Время одуванчиков

– Максу карельскому кто-то звонил, поручил человека забрать из какого-то лесного поселка. Шалговаара что ли, я не очень разбираюсь в этих чухонских названиях.

– А кто звонил?

– Неизвестно. Вроде из Феодосии был звонок.

– Вы телефон Макса слушаете, что ли?

Костя пожал плечами.

– Мы же не можем полтора зеленых «лимона» без присмотра оставить.

– Узнает, предъявит вам. Я отмазывать не буду.

Костя ничего не ответил и включил передачу. «Кадиллак», как большой корабль, медленно выплыл со стоянки и выбрался на шоссе, где резко прибавил скорость. Светлицкий надолго задумался.

Он давно уже убедился, что абсолютное большинство людей не способно выстроить протяженные логические цепочки и путает причины и следствия. Винить их в этом нельзя – против отдельно взятого человека работает мировой механизм, задача которого состоит в стандартизации мышления, его упрощении.

Средний человек убежден, что цель и смысл жизни в том, чтобы обеспечивать продолжение этой самой жизни, но даже не отдает себе отчет – зачем. Он с детства уже запрограммирован своим окружением, в него заложено столько конструктов, что он не в силах в них разобраться. И даже не пытается этого делать, довольствуясь существующим порядком.

Практически все свои усилия он направляет на улучшение материального положения, искренне веря, что в удовлетворении чувственных желаний и есть смысл бытия. Люди тратят время, ресурсы, финансы на то, чтобы обладать как можно большим количеством вещей – но не понимают, что пытаются заполнить бесконечную пустоту. В которую потом и уходят, так и не поняв, зачем они были здесь, но в полной уверенности, что все правильно, что так и должно быть.

Они привыкли ставить себя в центр жизни и все измерять относительно своего ограниченного ума. И не могут осознать такой простой вещи – мир сотворен цельным, законченным произведением Мастера. В нем одновременно пребывают Адам первый и Адам последний. И перед Мастером они стоят здесь и сейчас, как любой другой человек.

Но Мастер спит. Он шесть дней работал, а на седьмой посмотрел на результат и решил отдохнуть. Уснул и спит. До Восьмого дня. В Книге написано это, но мало кто понимает. Все уже здесь – не вчера, не завтра, а сейчас. Одновременно. Время – одно. Относительно спящего Мастера. Он все сделал так, как посчитал нужным. Каждому дал свободу стать Мастером и творить самому. Но люди выбрали рабство и стали тварями.

Много лет Светлицкий не понимал этого. Считал своей задачей хранить время, объединяя прошлое, настоящее и будущее. Пока не пришло понимание, что все на самом деле не так. И теперь он должен поступить в соответствии со своим пониманием. Он не всемогущий. Он всего лишь один из посвященных. Но сейчас он может изменить этот мир и должен это сделать.

Надо просто признать, что Мастер просчитался. Его план был блестящим, намерения – самые лучшие, реализация – безупречна. Но все испортил завистливый подмастерье, когда Мастер уснул. И пока он спит, ничего не изменится. Мастер проснется, если только рухнет этот мир, его творение. Лестница, некогда открывшаяся Иакову, уже давно просто пожарный выход. И свое предназначение Светлицкий видел так – он должен остановить этот безумный бег в пустоту.

Светлицкий знал, что убийство Лонгина – это лавина. Теперь нельзя предугадать, кого она снесет, а кто останется в стороне. По большому счету его это не волновало. Все пришло в движение, и надо что-то решать. Возможно, это именно тот шанс, которого он ждал много лет.

«Кадиллак» почти бесшумно шелестел по Московскому проспекту. Субботним утром не так много машин, народ еще спит после пятничных загулов.

– Костя, есть у нас в Карелии два-три человека, которых мы можем немедленно задействовать?

– Есть. – Костя коротко взглянул на него в зеркало. – Что нужно сделать?

– Посмотреть за Максом. Мне нужен тот, кого он должен перевезти. Этому человеку вред не причинять, аккуратно доставить к нам на базу.

Костя кивнул.

– Хорошо. Что-то еще?

– Вызови Кренделя, пусть ждет нас в офисе.

