Страница 10 из 16
– Да, пожалуй. Уже вечереет. Завтра приду, покопаюсь в рукописях. Интересно, конечно – целый дом бумаг и книг. Кстати, гостиница у вас хорошая хоть?
– А то, – приосанился участковый. – К нам же туристы едут со всех сторон, из Москвы особенно.
Степанов еще раз осмотрел комнату, запоминая все и составляя себе план на завтра. Потом вышел вслед за капитаном, закрыл дверь и наклеил на замок бумагу с синей печатью.
10. Джем
Джема постепенно накрывал сон. Пустая ночная трасса, редкие встречные машины, негромкая музыка – ему уже хотелось съехать куда-нибудь в лес и провалиться в забытье на несколько часов. В багажнике лежала бензиновая горелка, можно было остановиться, сварить кофе, немного взбодриться, но он уже дошел до такого состояния, когда все лень и хочется только спать.
Иван Иванович спросил:
– Спать хочешь?
Джем вяло кивнул.
– Угу. Я уже задеревенел, как Буратино.
Иван Иванович улыбнулся.
– Сравнение не очень точное. Как раз Буратино был самым настоящим человеком…
Джем искоса взглянул на собеседника.
– Вы это про сказку? Или про питерского авторитета?
Иван Иванович по-доброму рассмеялся.
– Нет, с авторитетом Буратино я не знаком. Я про другого персонажа.
Джем выключил музыку.
– Интересно. Я думал, Буратино – это сказочный герой, деревянный мальчик…
– Да, все так. Но только отчасти. Ты, наверное, знаешь, что в нашей стране более популярна версия, которую рассказал для детей «красный граф» Алексей Толстой. А на самом деле, это итальянская сказка.
Джем согласился.
– Да, слышал. Только там персонажа звали Пиноккио.
Иван Иванович поудобнее расположился на сиденье.
– Да, Пиноккио. Эту детскую сказку написал Карло Коллоди. И настоящая его фамилия – Лоренцини. Что примечательно, детей он терпеть не мог. Кстати, по-итальянски burattino означает марионетка. И настоящий Буратино, точнее, прототип сказочного героя, был евреем из Флоренции.
Джем рассмеялся.
– Вот я даже не удивлен почему-то. Евреи кругом. Я даже сам иногда себя евреем ощущаю. А что там за история?
– Довольно занятная. В конце восемнадцатого века в Тоскане жил некий Пиноккио Санчес. Лилипут. Очень маленького роста, примерно метр двадцать. Едва ему исполнилось восемнадцать, он пошел на войну и служил полковым барабанщиком. Пятнадцать лет, можешь себе представить. Вернулся домой инвалидом, без обеих ног, взрывом оторвало. И еще часть носа. Сам понимаешь, участь его ждала незавидная. Но тут ему повезло. Он познакомился с доктором Карло Бестульджи, который ему сделал деревянные протезы. И даже деревянный нос. Вот тебе и папа Карло. Представь себе – лилипут с деревянными ногами и носом. Ему самая дорога в балаган. И, действительно, Пиноккио стал знаменитым – публика его обожала. Он ездил по всей Тоскане, выступал на ярмарках и дожил до сорока четырех лет. Погиб во время какого-то невероятного трюка, сорвался с высоты.
Джем покачал головой.
– Надо же. Действительно интересно. Я что-то не слышал про это. А как узналось-то?
– Краеведы местные постарались. Во Флоренции. Что самое интересное, нашли даже могилу Пиноккио. Недалеко от того места, где Коллоди похоронен. Судьба. Они даже после смерти рядом оказались. Могилу вскрыли. Там на самом деле оказались деревянные ноги и нос. Так что сказка – ложь, да в ней намек…
– Секундочку… А с чего решили, что он еврей?
– А ты слышал когда-нибудь, чтобы у итальянца была фамилия Санчес? Это сефардская фамилия. Сефарды – это евреи, которых изгнали из Испании и Португалии в конце пятнадцатого века. Они потом рассеялись по всей Европе. Больше всего, конечно, во Франции осело. Кстати, мама Д`Артаньяна тоже из сефардов была, так что и сам мушкетер тоже еврей.
Джем захохотал.
– Да ладно, не может быть… Д`Артаньяна Дюма придумал.
Иван Иванович улыбнулся.
