Страница 39 из 41
Зверья также много и в Обонежье, и в Кореле, в особенности в тех местах, где народонаселения мало и человек не слишком обездоливает зверя своею ненасытностью. Медведь, волк, лисица, олень, лось, выдра, куница-норка, росомаха, горностай, рысь, белка и заяц водятся здесь во множестве на потребу человека и только гибельные страшные падежи тому причиной, что все-таки вымирает мало помалу зверь на севере. Медведь известен здесь бурый, т. е. тот, что окрестила наука арктическим; народ сумел различить у него три разновидности, якобы по тому, чем он питается; то у него Михайло Иванович является муравейником, то овсянником, а то и стервятником; на самом же деле всякий медведь кушает безразлично и муравьев и овес, а под старость, когда у него подразовьется вкус, он облюбовывает человечину, т. е. собственно мозги человеческие, и падаль, которою он также не брезгает. Лисица здесь больше водится желтокрасная, а чернобурая за редкость — ей во многих местах и цены не знают; любит лисица места гористые и лесистые, где она копает свои норки всегда входом на юг — было бы ей чем погреться. Ельник мелкий облюбила куница; засядет она там, зароется в игольник, а то заберется в дупло или в беличье гнездышко, выложит его мхом и шерстью, да и прячется от лихого человека; только по ночам выходит она кормиться — авось либо человек уснет и не станет подстерегать ее. По берегам глухих озер и лесных рек то и дело встречаются норки выдры; шкурка её дорого ценится скупщиками, а потому и завистливы на нее полесовщики. В боровых местах не в диковинку встретить горностайку красивенькую, которая, насчет хлеба крестьянина не обижает и не только не брезгает, но и смакует очень мышью лесною и полевою. Куда ни пойдешь — всюду наткнешься на белку, которая, как и рябчик, бывает то сосновая, то еловая; кабы не частые падежи на белку, то расплодилось бы её здесь видимо-невидимо, но с году на год падежи беличьи случаются все чаще и чаще, так что полесовщики и половины того не добывают, что добывали прежде. Северный олень и лось часто встречаются на мшистых болотах по Сегеже и к северу и западу от неё в корельских волостях, а также по р. Выгу, преимущественно на запад от него.
Орудий для добычи зверя и птицы много наизмыслил обонежанин, но все это неудобно, первично и неумело — некому научить его хоть бы той премудрости, которой достигли в полесованье канадские охотники и гудзонбайские промышленники. Чуть не у каждого крестьянина найдется малопульная, наибольше пульная винтовка, а то так и обе вместе; винтовки все собственной поделки, покроя старинного, так что свежий человек поопасится и в руки-то ее взять. Часто ствол привязан к ложу веревочкою, а то берестяною свивкой; капсюльный бой не признается и почти все винтовки кремневые. Из карабинов и двустволок обонежанин вовсе стрелять не умеет, но из винтовки бьет на пр. белку непременно в рот, чтобы не испортить шкурку — «благо дырку Господь послал», рябчика — в голову, медведя — между глаз и всенепременно без промаха, так как иначе придется употребить в дело рогатину, топор и следовательно, не равен случай, упаси Бог, испортишь шкуру. Рогатина всегда делается из самого твердого дерева, конец её обжигается и оттачивается, а иногда врезают в конец рогатины нож, но это случается редко, так как нож может подвернуться, а обжига всегда крепко держится. Для медвежьей охоты употребляет обонежанин и кореляк «лабаз» (лавас); положит промышленник на сучьях перекладинки — вот и лабаз готов; под ним положит он падаль, а сам с винтовкою влезет на лабаз и выжидает зверя; один из моих гребцов раз промахнулся с лабаза, так трое суток медведь лез к нему на сосну; чуть не все пули прострелял опростоволосившийся стрелок и только 37 пуля видно ловко пришлась — все 37 штук нашел он потом у медведя в туше. Лисиц и выдр ловят на падаль в капканы, которые выделываются в большом количестве в Петрозаводске. Для тетеревей измышлен новый способ лова — саком, который делается из рыболовных сетей; берут обруч аршина полтора в диаметре, да к нему и прикрепят сеть, а затем обруч привязывают к длинному шесту (1,5 саж.) — вот и сак готов; хоть и не замысловато, а в дело годится. На мелкую птицу употребляются «силья», которые делаются из конского волоса. На постановку сильев требуется особая ухватка, а без сноровки птица не попадется и труд пропадет даром. С осени еще примечает промышленник, где птица садится и клюет; затем дерн он разбирает до песку, делает на ободранном месте загородку с воротцами, кладет в загородку ягоды и укрепляет силья так, чтобы концами они приходились к воротам. Такая же огородка строится