Время одуванчиков

Янка почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Как старик мог знать, о чем она думала, когда шла сюда?

Он пожал плечами.

– Ответ слишком прост, чтобы его понять и принять. Поэтому ты все равно будешь ломать себе голову.

Гора исполнения желаний… Чего она ждала на самом деле, когда шла сюда? Какое настоящее желание осталось невысказанным? Она серьезно посмотрела в голубые глаза старика и спросила:

– Зачем я здесь?

Он тоже серьезно сказал:

– Ты все знаешь сама. Все ответы – в тебе. Если ты их не находишь, то, значит, задаешь неправильные вопросы. Начни все сначала. И все сложится так, как должно быть.

Она тихонько спросила, зная, что не услышит конкретного ответа:

– Кто вы?

Старик покачал головой.

– Твой вопрос неправильный. Сначала ответь себе – кто ты?

Янка прикрыла глаза.

– Стершийся иероглиф…

Старик не удивился.

– Тогда тебе надо вспомнить, что в этом слове иеро означает «священный». Священная надпись нуждается в реставрации… Тебе пора просыпаться…

И вдруг Янка действительно вынырнула из сна. Ее трясло от холода, зубы стучали. Она непонимающим взглядом уставилась на валун, где только что сидел седой старик, но там его уже не было. Она даже не стала пытаться понять, что произошло. Натянула на себя куртку, завернулась в одеяло, но все равно не могла согреться, ее колотило. Тогда она вскочила, начала быстро приседать, размахивать руками и делать резкие повороты. Понемногу холод отступил, и Янка решила, что нужно возвращаться домой.

Иеро… Когда-то ей попадалась книга с таким названием. «Путешествие Иеро. Романс будущего». Янка даже вспомнила несколько строк. «Пер Иеро Дистин, Священник-Заклинатель второй степени, Страж Границы и Киллмен, отбросил свои бесплодные размышления и выпрямился, оперевшись спиной о высокую луку седла». Интересно, а какие размышления должны давать плоды?.. И что это за плоды?.. Действительно, надо просыпаться, выбираться из нагромождения мыслей, образов и снов. Возвращаться к обычной жизни.

Солнце зависло над самым краем горизонта, но Янка знала, что это время белых ночей, и у нее есть еще пара часов, пока оно совсем не скроется. Но как-то так получилось, что спускаться с горы она начала в сторону противоположную той, откуда пришла. И заметила это уже достаточно поздно, пройдя километра два. Она немного заволновалась сначала, но потом рассудила, что если тропинка с этой стороны нахожена, то она куда-нибудь да выведет.

В лесу у подножия горы сразу стало темнее. В голубоватом сумраке обычные деревья приобретали мистический облик, и Янка чувствовала себя немного неуверенно. Конечно, она не придавала большого значения историям о леших и прочей нечисти, но все же испытывала некоторый дискомфорт, а когда большая птица, туго хлопая крыльями, пронеслась у нее над головой, Янка вздрогнула от страха и невольно перекрестилась.

Идти ночью через незнакомый лес уже не казалось ей хорошей идеей, но и возвращаться было некуда. Янка не считала себя религиозным человеком, но в какие-то моменты из глубины души вдруг вырывалось странное ощущение, что рядом кто-то есть. Ощущение присутствия. Да и сон не шел из головы.

Янка постаралась отогнать от себя все эти мысли, но ночной лес просто накрывал ее. Ей стали видеться причудливые силуэты, которые оказывались обычными кустами или деревьями. Она невольно ускорила шаг, хотелось поскорее выбраться из этих мест, но никаких признаков цивилизации не было. Янка уже серьезно паниковала – нервы и без этого были натянуты, а непонимание своего местонахождения все усугубляло. Она каждую секунду была готова сорваться на бег, но усилием воли сдерживалась – бежать по ночному лесу опасно.

