Вера воды

В то же время я нашел Еретика, что перед кем-то горячо раскаивался в своем соборе. Я бы предположил, что он раскаивается во всех своих грехах нашей Нэро, однако это было не так. Я отвлек его от дела, и спросил у него, каким образом я мог бы помочь остановить это сражение. Но Еретик не проронил ни слова, и только бросил на меня холодный, как лёд, взгляд.

Я испугался и отплыл от него. Еретик склонился над престолом, и очень тихо что-то проговаривал. Догадавшись, что я отвлек его от молитвы, я поспешил устраниться из собора, дабы помочь охране Прокула напрямую. Но как только я подплыл к дверям, их заслонил прочный слой металла, что выдвинулся из стен собора. Также были заслонены и многочисленные витражи. Я думал, что попал в ловушку.

Я подплыл обратно к Еретику, и тот уже не выглядел слишком холодно и безучастно. Напротив, теперь он был очень взбудоражен и тревожен.

– Сын мой, прости меня! Прости за то, что напугал тебя! – произнес он жалобно. Я не успел сказать и слова, как он тут же продолжил. – Я перевел собор в защитный режим. Теперь Лантан не сможет проплыть к нам внутрь. Можешь считать, что мы уже спасены.

Я посмотрел на него скептически.

– Зачем Лантану нужно идти сюда? Разве он просто не собирался захватить местную власть? Разве вы представляете какую-нибудь политическую ценность?

– О, нет! Он вовсе не пытается захватить власть в нашем городе. Все мы уверены, что он пытается выкрасть у нас письма Нэро!

– Так значит Нэро после себя оставила не одно письмо?

– Нет! Помимо найденного нами письма, адресованного созерцателям, на просторах нашего океана мы нашли ещё с десяток её писем. Все они имели разных адресатов, но, как ты можешь догадаться, письма до них так и не дошли, и остались в пучине нашего океана. Если бы не общие силы Язычников, многие факты жизни нашей общей Нэро так и остались бы неразгаданными. Следовательно, в нашей истории было бы больше пробелов, нежели чем есть сейчас.

Мне казалось, что Еретик лжет. Но вполне возможен вариант развития событий, при которых Вера воды могла отвергать подобные артефакты из прошлого. Одно мне только неясно – каким образом Лантан мог прознать о существовании этих писем?

– Впрочем, всё идет под контролем, сын мой. Я рад, что ты избрал нашу сторону. Ведь отряду Лантана придется очень несладко.

Я не стал ему говорить, что не избирал чью-либо сторону.

– Что вы собираетесь с ними сделать?

Еретик подплыл к престолу, и, к моему глубочайшему удивлению, он начал подниматься вверх. Под престолом находилась структура из металла, название которой я уже не помню.

– Лантан не знает, что весь Прокул – один большой механизированный капкан. Нападением на наш город он подписал себе смертный приговор… – воодушевленно произнес Еретик, и пригласил меня поближе осмотреть структуру.

Услышав о том, что Язычники собираются убить Лантана, я уже хотел было возразить Еретику, но тут же понял, что с моим мнением никто считаться не будет. Я молча подплыл к структуре.

– Электричество даровало нам возможность строить подобные машины. Этот механизм заставит тебя очень сильно удивиться, сын мой.

«Механизм» начал работать, и на прямоугольном темном полотне внезапно проявилась картинка окрестностей собора.

– Необычно, – сухо произнес я, не понимая, что конкретно мне хочет показать Еретик.

– Не отрывай взгляда от экрана. Отряд Лантана, кажется, уже близко.

На полотне проявилось удаленное движение. Я удивился.

– Это живая картина? – заинтересованно спросил я, не понимая, каким образом на полотне постепенно начинает виднеться мой отряд.

– Это экран, что проецирует на себя запись с камеры, расположенной снаружи собора. Она записывает все то, что происходит вокруг нее, и передает картинку на этот механизм.

Это чудо. Подумать только, насколько же меньше стало бы у меня работы, если бы такие камеры поставили в святилище Нэро…

Отряд Лантана медленно подплывал к собору, а сам Лантан был окружен непробиваемой аурой ракушки. Еретик призывал меня не отрываться от экрана, и наблюдать за тем, что случится дальше. Хотя и сам он был слеп, и не мог наблюдать за тем, что происходит на экране, что показалось мне странным.

