Страница 40 из 46
— Ты возвращаешься в Нью-Йорк?
— Как только смогу.
— Когда я последний раз была в Нью-Йорке, — сказала она, — я видела, как на Шестой авеню столкнулись два такси. Таксисты начали спорить прямо посреди улицы, потом стали толкаться, а люди на тротуарах вместо того, чтобы попытаться их разнять, кричали: «Врежь ему! Врежь ему!» Я никогда бы не смогла жить в месте, где столько ненависти.
— Ты как-то сказала, что Лос-Анджелес не настоящий. А вот это настоящее. Ненависть — настоящая.
— Коннектикут был милый. Я была там счастлива.
— Да, точно. Ты там жила на ферме с Конни.
Ты знаешь, что он туда никогда не приезжал? Ни разу. Он эту ферму даже не видел.
— Я не знала. С ума сойти. А что еще… что он тебе говорил про меня?
— Ты правда хочешь знать?
— Угу.
— Что ты была ему очень дорога. И что когда ты начала уходить в себя, стала…
— Странной.
— …то он думал, что Бог его наказывает.
— Потрясающе. — Она вздохнула и откинулась на подушки.
Я вылил ей в бокал остатки шампанского и съел немного икры. Лулу так и не сводила с нее глаз.
— Здесь я на своем месте, — сказала Ванда. — В Лос-Анджелесе. Здесь мой дом.
— А-а.
Она вдруг выскочила из кровати и гневно уставилась на меня сверху вниз. Руки она уперла в бока, в обнаженном теле чувствовалось напряжение.
— И что это значит?
— Ничего.
— На ничего не похоже. Похоже на «Хорошо, Ванда. Как скажешь, Ванда. Ты же чокнутая, Ванда».
— Что-то ты нервная.
— Ну если учесть, что меня бросают…
— Никто тебя не бросает. Просто… Я больше не могу жить в твоем фильме.
— Тогда катись к чертям!
Она развернулась и вылетела из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Я бросился за ней. Лулу, натура сентиментальная, направилась прямо к икре.
Я догнал Ванду у лестницы и схватил за руку.
— Отпусти! — закричала она. — Отпусти! — Она вырвала у меня руку, сбежала по ступеням и выбежала голышом через переднюю дверь дома с криком: — Ублюдок!
Я и сам выругался. А потом побежал за ней.
Ванда стояла на газоне, крича: «Ублюдок? Ублюдок!» куда-то в направлении дома. Она явно была в истерике, а полицейским, которые охраняли усадьбу, досталось бесплатное шоу. Я попытался ее схватить, но она бросилась бежать. Бегала Ванда быстро. Я гонялся за ней вокруг пруда, через пруд, потом побежал за ней во фруктовый сад, потом выбежал из сада.
У беседки я наконец ее догнал и пошел на перехват, схватив ее за ноги. Мы вместе повалились на траву и так там и лежали, тяжело дыша, мокрые и замерзшие.
— У вас там все в порядке? — крикнул один из полицейских.
— Да, все нормально! — крикнул я в ответ, тяжело дыша. — Немного поспорили! — Ванда уже рыдала. Я обнял ее и держал, пока она не перестала.
— Теперь лучше? — спросил я.
— Извини. Не собиралась устраивать сцену. Не очень умно с моей стороны.
— Лучше я перееду в гостиницу.
— Нет, не надо. Пожалуйста, Хоги, останься. Я… я тебе другую постель постелю, ладно?
— Ладно. Спасибо.
Я встал на ноги и протянул ей руку. Она взяла ее. Я помог ей встать.
— Мы все еще друзья? — спросил я.
— Все еще друзья.
Я улыбнулся.
— Бывшие друзья?
Она улыбнулась в ответ, потом покачала головой.
— Нет, бывшие любовники.
ГЛАВА 16
(Запись № 2 беседы с Конни Морган. Записано в ее гримерной на студии Бербэнк 20 марта)
Морган: Рада снова вас видеть, Хоги.
Хог: И я тоже. Вы рады, что вернулись к работе?
Морган: Очень. Все так добры, так меня поддерживают.
Хог: Вы, похоже, вяжете что-то новое.
Морган: Да. Уже нет смысла… заканчивать предыдущий.
Хог: Извините, что я об этом заговорил.
Морган: Не извиняйтесь. Самое худшее, что можно сделать, когда горюешь, — обходить предмет своего горя. Надо не скрывать его, говорить о нем, давать чувствам волю. Иначе… извините, о чем вы хотели поговорить?
