Рождение Патрика

— Да не боись, это традиция такая, капитаны каждый год это делают.

— Тогда веди нас навстречу приключениям, Густав.

Остальные ребята ждали около чёрного входа. Быстро перезнакомившись, мы двинули в паб. Шли мы минут пятнадцать. Надо было им сказать, что на вражеской территории передвигаются небольшими группами, а не как мы — толпой. Бар оказался в тупичке, такой маленький неприметный бар. Хозяин радостно встретил нас и отвёл в специальный кабинет, окна которого выходили во внутренний дворик. Короче, приватность обеспечена. Оно и понятно, алкоголь тут с 18 лет, а если поймают несовершеннолетнего аристократа с бутылкой пива в баре, то это будет большой скандал. Представляю, сколько они заплатят хозяину за такое прикрытие. Ну мне всё равно, пить я не собирался. Не то, чтобы мне алкоголь как-то вредил, своими умениями я его нейтрализовывал довольно быстро, я просто не успевал запьянеть. Но зачем пить, если не пьянеть? Вот то-то и оно.

Наконец, мы расселись за большим столом, и пришёл официант. Автоматически отметил, что официант напряжён. Видимо, не привык брать заказ у аристократов. Руководил попойкой Густав. Он быстро заказал четыре кувшина нефильтрованного и лёгкую закуску в виде сыров, оливок и орешков. Взяв заказ, официант уже собрался уходить, когда я жестом остановил его.

— Двойной эспрессо без сахара для меня.

— Но… господин… мы не можем.

Я прям ощутил волну страха от него, ох как его колбасит.

— Вы не умеете делать двойной эспрессо? Мне пойти помочь вам? — попробовал пошутить я.

— Нет, господин, всё будет сделано, — проблеял он и быстро удалился.

— Что это с ним? — удивлённо спросила Анна-Мари.

— Его господин Патрик испугал, — хохотнула Эльза, выделив слово «господин».

Господи, ну что за детские подначки? Ах, да опять "забыл", они же ещё дети. И я вежливо улыбнулся и отвесил шутливый поклон Эльзе.

— Ах-ха-ха, а ты держишь удар, — засмеялась Ева Маттеус.

— Ты лучше расскажи, как у тебя получилось отвесить такой знатный поджопник дяде Густаву, Генриху Кляузе? — спросила Эльза.

— Эй, ты забыла правило, никаких разборок здесь и что за выражение поджопник? Хотя да, это был именно поджопник. Его потом проверками замучали так, что все по углам прятались. — засмеялся Густав.

Но ответить мне не дали, вернулся официант с тележкой наших заказов. «Что-то ему совсем плохо, не нравится мне это,» — подумал я, приводя себя в боевую форму. Что-то тут не так. Убыстрение чувств, убыстрение реакции и попутно увеличил работу мозга. Теперь я видел всё как в замедленной съёмке. Вот я вижу, как струйка пота медленно стекает по шее официанта, Густав наливает пиво в бокалы. Зрачки официанта расширяются. Не сводя с него глаз, подношу чашку кофе и делаю глоток. Сладко. Сахар.

— Я же просил без сахара, — стальным голосом произношу я.

«ВРАГ» — пронеслось у меня в голове.

Голова официанта дёргается в сторону. Быстро кидаю диагностику, чёрт, снотворное. Успеваю купировать его действие, на вывод его из организма нет времени. Густав поднимает бокал.

— Ну, за нашу победу, — смеясь, произносит он тост.

— СТОЯТЬ!

Хватаю стол и рывком опрокидываю его на пол. Прыгаю к официанту. Тот поднимает руку, то ли пытаясь меня ударить, то ли защищаясь от меня. Ныряю под поднятую руку и оказываюсь у него за спиной. Руками обхватываю его шею в захват, а ногами его корпус. Мы оба валимся на пол, но я уже надавил на сонную артерию, главное теперь не пережать. Считаю до пяти, чувствую, он обмяк. Освобождаю захват и сталкиваю его с себя.

— Ты что творишь, — кричит Эльза, облитая с ног до головы пивом.

— А ну заткнулись, — добавляю в голос подавление, — на нас напали. Всем накинуть на себя доспех духа.

Все тут же затихли. Мой обострённый слух слышит за дверью топот ног, удар, чей-то вскрик. Хватаю стул и просовываю ножку сквозь ручку двери, тем самым блокируя её. Подбегаю к упавшему столу и поднимаю его за край.

— Густав, помогай, — говорю ему, кивая на окно, — на счёт три. Раз, два, три.

Густав поднял стол с другого конца. И мы, раскачав его, швырнули в окно. Топот ног всё ближе. Кто-то кричит на незнакомом языке. Дёргают ручку. Времени совсем не остаётся, скоро выламают дверь.