И тогда она по-настоящему взмолилась. Не стала читать заученные слова Отче наш, а буквально из сердца выдохнула – помоги мне, Господь мой Иисус. В этот момент она точно знала – это имя Бога. То самое имя, которое Он захотел открыть, чтобы не оставаться абстрактным и непостижимым. Имя, которое соединило человека с Богом, открыло новую реальность. Вне зависимости от транскрипции. У евреев оно звучало как Йехошуа – Бог спасения, а полмира говорит – Джизас. И Он слышит каждого.

Внезапно темный лес расступился, и Янка выскочила на широкую, раскатанную площадку рядом с асфальтовой дорогой. Видно, именно здесь парковались желающие подняться на гору, приезжая на автомобилях. Страх мгновенно отступил, стало настолько легко и спокойно, что Янка даже засмеялась от радости – Бог рядом. Она осмотрелась по сторонам, решая, в какую сторону лучше идти, и где-то вдали справа заметила свет фонарей. Минут через двадцать она уже походила к автозаправке, на которой стоял большой черный внедорожник.

12. Степанов

Степанов без особого энтузиазма смотрел на здание городской гостиницы, где планировал переночевать. Двухэтажное, приземистое, с подслеповатыми окошками – ему никак не меньше ста лет. Скорее всего, до революции это был особняк какого-нибудь местного купчишки, и последние полвека ремонта тут даже не планировалось. Степанов навидался подобных учреждений и мог поспорить, что внутри будет стоять затхлый запах старых домов.

Прежде чем устраиваться на ночлег, Степанов подошел к торговой палатке на площади. За пыльной стеклянной витриной, забранной толстой решеткой, стояли батареи разнокалиберных бутылок с яркими этикетками. Естественно, у него и в мыслях не было покупать что-то из импортного алкогольного суррогата, но и коротать на сухую скучный вечер в уездной гостинице не хотелось. После недолгих переговоров с немолодой продавщицей, он расплатился и спрятал в портфель четыре золотистых банки пива Holsten, круг ливерной колбасы и батон.

Гостиница оказалась почти пустой. Запах внутри в точности соответствовал ожиданиям Степанова. Администратор, женщина средних лет самой заурядной внешности, равнодушно дала ему заполнить карточку и предложила номер с двумя кроватями. Одноместных люксов в таких заведениях все равно не предусмотрено, поэтому Степанову было безразлично. Его даже не особо волновало наличие душа – он догадывался, что санузел тут общий, один на этаж. Единственно, нужен был телефон, чтобы доложить начальнику отдела обстановку.

Он показал администратору удостоверение и попросил:

– Можете меня минут на десять оставить наедине с телефоном? У меня конфиденциальный разговор.

В ее глазах вспыхнул неподдельный интерес, и Степанову это было даже немного лестно – он ощутил себя почти Джеймсом Бондом на задании.

– Вы можете позвонить из кабинета директора. Там вам никто не помешает.

Она сняла пару ключей со стенда с кривовато написанными цифрами. Один, от номера, отдала ему, а со вторым прошла из-за своей стойки и открыла дверь в углу холла. Кабинет оказался небольшой комнатой, в которой с трудом умещался письменный стол, крашенный железный сейф, тумбочка с советским телевизором и пара затертых кожаных кресел с журнальным столиком между ними.

Степанов удобно устроился на директорском стуле и набрал номер начальника. Он подробно рассказал о своих впечатлениях и наблюдениях, добавив, что пока не может выдвинуть ни одной вероятной версии в отношении убийства. У милиции тоже ничего подходящего пока не было – он общался с операми в отделе. У всех было предчувствие, что дело повиснет. Что касается литературы и рукописей, то вряд ли в них что-то найдется криминальное, учитывая характер того, с чем уже успел ознакомиться Степанов.

Майор спросил:

– Твои предложения?

Степанов немного подумал.

– Я завтра продолжу рыться. Шансы что-то найти невелики. Это не экстремист, не террорист. Но это и подозрительно. Человек тратит время на странные трактаты, рассуждает о вещах, никак не связанных ни с текущим моментом, ни с финансовой выгодой. На простое хобби это не похоже. Надо попробовать установить его контакты, особенно в Москве. Не удивлюсь, если мы там обнаружим таких же любителей покопаться в прошлом.