Беды с любовью

Её взгляд метнулся вверх. Настороженный, при упоминании о её сестре-близняшке. — Она в порядке.

— Раньше я получал от неё рождественские открытки, но они перестали приходить год или около того назад. Я подумал, может быть, ты запретила ей связываться со мной.

Она рассмеялась. — Не льсти себе. Меня это не так уж сильно волновало. Но не принимай это на свой счёт. После развода она вообще перестала посылать рождественские открытки.

— Ах. Мне жаль. Я не слышал.

Они с Дейзи были достаточно дружны в колледже и во время их с Эммой помолвки, но после того, как они с Эммой расстались, он решил, что вполне естественно, что сестра-близняшка Эммы не приглашала его на званые ужины.

— Да, её бывший муж – тот ещё придурок, – сказала Эмма. — Всё, чего Дейзи когда-либо хотела, это создать семью, но Гэри годами откладывал это на потом, говоря, что ему нужно сосредоточиться на карьере. Что у него нет времени на семью. И вдруг, ни с того ни с сего, он подаёт на развод. Оказалось, что он связался со своей начальницей. Которая была... подожди-ка... беременна его ребенком.

— Ауч.

Эмма кивнула. — Именно. Дейзи тяжело это восприняла, но сейчас она приходит в норму. Она всегда так делает.

— А твой отец?

При этих словах глаза Эммы стали немного ледяными. — Я удивлена, что ты не знаешь. Он доверял тебе больше, чем когда-либо доверял мне.

Алекс тут же пожалел, что спросил, потому что, чёрт возьми, это было... обвинение Эммы было правдой.

Уинстон Синклер безумно заботился о своих дочерях, но он также мог быть женоненавистническим ослом, который не думал, суя свой богатый, с хорошими связями нос туда, куда ему не следует.

Тем не менее, у Алекса иногда возникали добрые мысли по отношению к этому мужчине. Не только потому, что он помог парню из колледжа, у которого не было ничего, кроме футбола, и дал ему шанс на настоящую карьеру. Но и потому, что именно Уинстон был ответственен за то, что Эмма и Кэссиди сошлись, пусть и случайно.

Однако этот человек также стал катализатором того, что в ночь перед свадьбой всё пошло наперекосяк.

Из-за этого мысли Алекса были мрачными и яростными.

— Эмма...

Она подняла руку. — Мы не обязаны этого делать, Кэссиди. Вообще-то, давай не будем этого делать.

Он приказал себе не обижаться на отказ.

— И всё же, есть кое-что, что меня интересует с тех пор, как ты приехал в город, – сказала она, слегка прищурив глаза. — Почему Нью-Йорк? Почему «Оксфорд»?

Он слегка улыбнулся. — Ты хочешь знать, знал ли я, что ты работаешь в «Стилетто», когда я пришёл работать в его братский журнал?

— Я задавалась этим вопросом.

— Нет, – сказал он просто. Честно. — Я не знал. На самом деле, я подписал контракт за несколько месяцев до фактической даты начала работы. До того, как ты получила эту работу.

Она налила себе ещё один бокал вина и покачала головой. — Я куплюсь на это. Чертовски удачное совпадение, не так ли?

— Да. Хотя, возможно, не такое уж и совпадение, если учесть, что наши амбиции всегда пересекались. Ты всегда хотела писать, а я всегда хотел быть в печатных изданиях.

— О, я хорошо это помню, – сказала она, насмешливо поднимая за него бокал. — Именно по этой причине ты хорошо ладил с моим отцом, верно?

Дерьмо. Он вляпался прямо в него.

Эмма расширила глаза, как будто только что вспомнила о чём-то. — О, подожди... разве не по этой же причине ты согласился пойти на свидание с его дочерью в первую очередь?

— Для той, которая не хочет говорить на эту тему, ты, определённо... говоришь об этом.

— Ты прав, – сказала она, поднимая руки. — Давай не будем. Тогда расскажи мне что-нибудь ещё. Я знаю, что ты удрал из Северной Каролины до того, как свадебный торт зачерствел. Куда ты отправился?

Он улыбнулся. — И ты ни разу не искала меня?

— Это было слишком больно.

У Алекса перехватило дыхание от неожиданного признания. — Эмма…

— Тогда, – поправила она. — Тогда это было слишком больно. Через несколько месяцев... мне стало всё равно.

Теперь его грудь болела по другой причине. Но у него не было права на боль. Не совсем. Он долго сдерживал свой гнев. Он не мог винить её за то, что она делает то же самое.

— Я уехал в Сан-Франциско, – сказал он. — Помог запустить там пару начинающих журнальных изданий. Познакомился с цифровым пространством. О Нью-Йорке я особо не думал, пока агент по трудоустройству не разыскал меня на должность в «Оксфорд». То, чего мне не хватало в опыте как редактора, я компенсировал цифровым контентом и видением.

— Повезло нам, – пробормотала она.

— А что насчёт тебя? – спросил он, желая поддержать её разговор. — Почему Нью-Йорк?

Она подняла взгляд. — Честно? Потому что он огромный. Потому что я хотела сбежать в место, где бы обо мне никто не знал. Знаешь... все классические причины, по которым девушки из маленьких городков сбегают к ярким огням и большому городу.

Он улыбнулся на это. — Думаю, на самом деле клише заключается в том, что они бегут к ярким огням, потому что хотят быть звёздами. А не такими, чтобы о них никто не знал.

— Неважно, – сказала она, пожав плечами, вставая и относя свой бокал в раковину.

— Ты уходишь?

— Да. Я ещё не ела и умираю с голоду, – сказала она, направляясь к его входной двери.

Предложение остаться и поесть тут, вертелось на кончике его языка. Он бы приготовил ей пасту, или яичницу, или... нет.

Это было бы глупо.

Он даже не хотел этого. Верно?

Алекс последовал за Эммой в фойе и наблюдал, как она опускает дверную ручку.

Затем она обернулась. — Кэссиди?

— Да. – Голос у него был хриплым, и он был потрясён тем, как сильно он не хотел, чтобы она уходила.

Её глаза встретились с его, выражение её лица было неожиданно уязвимым. — Ты никогда не думал о том, что мы сломали друг друга? Потому что иногда... кажется, что мы оба не способны чувствовать.

Алекс определённо чувствовал сейчас. Но он знал, что она имела в виду.

— Да, Эмма. Я думаю об этом всё время.

Её улыбка была грустной. — Да. Как и я. Наверное, будет лучше, если мы будем держаться на расстоянии, да? Так будет... легче.

Алекс кивнул в знак согласия, потому что это было то, что он должен был сделать.

Она одарила его ещё одной грустной улыбкой и ушла.

После её ухода он уставился на дверь.

Ещё час назад он бы сказал, что ледяная стена между ним и Эммой была крайне важна. Даже необходима.

Но в данный момент у него возникло странное желание разрушить эту стену. Чтобы убедиться, что настоящая Эмма всё ещё там.