Хог: О деликатном вопросе, связанном с книгой Санни. С… прошлым. Ему сложно было об этом рассказывать, но я думаю, что он собирался все-таки это обсудить…
Морган: Продолжайте.
Хог: Мне очень не хочется бередить ваши раны, Конни. Вы должны это знать. Я… хочу затронуть одну тему. Если вы готовы поговорить о ней, прекрасно. Если нет, то оставим это. И возможно, вообще не упомянем в книге. Хорошо?
Морган: Вы, конечно, об их расставании. О ссоре.
Хог: Да. Вы уже упоминали, что в вашем с Санни браке были проблемы задолго до вашего развода. Вы упоминали, что у него было много романов. Но мы не говорили о том, были ли романы у вас.
Морган: К чему вы ведете?
Хог: К тому, что вы с Гейбом Найтом несколько лет были любовниками. Что Санни об этом узнал и именно это вызвало ссору. Что они разошлись из-за вас.
Морган: Вы об этом хотите написать в книге?
Хог: Меня попросили закончить книгу Санни и сделать это так, как собирался сделать он. Я хочу это сделать, но не за ваш счет. Так что…
Морган: Вы оставляете решение мне.
Хог: Да.
Морган: Я вам очень благодарна, Хоги, правда благодарна. Вы, я так понимаю, узнали об этом от Ванды?
Хог: Она считает, что нужно об этом рассказать. Больше никаких секретов.
Морган: Вполне заслуживающее уважения мнение. Я ее понимаю. Я и вас, наверное, понимаю. Артура убили, он не успел вам об этом рассказать, но он хотел рассказать, и это стало бы отличным завершением вашего непростого сотрудничества.
Хог: Да.
Морган: А с Гейбом вы об этом говорили?
Хог: Собираюсь. Но пока что, судя по намекам Гейба… он меня не поддерживает.
Морган: (Пауза.) Знаете, он был очень милый. На поверхности так себе тип, но в душе милый. С самого начала, со съемок «Первого парня университета» между нами что-то было. Обмен взглядами, ощущение присутствия друг друга. Но ухаживать за мной стал Артур. Я принадлежала Артуру. А Гейб был женат. Не то чтобы это много для него значило. Долгое время между нами ничего не было. А потом мы все вернулись из Нью-Йорка, Артур завел роман с Джейн и съехал из дома, а я стала надолго оставаться одна. Поверьте мне, Хоги, я… я и раньше хотела вам об этом рассказать. Я все думала о том, что не была с вами полностью честна. Меня это беспокоило.
Хог: Вам и без того было о чем беспокоиться.
Морган: Пожалуйста, постарайтесь меня понять. Меня так воспитывали, что мне все это было очень трудно. Трудно… завязать что-то с Гейбом. И говорить об этом сейчас, пусть даже прошло столько лет.
Хог: Я понимаю. И повторяю, что если вам не хочется…
Морган: Так паршиво я себя еще никогда не чувствовала. Мой муж нашел другую. Меня он больше не хотел. У меня сильно упала самооценка. Тем более что мне вдобавок перестали давать роли. В городе уже полно было девушек моложе и красивее. А я стала никому не нужной старой клячей. Я была очень уязвима. Гейб позвонил мне как-то вечером, предложил выпить и поговорить о наших проблемах с Артуром. Мы встретились в небольшом клубе в Долине и стали вываливать друг другу все свои проблемы. Понимаете, Артур и Гейба делал несчастным, не только меня. Гейб ощущал себя бесполезным, бесталанным, никому не нужным. Мы сидели там, оба несчастные, и оба искали силы порвать с ним — при этом мы оба его любили. Когда мы поговорили об этом, поделились чувствами, нам стало легче. И вскоре мы уже говорили о том, как переглядывались когда-то на съемочной площадке, и вдруг Гейб сказал, что любит меня. Мы… он повел меня в квартиру, которая у него была неподалеку, для любовниц, наверное. И занялся со мной любовью. Я не получала удовольствия. Я все думала — вот если бы это был Артур… Но я продолжала с ним встречаться. Прошло несколько месяцев, и я начала получать удовольствие. От его внимания. От его страсти. Он меня хотел, а мой муж — нет.
Хог: У меня ощущение, что тем вечером на дне рождения Санни что-то случилось. Вы можете рассказать мне, что именно?