Параллельные

— Нет, — мотнула она головой, едва ворочая языком. — Я.. не даю… согласия…

Накатила очередная волна паники, путая мысли и сметая всё на своём пути. А в центре всей этой вакханалии лишь одно чёткое — что бы не случилось, она должна выжить.

— Я всё объясню.

Безумная кровавая улыбка проступила на её губах.

— Иди ты на хер… — неожиданно чётко проговорила Нина и потеряла сознание.

***

Операция шла несколько часов, на протяжении которых я полоумно метался по коридору. Долго убеждать врачей в том, что операция должна состояться при любом раскладе, не пришлось.

— Мы сделаем всё от нас зависящее, — заверил меня главный из них и закрыл дверь, оставив нас с Костей в коридоре. Мне столько всего хотелось ему сказать, но нужных слов никак не находилось.

— Я должен был предупредить, — виновато покаялся он, — но вы были недоступны.

На друга было страшно смотреть.

— Это, — после долгой паузы выдал я, — не твоя вина. Я сам всё разрушил.

Я отходил лишь раз, чтобы найти медсестру, которая бы присмотрела за Егором и вколола успокоительного Павловой, после того как сквозь стиснутые зубы поклялся придушить её, если с Ниной что-то случится.

— Я… Я не хотела, — заикалась Каринка, безостановочно теребя край блузки и не глядя мне в глаза. — Просто всё выглядело так… как…

— Я тебе всё сказал, — процедил сквозь сжатые зубы.

***

Новость о том, что операция прошла успешно, была самой счастливой и в тоже время самой горькой в моей жизни. Больше всего на свете я боялся, что сломал её окончательно.

***

Дни в больнице тянулись невыносимо долго. Я проводил часы, просто просиживая возле палаты жены, боясь отвлечься хотя бы на час. Казалось, что за этот час случится что-то непоправимое.

— Не сходи с ума, — требовал Костя, — она под охраной.

Он не понимал, что в жизни имеются такие опасности, от которых не способна сберечь ни одна охрана.

Я уезжал лишь пару раз. Первый раз чтобы взглянуть в глаза человеку, похитившему моего сына и наехавшему на Нину. Я бил его долго и с каким-то зверским упоением. Парень стенал и молил прекратить. Я не был зверем, но страх за любимых выбил из меня остатки человечности.

— Девчонку в дурку, лечиться.

— А этого?

— Ментам, пусть закроют… без разницы, за что, главное, чтобы Нину ни одна сволочь не потревожила.

С неё уже меня хватит.

***

Нина выжила. И пусть не желала меня видеть, я решил воспринимать это как хороший знак. Значит, в ней были силы сопротивляться, и я знал, что если это так, то моя девочка обязательно справиться со всем.

Егора активно готовили к выписке, врачам пришлось продержать его в больнице какое-то время, стабилизируя состояние ребёнка — пережитый стресс заметно отразился на его состоянии.

Все эти дни я старательно игнорировал присутствие Карины поблизости, даже когда ненадолго заглядывал к сыну. Впрочем, она и сама не особо добивалась моего внимания, виновато опуская голову каждый раз, когда я появлялся на пороге палаты.

Она подошла ко мне в тот день, когда они с Егором должны были отправиться домой.

— Хочешь, я скажу ей, что это я во всём виновата?

Медленно поднял голову на Павлову, удивлённо уставившись на неё.

— Придумаю что-нибудь? Ну, что я тебя там… опоила, угрожала или ещё что-нибудь.

— По-моему, ты перечитала женских романов.

— Я не читаю женские романы! — вспыхнула она, но быстро взяла себя в руки под моим тяжёлым взглядом. — Без разницы. Я найду что ей сказать.

Усмехнулся.

— Нет, не хочу.

— Илья, я хочу помочь…

— Нет, я сказал, — повторил куда с большим нажимом. — Я вообще хочу, чтобы ты с этого дня обходила мою жену за километр.

— Я… я не хотела причинять ей вред. Наверное, у меня окончательно снесло крышу после встречи с матерью. Но мне правда… очень жаль. Я должна хоть как-то тебе помочь.

Снова качнул головой.

— Нет, Карин. Мне не нужно помогать. Ибо во всём, в первую очередь, виноват лишь я один…

***

Нина

Настоящее время

Наш круг замкнулся. Теперь вся наша странно-страшная история лежала у меня как на ладони, со всеми своими невероятными совпадениями и подробностями.