Костя достал из кожаного подлокотника черный кирпич с небольшой антенной – мобильный телефон, и несколько минут разговаривал с кем-то, раздавая поручения. Они подъехали к неприметному полуподвальному офису в одном из старых домов на набережной Фонтанки как раз в тот момент, когда туда подходил невысокий лысый крепыш в джинсах и синей куртке-ветровке. Светлицкий усмехнулся.

– Крендель легок на помине. Это ты ему дозвонился или он сам пришел?

– Не, Андрей Сергеевич, я только с Петрозаводском успел решить.

В безлюдном офисе за стойкой ресепшена расположился охранник в униформе, напоминающей униформу нью-йоркских копов, и смотрел маленький телевизор. При виде Светлицкого он испуганно вскочил, рассыпав чипсы из пакета – явно не ожидал увидеть начальство в субботу. Но Андрею Сергеевичу было не до него.

Закрывшись с Кренделем в кабинете, он жестом указал ему на кресло, а сам присел на краешек стола.

– Слушай внимательно. В Тульской области есть такой городишко – Епифань. Прямо сейчас выдвигаешься туда. Возьми машину попроще, чтобы не светиться. Там убили библиотекаря. Мне нужно, чтобы ты обыскал его дом.

Крендель спокойно спросил:

– Что нужно найти?

Светлицкий подошел к стене, на которой висела копия картины Брюллова «Последний день Помпеи», закрывавшая небольшой сейф. Отодвинув картину в сторону, он набрал код и, открыв дверцу, достал обломок золотого стержня, который обвивали остатки двух змей без голов.

– Поймешь, если увидишь. Должна быть такая же вещь или ее фрагменты. Тут еще золотые крылья были изначально.

Крендель уточнил.

– Типа жезла, что ли? Я в школе что-то похожее видел на картинках про мифы древней Греции.

– Это и есть жезл. Из Керчи, кстати.

Крендель понимающе хмыкнул. Светлицкий строго посмотрел на него и продолжил:

– Я точно не знаю, есть он там или нет, так что осмотри все. Может, тайники какие-то обнаружишь. В общем, задание творческое. Главное, не засветись. И связь только со мной.

Крендель ушел. Светлицкий устало рухнул в кресло и прикрыл глаза. Все, теперь от него уже мало что зависело. Если ему повезет, то он получит второй жезл. И тогда останется дело только за третьим.

4. Джем

Телефонный звонок выдернул Джема из сна. Он приподнял голову с подушки и обвел взглядом комнату, с трудом фокусируя зрение и включая сознание. Вчера, конечно, он пожадничал с веселым дымом, последние пару затяжек были лишними. Но желание оторваться, снять напряжение последних дней сделало свое дело – тормоза просто отказали. Да и компания подобралась соответствующая – студенты из универа, им всегда мало.

А тут все сошлось. Джем как раз получил долю с последнего дела – несколько фур со стиральным порошком, вывезенных с одного завода по фальшивым документам, нашли своего покупателя. И пачки сотенных баксов стали достойным завершением красивой комбинации. Поэтому Джем имел полное право расслабиться. Тем более, что встретил на проспекте возле «Корриды» Аню, и она затащила его в общагу универа к своим знакомым. Вечер пятницы, пара гитар, красивая музыка, пиво и дым – Джем обожал такую обстановку. Он настолько расплылся, что слабо помнил, как уже за полночь с Аней уезжал на такси.

Сейчас она лежала рядом, уткнувшись лицом в подушку, и он чувствовал тепло ее тела. Джем попытался ее растолкать, чтобы она принесла телефон, но не смог – Аня только пробормотала что-то во сне и не пошевелилась. А телефон буквально раздирался на части. Дребезжащий звонок ввинчивался в мозг и прогонял остатки сна, хотя сил от этого не прибавлялось. Джем уже заранее ненавидел звонившего, хотя и предположить не мог, кто трезвонил в такую рань. В девять утра в субботу!

Наконец он собрался с силами, выбрался из-под одеяла и поплелся на кухню, где на полу продолжал звонить белый аппарат. Присев рядом с ним на корточки, Джем снял трубку и тихо буркнул: