Страница 41 из 46
Морган: Вышла некрасивая история. Если я чего и стыжусь, то прежде всего этого. Алкоголь лился рекой, и… Мы с Гейбом потеряли осторожность. Он… мы… я позволила ему затащить себя в уголок, и он убедил меня подняться наверх и быстро… быстро перепихнуться, иначе это никак не назовешь. Я пошла за ним, чувствуя себя неистово беспутной. Мы зашли в спальню, в нашу с Артуром спальню, и… господи, мы были пьяны и не в своем уме. Может, мы надеялись, что нас застанут. Мы лихорадочно начали расстегивать одежду, ломая молнии и срывая пуговицы, и он занялся со мной сексом прямо тут, на кровати, хотя внизу были сотни людей. Мой муж. Его жена. Дверь была закрыта. Мы ее заперли. А дверь в ванную — нет. Ванная с другой стороны выходила в одну из гостиных. И… я никогда этого не забуду. В какой-то момент я открыла глаза, посмотрела ему через плечо, а там была она. Ванда стояла в дверях ванной комнаты в своем белом платьице в оборках и смотрела на нас в упор. Я закричала. Она закричала. И тут же убежала. Пошла звать Артура. Не успели мы привести себя в порядок и выбраться оттуда, как Артур выломал дверь из коридора и застал нас в постели.
Хог: А другие гости?
Морган: Они ничего не слышали. Играл оркестр. Люди смеялись, было очень шумно. Артур схватил Гейба за горло. Я думала, он его убьет. В конце концов, я все еще была его женой, пусть даже он меня больше не хотел. А я… мне было так стыдно. Я его убедила, что насилием дела не решишь. Тогда он велел Гейбу убираться — из его дома, из его жизни. Гейб сказал, мол, подожди, нам надо об этом поговорить. Артур в конце концов согласился. Они договорились встретиться на публике, в «Чейсенс». Забавно, правда? Любовники часто выбирают для разрыва общественное место, чтобы не было неприятной сцены. А у Артура и Гейба таки вышла неприятная сцена. На этом их партнерство и закончилось.
Хог: Вы продолжили встречаться с Гейбом?
Морган: Нет. Мы с Артуром все обсудили всерьез. Понимаете, эта история сломала Ванду. Она погрузилась в глубокую депрессию, из которой никак не могла выйти. У нее и раньше были проблемы, но не до такой степени. А теперь ее положили в больницу на несколько недель. Когда ее наконец выписали… ну, мы решили, что ее здоровье важнее всего, так что Артур вернулся домой, я перестала встречаться с Гейбом, и следующие несколько лет мы изображали счастливую семью. Ей это отчасти помогло. Не очень сильно, но отчасти помогло. Мы с Артуром поддерживали видимость брака, пока он не встретил Трейси Сент-Клер и не потерял голову. Вот тогда мы расстались. Это правда, Хоги. Вот что случилось. Это отвратительно и ужасно, и мне очень стыдно.
Хог: Именно этот секрет столько лет и скрывали?
Морган: Да. Возможно, вас это удивит, но Артур был джентльменом. И Гейб тоже. Джентльмены такие вещи не обсуждают. Хеши знал, но он бы никогда не выдал секрет клиента. А больше никто не знал, ну, конечно, кроме Ванды. Ее это очень сильно задело. Она надолго заблокировала эту историю в памяти. Вернувшись из больницы, она вела себя так, будто ничего не произошло. Став постарше, она начала как-то справляться с прошлыми переживаниями, но потом начала экспериментировать с наркотиками, и ее снова пришлось положить в больницу.
Хог: Есть ли что-то до сих пор между вами и Гейбом? Старое притяжение?
Морган: Нет. Все кончено.
Хог: Санни вам говорил, что собирается все это со мной обсудить?
Морган: Да.
Хог: Когда?
Морган: Той ночью. Я там была. Мы с Хеши оба там были.
Хог: Он не сказал, что там и вы были.
Морган: Хеши мой агент. Он лишнего не скажет.
Хог: А Лэмп об этом знает?