— Она всё равно пришла.

— Знаю. Извини…

— Прекрати! Прекрати, — стукнула от души по коленям. — Я больше не могу слушать твои извинения, и тон этот… Илья… мне от твоего осознания вины абсолютно не легче. Даже наоборот. Это украденное счастье. «Я переспал с ней случайно, хотя мог и не делать этого». А я теперь что должна? Роптать на судьбу, что лучше бы ты смог…

Он с чувством провёл руками по лицу.

— Теперь ты знаешь всю мои историю. Добавить больше нечего, кроме того, что, несмотря на нагромождение лжи, я всегда был честен по отношению к тебе в своих чувствах.

— Лучше бы не добавлял, — вздохнула я. — Хотя… Ещё вопрос. Зачем ты прислал мне ту психологиню?

— Кого?

— Ну ту фифу-психолога, которая решила учить меня жизни и позитивному мышлению.

— Когда это было?

— В больнице.

Он завис, после чего медленно проговорил:

— Я никого к тебе не отправлял. Твоего терапевта не было в стране, но и я сам чувствовал, что ты… вывозишь. Правда, твои слова перед операцией напугали меня до чёртиков, но после ты была вполне в себе. Злилась, ненавидела… но это было лучше слепой апатии после… смерти мальчиков.

Его слова меня удивили. В последнее время мне нравилось думать, что он меня совсем не понимает, а тут… вон, целая порция проницательности.

— Так, а психологиня-то откуда взялась?

— Я не приводил, — повторил он. После чего глубоко задумался. — Наверное, это Костя. Больше некому. Там всё время охрана дежурила, и никого чужого бы не пропустили.

Я не удивилась. Костя? Пусть будет Костя.

Мы ещё немного помолчали, глядя на восходящее солнце. А потом я медленно поднялась на ноги.

— Я пойду.

***

После его рассказа на душе остался горький осадок. Но такой… словно приглушённый и не очень яркий. Наверное, я перегорела, потому как особо сильных эмоций от рассказанного Ильей у меня не возникло. Лишь лёгкое чувство растерянности: «А что дальше? Вот сейчас, когда все карты вскрыты и никаких тайн больше не осталось или почти не осталось. Что дальше?»

В нашей прежней жизни была поставлена жирная точка, и теперь каждого ждал свой путь. Передо мной лежал весь мир с его возможностями, а Илью… Илью ждали Карина и Егор. Мысль эта мне не нравилась — словно бы я проиграла сражение сопернице, — но с ней приходилось мириться. С тем, что мой муж (всё ещё муж) уже принадлежит другим людям, и я априори ничего не могу с этим поделать.

Стало вдруг обидно, хоть и не настолько, чтобы совсем уж раскисать из-за этого или лить слёзы. Просто… Чёрт возьми, конечно же, я его любила! Любила много лет и имела полное право на то, чтобы по-своему тосковать по этой сволочи.

Мысли путались, приводя к полной сумятице в голове и вместе с тем заставляя ускорить шаг. В итоге до коттеджа я практически добежала. Благо что на горизонте уже вовсю царствовало солнце, освещая мне путь и позволяя не свернуть шею.

— Нина Евгеньевна, всё в порядке? — выросла непонятно откуда тень охранника.

— Да, — смущенно бросила я, всё ещё не привыкшая к тому, что мы можем иметь охрану, и шмыгнула в дом. Здесь стояла полнейшая тишина. Слава богу, Пашка всё ещё спал. Метнулась к лестнице и, преодолев её в несколько шагов, скрылась в выбранной мною неделю назад комнате. Сердце как ненормальное громыхало в груди, затрудняя дыхание, но отнюдь не из-за травмы или скорости шага.

Прижав ладонь к основанию шеи, всё пыталась успокоиться, никак не понимая, из-за чего так переполошилась. Разве я не готовила себя к тому, что признания мужа не пройдут для меня бесследно?

В качестве ответа дверь в спальню резко распахнулась. Наверное, даже стукнула бы о стену, но в последний момент Илья придержал её.

— И это всё?! Всё, что ты мне можешь сказать, — «я пойду»?! — возмущению Нечаева не было предела. Впрочем, как и моему.