– Джем, можешь мне поверить, настоящий Д`Артаньян вполне себе реальный человек. Во Франции до сих пор его дом есть, я даже бывал там. Есть такой городок – Лупьяк, а в его окрестностях находится замок Кастельмор. Это как раз и есть поместье, где родился мушкетер. А настоящее его имя было Шарль Ожье де Батц де Кастельмор, граф д’Артаньян.
Джем уважительно посмотрел на собеседника.
– Поражаюсь вашим познаниям, Иван Иванович.
– Да ладно тебе, это не познания. Так, байки, чтобы ты не уснул за рулем. Если я буду действительно тебе что-то серьезное рассказывать, то мы не доедем никуда… Хотя до Феодосии я тебе всю мировую историю успею рассказать.
Джем засмеялся.
– Не удивлюсь, если в ней сплошные евреи окажутся…
Иван Иванович вполне серьезно ответил.
– А вот посмотрим, как ты не удивишься. Вот, кстати, смотри, знак – через два километра будет заправка. Давай там передохнем немного. Да и поесть не помешает.
– Заодно и заправимся.
Через несколько минут они уже сворачивали на невзрачную АЗС, тускло освещенную мертвенным светом ртутных ламп.
11. Янка
Янка проснулась от леденящего холода. Замерзла так, что стучали зубы. Судорожно вытащив из-под себя куртку, она завернулась в нее и попыталась растереть руки и ноги, чтобы разогнать кровь. Солнце уже клонилось к горизонту, длинный северный день плавно перетекал в белую ночь, и Янка даже сначала не поняла, сколько она спала. Рип ван Винкль, продолжение. Только вместо Каатскильских гор – море леса. И вместо команды моряков Хендрика Гудзона – безлюдная тишина.
И вдруг Янка вздрогнула от неожиданности. Она осознала, что не одна на вершине горы. Метрах в десяти от нее, на самом краю небольшого плато, стоял высокий седой старик и смотрел на закат. Он был одет несколько необычно – черный длинный пиджак с воротником-стойкой под горло, черные узкие брюки и остроносые сапоги, как у ковбоев. То ли Уайат Эрп, то ли Брюс Ли – Янка не могла вспомнить, в каком фильме видела подобный образ, но особо и не старалась.
Ей стало немного страшно. Конечно, она понимала, что гора исполнения желаний привлекает к себе самых разных людей, но не ожидала, что кого-то действительно встретит. Она потихоньку начала собирать свой рюкзачок и уже намеревалась незаметно уйти, как старик повернулся к ней. Странно, но, увидев его глаза, Янка успокоилась и даже поздоровалась:
– Добрый вечер…
Старик не произнес ни слова. Он всего лишь медленно прикрыл веки и чуть приподнял уголки рта в полунамеке на улыбку. Мимолетное выражение лица, пробежавшая тень, проблеск доброй иронии в голубых глазах – и почему-то Янка почувствовала расположение к этому человеку. Так бывает иногда. Редко, но бывает. Когда в глазах совершенно незнакомого человека вдруг видишь отсвет какого-то другого мира, и сердце наполняется легкой печалью от осознания собственного несовершенства.
Янка застенчиво улыбнулась.
– Вот, придремала… Устала, пока сюда добиралась.
Старик улыбнулся в ответ и мягко произнес:
– Мечтаешь о кубке забвения?
Она чуть взмахнула рукой.
– Да ладно, я же не Рип… – и вдруг осеклась, осознав, что старик каким-то образом прочитал ее мысли. Она не испугалась, ей стало очень любопытно, язык прямо зачесался от множества вопросов, но она постеснялась спросить впрямую.
Старик присел на большой валун неподалеку и спокойно посмотрел на нее.
– Ты и так долго спала, тебе надо просыпаться.
Янка усмехнулась.
– Да вроде уже проснулась…
Он чуть заметно покачал головой.
– Нет. Ты только-только начинаешь приходить в сознание. Тебе еще предстоит долгий путь пробуждения.
Она иронически усмехнулась.
– Слишком пафосно звучит… Хотя место действительно располагает к таким выражениям…
Он не обиделся.
– Для этого и существуют такие места. Чтобы в них звучали такие слова. Достучаться до пустоты. И вспомнить о предназначении. Чтобы подняться на высоту Карадага, сначала надо побывать на других горах.