и для «пастей»; на огородку кладут 2-3 бревна (от 1,5 до 3 арш.), а посредине ставится колышек с рубчиками; на колышек надевается кольцо, в которое через перекладину продевается палочка ивовая (симка), вставляемая в один из рубчиков; под симку опять помещается тоненькая палочка, которая втыкается в землю; затем весь снаряд покрывается прутьями да так покрывается, чтобы хитрый зверь не разобрал, что тут ему смерть приготовлена; без уменья пасть не поставишь, а если и поставишь, так и глупыш в нее не попадется, а обходить станет сторонкой. Для зайцев припасают промышленники «кляпцы», которые делаются из железных полос (3/4 арш. и 6 в. шир.), которые обшиваются холстом, чтобы не отличались они очень от снега; весят кляпцы фунтов 5, а стоят они не дороже 70 к.; захват у них не сильный и только косой один из них не вывернется, а лису ими ловить и не думай — и лису не увидишь, да и кляпцы занесет в такую трущобу, что век не разыщешь. Для зверя побольше употребляется «колода», которая похожа устройством на пасти и все зависит лишь от уменья ловко поставить симку, да скрыть снаряд от умного животного. Рябчиков и тетеревей бьют иногда на подклик, а потому и строгают крестьяне такие дудочки, что издают звуки, похожие на крик этих птиц. Плохо бы пришлось обонежанину на охоте, кабы не имел верного пособника в промысле в виде гаденького, обторханного пса — «лайки»; лайка когда выгонит дичину, а когда гона не нужно, то уставится на дичь да и лает хоть целые сутки, пока не подойдет хозяин с беспромашной своей винтовкой. Родина лайки — Корела, и до сих пор лучшие лайки бывают у кореляков. Цена обученной лайки доходит до 3 р., а щенок от хорошей суки ценится иногда в 1 рубль.
Как я уже говорил, на болотную дичь здешний житель не ходит, потому что ей «и скупу нет». Водяную дичь бьют иногда для домашнего обихода; лучшим временем для охоты на нее считаются июль и август, а раньше бить ее грех; лебедя бить — опять-таки грех, да и наплачешься потом: либо самого убьет молоньей, либо хижу спалит она; один полесовщик раз побаловал так-то над лебедью, пришел домой — жена лежит на скамейке и грудь у неё прострелена: пулька шальная, откуда ни возьмись, прямо в грудь её белую. На тетеревей охота самая любезная для обонежанина; подметит он, где они себе ток облюбили (а по большей части собираются они токовать на открытых болотцах, на прогалинках, а то и на залежных местах) и строит поблизости шалаш из ветвей. Весною и осенью примечают, где собираются тетерева клевать шишки, ставят в таких местах кожаные или суконные чучела и стреляют из шалаша. Летом ходят с лайками по «омшарам» и выгоняют из них молодик, который по глупости своей рассаживается опять где-нибудь поблизости. Осенью еще охотятся на тетеревей и с подкраду, но охота эта считается невыгодною — времени много, а толку мало. Весною и осенью ловят их сильями и пастями, а зимою и саком. Для лова саком примечают, где тетерева в снегу выкапывают себе ночевки; затем приходят на эти места вдвоем: один несет пучок зажженной лучины, а другой идет с саком, которым и накрывает всю ночующую в одном месте компанию; стоит только прирезать да скласть в берестяной кошель добычу — и дело с концом. Так же варварски охотятся и на мошников. Главное кормило свое — рябца добывает обонежанин во множестве и от рябца и белки, можно сказать, зависит благосостояние здешнего крестьянина. Весною и осенью полесовщик выходит на видное в лесу место, на прогалинку, с двумя свистками; свиснет он и в тот и в другой и затем избирает из свистков самечий или самцовый, смотря по тому, кто отзовется на первый посвист. Близко подберется к полесовщику рябец, обманувшись самечьим свистком, а самка-рябчиха — самцовым, да тут и положат они свои головы под меткой пулькой охотника. Силками ловят рябчиков и весною и осенью вплоть до зимы и даже до декабря месяца. Зачастую рябчик выдергиваясь из силка выбивается из сил и подыхает от удушения, а потому и мясо силкового рябчика бывает чаще всего совершенно синее и в торговле ценится гораздо ниже не только стрелянного, но и пастяного рябчика; попавший в пасть рябчик цепляется за симку, которая быстро развертывается и роняет на несчастную птичку бревно, убивающее моментально, без мучений, а следовательно и без истечения крови из содержащих ее сосудов и без порчи мяса. Белая куропать от крестьянских пулек застрахована, так как бить ее приходится почти всегда в лёт, а из винтовки на эту штуку не очень-то умудришься, да и не в расчете попасть можно — мясо прострелом испортишь; серую куропать, случается, бьют сидячую около овинов и риг, да редко — не стоит, так как она малоценна.