия заполнила ущелье. Казалось, даже статуи внимательно вслушиваются в хоровое пение.

Профет окропил козла священной водой. Козел покосился на него, но лишь молча пожевал губами. Жрец истолковал эти движения как согласие Аполлона изречь оракул и утвердительно кивнул хозяину животного.

Два госия втащили козла на алтарь. Один жрец прижал его рогами к столешнице, а второй удерживал за задние ноги. Профет под звуки авлоса вознес просьбу Аполлону благосклонно принять жертву.

Взмах ножа — и из шеи козла ударила струя крови. Госий тут же подставил под рану ритуальный сосуд-сфагион. Жрецы навалились на жертву, чтобы во время судорог она не свалилась с алтаря.

Затем госии оттащили убитого козла к разделочному камню, а место у алтаря занял следующий паломник. Так они и шли друг за другом, пока один из козлов не фыркнул в испуге, когда профет махнул мокрой кистью.

Паломник как ни в чем не бывало потащил козла к алтарю, но госии его остановили и оттеснили в сторону. Из очереди тут же вышел следующий теопроп.

Неудачнику профет заявил, что Аполлон не хочет говорить с ним, поэтому нужно прийти завтра с новой жертвой. Иначе вместо того, чтобы изречь оракул, пифия взвоет, а этого лучше не слышать. И пусть он повнимательнее выбирает козла.

Передав племяннику поводок, Паниасид остался за оградой алтаря. Теперь за Геродотом присматривал Никандр, согласившийся выполнять роль проксена.

Наконец подошла очередь Геродота. После того, как козел галикарнасца прошел испытание водой, он был безжалостно зарезан и выпотрошен.

Уставшие от бойни госии в забрызганных кровью фартуках мрачно ворочали туши жертв возле разделочного камня. Отделив мясо от костей, они ловко разрубали филейную часть пополам: причитавшуюся храму половину швыряли на расстеленные шкуры, другую половину кромсали на куски.

Главное — оказать Аполлону почтение, а сочному мясу всегда найдется достойное применение. Бог не обидится — проверено. Профет помогал госиям укладывать вертела на жаровню.

Вскоре перед алтарем запылал костер из обильно политых маслом голов, костей и требухи. Двое госиев только успевали подкидывать в пламя дрова из священного белого тополя. Все это время остальные госии хором пели о страстях Аполлона.

Ели жаркое в благоговейном молчании, понимая, что в священной трапезе принимает участие сам Аполлон. Он, конечно, не мог брать еду руками, как теопропы, но точно вдыхал ее аромат. Ведь не зря дым от жертвенного костра поднимался в небо — Борей своим мощным дыханием гнал его на северо-восток, к Олимпу.

Наконец мясо было съедено — все до последнего кусочка. Профет совершил ритуальное возлияние, выплеснув на кострище смесь из вина, ладана, масла и меда. Швырнул в огонь связку пшеничных колосьев. Обряд завершился всеобщим исполнением гимна.

После этого профет жестом подозвал госия, державшего мешок. Каждый теопроп получил круглую керамическую тессеру с изображением алтаря. Когда очередь дошла до Геродота, он от волнения неловко наступил жрецу на ногу.

Потом так и шел за Никандром до самого храма с зажатым в кулаке пропуском. Периэгет нёс под мышкой свернутую в рулон циновку. Довольный жертвоприношением Аполлон явил свою волю, разогнав облака. В небе над храмом метались белобрюхие стрижи.

Подъем по лестнице показался галикарнасцу почти мгновенным. Он не замечал ни медных чудовищ, ни танцующих бронзовых кор, которые украшали пандус.

Аполлон внимательно смотрел на Геродота из рвущейся с фронтона квадриги. Богиня Ника, расправив крылья, летела навстречу входящим в святилище паломникам. Музы смущенно теребили края хитонов, а разъяренный лев вгрызался в шею оленя.

По галерее гулял ветер. У входа в храмовую прихожую-пронаос один из охранявших ее гоплитов попросил гостей предъявить тессеру. Никандр повел Геродота в темную прохладу храма.

На тусклом серебре огромной чаши Креза играли отблески тимиатериев. Словно огненные глаза стража ветров, крылатого змея Тритопатора, смотрели на Геродота три золотые звезды с бронзовой мачты — дар пристыженных богом эгинцев.

Каменные плиты дарили гостю изречения мудрецов. Геродот смешно поднимал колени, стараясь не наступать на письмена. А вот и знаменитые надписи Хилона на плитах облицовки.

"Тебе разрешено войти в наос", — шепнул галикарнасцу Никандр.

Колонны зала казались стволами эвкалиптов. Сходство с рощей дополнял аромат курильниц — тонкий, эфирный. В свете неугасимого очага Геродот разглядел алтарь Посейдона, фигуры Мойр, статуи небожителей.

На стенах наоса было развешано дорогое оружие, стеллажи ломились от золотой и серебряной утвари. Красные атлеты на керамических сосудах сходились врукопашную, исполняли праздничный танец или приносили дары богам.

Никандр вполголоса рассказывал Геродоту о сокровищах храма:

— Вон тот кратер из серебра на железной подставке — дар лидийского царя Алиатта. Золотая скульптура выпекающей хлеб женщины — подарок его сына Креза. Расписные вазы — от коринфян…

— А где находится золотая статуя Аполлона? — спросил Геродот.

— В священном адитоне, но тебе туда нельзя. Ты все увидишь из наоса через арку.

Когда в недрах храма послышалось торжественное пение, Никандр расстелил циновку. Объяснив галикарнасцу, что спрашивать пифию и выслушивать прорицание нужно стоя на коленях, он оставил его в одиночестве.

Геродот положил принесенную связку оливковых ветвей перед аркой. Из любопытства он осмелился посмотреть в темную глубину адитона, но, кроме неясного силуэта треножника, не разглядел ничего. Зато услышал тихое журчание источника Кассотиды.

Внезапно заиграла музыка в исполнении авлоса и кифары. Пение усилилось, обретя силу, торжественность. У Геродота перехватило горло от волнения.

37

"Гимн к Аполлону Пифийскому", "Гомеровские гимны" / "Эллинские поэты УШ — Ш вв. до н. э." под ред. М.Л. Гаспарова.