Как только отряд подплыл к собору на нужную дистанцию, из-под песка внезапно вырвались две полусферы, что внутри были пусты. Они накрыли собой весь отряд, и затем эта странная конструкция захлопнулась. Лантан был пойман в капкан, как и заверял меня Еретик.

– Но разве эта конструкция смертельна?

– Не совсем. Им оттуда своими силами не выбраться, и даже артефакт Лантана, что может приводить в движение камни, не сможет помочь ему выбраться, ведь он не воздействует на металлы.

Еретик смотрел на меня с интересом, в ожидании того, что я сам догадаюсь, каким образом работает эта ловушка. К моему ужасу я понял это буквально через минуту.

– Вы хотите оставить их внутри пока они не умрут с голоду! – громко сказал я. – Это возмутительно!

– Тише, сын мой. Да, мы собираемся оставить их внутри и морить их голодом. Однако у каждого твоего бывшего друга есть шанс оттуда выбраться, если он примет сторону Язычников. Такого шанса, пожалуй, не будет только у вашего архиерея. Он поплатиться за тот вред, что он нанес нашему городу, и в дальнейшем будет сослан в одну из наших тюрем. Только погляди на окружающие здания…

И только сейчас я осмотрел окрестности собора детальнее. Лантан не оставил и камня на камне не оставил на четверти города. Такой огромный вред был нанесен Прокулу за такой маленький промежуток времени….

– Наша святая Нэро! Неужели он смог разрушить город в одиночку! Что же случилось с простыми маррами, что в это время находились в домах?

– Не переживай, мы их эвакуировали в подземную часть города ещё в момент разрушения врат Прокула. Какое-то время Прокул будет залечивать свои раны, и мы попытаемся его восстановить. Однако знаешь, чего восстановить нам не удастся, сын мой?

Я продолжал смотреть в экран, думая, как же нелегко придется моим собратьям внутри этого капкана.

– Мирное соглашение между Прокулом и Паксом, – продолжил свою фразу Еретик.

Я медленно обернул свой взгляд на него. Эти слова ранили меня прямо в сердце.

========== Сезон 5. Чужие дни ==========

Запись 1. Личные переживания

Я больше не ощущаю себя в своей собственной чешуе. Я запутался и не могу найти выход, хотя все двери для меня открыты. В любое время я мог бы примкнуть к Язычникам, да вот только понимаю, что их идеология отчужденности от нашей Нэро смотрится несколько фальшиво и наигранно. Они делают вид, что остаются независимы от Веры воды, от Нэро и от её учений. Однако до сих пор хранят и продолжают находить всё больше и больше писем от нашей погибшей богини. Казалось бы, как только они отреклись от Пакса, они также отреклись от праведной жизни. Но это совсем не так. Они просто сменили объект поклонения, но своей душой остались верны Нэро.

Я думал, что Язычников не терзает собственное прошлое. Но они точно такие же марры, как и мы. Чем мы отличаемся друг от друга кроме разных оттенков чешуи и роста? Мы верны одним идеалам и предрассудкам. Мы все одинаково любим смотреть в прошлое, извлекать из него какие-то выводы, либо лишь ещё больше загоняться в бездонную пучину самокопания. Да и что уж греха таить, даже наша Нэро не смогла совладать с искушением дать себя поглотить собственному прошлому. А жалкие марры, вроде нас, и подавно будут озираться назад, в прежнюю жизнь, даже если все у них идет хорошо.

Так же и я не способен совладать с собственным прошлым. После смерти моей дорогой Фифиан, почти каждую ночь я начал видеть один и тот же странный сон, но я не решался рассказать о нем вам ранее. Пожалуй, опишу его в этой записи.

Я засыпаю, и весь окружающий мир становится темным. Исчезают краски и тона, обесцвечивается любая цветная растительность, и всё погружается в бесконечную темноту. Но в этой темноте внезапно проблескивает светящаяся синяя точка. Этот маленький огонек держится очень стойко, и темнота не имеет над ним власти. С какого-то момента, меня, как наблюдателя в собственном сне, начинают окружать различные голоса. Голоса звучат отдаленно, и из-за этого совершенно невозможно расслышать хоть одно слово. Порой мне кажется, что они говорят несусветную чушь, но чем дольше я пытаюсь в них вслушаться, тем они становятся ближе и громче.