— Вперёд в окно, — говорю я им.

Дисциплина у аристократов оказалась на уровне. Как только они поняли, что на них напали, действовать начали чётко и без паники. Так что наружу мы выбрались меньше чем за полминуты. Я уходил последним и заметил, что нападавшие начали ломать дверь топором. Чёрт, у нас не больше минуты. Кидаю максимальное ускорение на работу мозга. Мысли несутся как бешеные, предлагая и отметая различные варианты отступления. И вот я выбрался наружу. Окинув взором дворик, мой мозг продолжает просчитывать варианты. Справа кирпичная стена, к ней прислонены строительные леса, рядом стоит огромный строительный контейнер для мусора. Напротив нас жилой дом, слева выход на главную улицу. Эх, не успеем убежать, перехватят.

— Парни, бегом хватайте контейнер и двигайте его к окну.

Что им какая-то мусорка, когда они шагаходы двигают, думал я, подбегая к строительным лесам. Так, банки с краской, ещё краска, вот растворитель, он хорошо горит.

— Мне нужен огонь, у кого есть? — кричу я.

— Держи, — Эльза кидает мне зажигалку.

— Лови, — отвечаю ей, кидая свой телефон, — вызывай охрану.

Снимаю школьный пиджак, а затем и футболку. Тем временем парни пододвинули контейнер к окну. Схватив растворитель, подтянувшись, я уселся сверху. Внутри контейнера были доски, и другой строительный мусор. «Должно сработать,» — подумал я, выливая растворитель внутрь.

— Кидайте внутрь банки с краской, — кричу ребятам.

Остатками растворителя смачиваю свою футболку и поджигаю её. Замечаю, как в дверь просовывается голова в балаклаве. «Но мы успели,» — подумал я, кидая футболку внутрь контейнера. Полыхнуло так, что мне обожгло лицо. Запахло палёными волосами. «Бровям хана,» — подумал я, спрыгивая с контейнера. Что же там было в этом контейнере? Растворитель так не вспыхивает. Но расслабляться нельзя. Поняв, что окно перекрыли, нападавшие зайдут с улицы. Бегу к стропилам, срываю железную палку.

— Все за мной, — кричу им на бегу.

Схватив палку, бегу в сторону жилого дома. Подбежав, разбиваю окно на первом этаже.

— Всем внутрь, бегом.

Запрыгивать внутрь тяжелее, чем прыгать из окна. Однако за минуту мы управились. Лишь Эльза замешкалась слегка, но я ей помог, подтолкнул её за ягодицы. Хм, упругие. Последним влезал я в окно. В отличие от аристократов, доспеха духа у меня не было. Пришлось отключить боль. И схватившись за оконную раму с остатками стекла и разрезая себе ладони до кости, закидываю свою тушку внутрь.

****

Сижу в машине Олле, ловлю отходняк от своих ускорений. Корёжит меня сильно. Особенно от убыстрений на мозг. Сейчас все мысли тягучие, всё как в тумане. Олле смотрит на меня с ужасом. Оно и понятно: всё лицо обгорело, бровей нет, обе руки забинтованы. Всё тело покрыто порезами. Красавчег! Но спросить, что произошло, он, видимо, боится, да и не могу я ответить — с меня взяли подписку о неразглашении. Но всё по порядку.

Окно в жилом доме мы зря разбили. Нападавшие, увидев, как начал полыхать контейнер, сразу же свалили. Тогда я этого знать не мог и действовал по алгоритму, который разработал мой многострадальный мозг. Мы не успели выбраться из квартиры, как услышали вой сирен. С одной стороны подвалила охрана, а с другой полиция, пожарная и скорая помощь. Охрана аристократов победила, забрав детей, она, светя мигалками, укатила в закат. Про меня забыли от слова совсем. Правда, я находился в это время в машине скорой, мне обрабатывали руки. Полиция же заполучила, в лице меня, живого подозреваемого. Вот и повезли меня в участок. Сил сопротивляться у меня не было. Всё-таки мой организм ещё не привык к таким перегрузкам.

Посадили меня в обезьянник, и это было лучшее, что произошло со мной за сегодня. Тишина и покой. Я занялся собой, «подлечивая» свою тушку. Хорошо, что кости целы, а всё остальное не было опасным для жизни. Порезы, ушибы да синяки. Где-то через час меня повели к следователю. Тот сходу попытался меня прессовать. У меня не было сил читать ему лекцию про то, что я несовершеннолетний, и что он может засунуть свои вопросы куда подальше. Я только воспользовался правом на один телефонный звонок. Тот скривился, но пододвинул мне телефон. Я молча поднял свои забинтованные руки, мол как звонить.