Морган: Да. Про Хеши нет, а про меня знает. Артур мне позвонил и попросил приехать. Он сказал, что это очень важно. По голосу было слышно, что он расстроен. Когда я приехала, Хеши уже был там. Артур успел выпить, и настроение у него было паршивое. Вы знаете, каким он бывал в такие моменты. Он сказал, что собирается все вам рассказать, а потом принялся надо мной издеваться. Он сказал мне, что я такая старая, что если правда выйдет наружу, то это никак не повредит моей репутации, а наоборот, поможет — публика обнаружит, что когда-то давным-давно кто-то меня хотел. Только он гораздо грубее выражался. Артур сказал, что он давно ждал возможности отомстить Гейбу, и теперь у него появилась такая возможность. Он надеялся испортить Гейбу политическую карьеру. Ему конец — так он сказал. Я ему прямо сказала, что я против, что с его стороны ужасно даже думать о таком. И Хеши меня поддержал. Но Артур нас не стал слушать. Мы ушли. Мы стояли возле своих машин и обсуждали ситуацию. Мы оба были расстроены. Хеши и за меня, и за себя — вы же знаете, Артур собирался рассказать о его связях. На тот момент мы честно не представляли, что он будет делать. Наверное, вам он позвонил вскоре после нашего отъезда.
Хог: Не знаете, а Гейба там в ту ночь не было?
Морган: Я об этом не слышала. Может, конечно, Артур и ему позвонил, не знаю. Вик там был. Ванда еще не вернулась.
Хог: А с кем она была?
Морган: Это вы из личной заинтересованности спрашиваете?
Хог: Возможно. Мы с ней сблизились. Стали разговаривать. Она… она не в лучшей форме.
Морган: Я знаю. Ванда хрупкая. Я ее очень люблю.
Хог: Возможно, если раскрыть правду, это ей поможет. Она, кажется, всерьез уверена, что это правильно.
Морган: Возможно.
Хог: А вы что думаете?
Морган: Я думаю, что в истории жизни Артура важна его победа над личными демонами, а не это. Эта история… это была случайность, трагическая случайность. Но она касалась только личной жизни. Я хотела вам об этом рассказать, Хоги. Мне даже легче на душе стало теперь. Но я не собираюсь вам говорить, что с этим делать. Думаю, как вы решите, так и будет правильно. Если вы считаете, что это важно для книги, я пойму. Оставляю решение вам. Вам и вашему здравому смыслу.
Хог: Спасибо. (Пауза.) Наверное.
(конец записи)
ГЛАВА 17
Может быть, Гейб проследил за мной до студии в Бербэнке от дома Санни. Может, Конни сказала ему, что я приеду к ней. Так или иначе, когда я подошел к «Альфе» Ванды, стоявшей на парковке студии, он уже ждал меня, сидя на заднем сиденье своего лимузина.
Заметив меня, Гейб опустил окно.
— А вот сейчас, — сказал он, — самое время поболтать.
Я собрался было спросить, сесть ли мне к нему или ехать за ним в «альфе», но тут вдруг заметил, что его телохранитель, сидевший за рулем, наставил на меня пистолет.
Очевидно, они предпочитали меня подвезти.
Мы промчались через Толука-Лейк и въехали в Энсино. По сторонам широкого бульвара мелькали унылые однообразные магазины, изредка перемежающиеся фаст-фудами, заправками или мотелями. Мы молчали.
Гейб сидел рядом со мной на заднем сиденье, сложив руки на коленях. На нем была лиловая рубашка поло, брюки хаки, белые кожаные туфли и темные очки. Розовый свитер он накинул на спину, завязав рукава на шее. Отличный наряд, чтобы сыграть в гольф или чтобы убить первый важный новый голос литературы восьмидесятых.
Я смотрел через тонированное окно на пейзаж и думал о том, что жизнь все-таки смешная штука. Всего несколько недель назад я был бы не прочь умереть, главное, чтобы быстро и безболезненно. Но теперь, когда я снова ожил, умирать вовсе не хотелось.
Телохранитель наконец свернул с Вентура, и мы въехали в район многоквартирных домов, построенных в «славные пятидесятые». Как и многие другие дома в Лос-Анджелесе, постарели они некрасиво. Если изначально делать вещи некачественно, то этим обычно дело и кончается. У дома, к которому мы подъехали, на обшарпанном белом фасаде красовалось название «Каса Эсперанса» затейливым шрифтом, но буква К отвалилась. Крошечный плавательный бассейн в виде фасолины на переднем дворе потрескался, краска с него облезла. Пальма на краю газона, похоже, засохла.
Мы объехали дом с задней стороны, где находились навесы для автомобилей и кладовки, рассчитанные на дюжину квартир. Выйдя из машины, мы поднялись по наружной лестнице к одной из таких квартир. Слышно было, как работает несколько телевизоров. Их было слышно даже после того, как мы все втроем вошли в квартиру и телохранитель Гейба запер за нами дверь. Он так и остался у входа, скрестив руки на груди. Этот тип был крупнее Вика.