Страница 5 из 9
Дорога уже добиралась до взгорья, на котором стояли тополь и дом дедушки Амбако, и ребята стали частыми гостями у старика.
Скоро дорога должна была перевалить через это взгорье, прорезать лес и прямиком, через все горы и сёла, выйти к электростанции.
В этот день, после обеда, ребята отправились навестить дедушку Амбако. Они прошли мимо тополя, и каждый внимательно оглядел его от ствола до макушки, словно хотел убедиться, что дерево живёт и дышит.
Джумбер подошёл к плетню и позвал:
— Дедушка Амбако!
— Де-ду-шка-а! — пропищала Лия.
Но никто не отозвался, и только отяжелённые розами кусты кивали детям.
— Наверно, он спит, — сказал Вахтанг, — зайдём!
Густая высокая трава, разросшаяся во дворе, зашелестела под ногами. Дети подошли к дому. Лия приподнялась на цыпочки и заглянула в окошко. В доме никого не было. Вахтанг постучался. Но вместо ответа дверь вдруг вздрогнула, как живая, приотворилась и с медленным, тягучим скрипом раскрылась настежь, словно звала ребят в сказочную пещеру. Вахтанг невольно переступил через порог.
— Погоди! Куда ты! — прикрикнул на него Джумбер.
Но за Вахтангом вошёл Дато, за ним проскользнула Лия и исчезла за дверью. Джумбер обозлился: хозяина нету дома — и на́ тебе, ввалились! Он собрался войти в дом и выдворить оттуда непрошеных гостей, но странная, необычайная тишина поразила его.
Джумбер удивился: голоса детей смолкли так неожиданно, словно их поглотила земля. Он осторожно приблизился к двери и заглянул в дом. Вахтанг, Дато и Лия стояли спиной к нему и смотрели на большой портрет, висящий на стене: красивый юноша в лётной офицерской форме смотрел с фотографии на детей. Джумбер никогда не видел сына дедушки Амбако, но сразу же догадался, что это был он. Видимо, дети тоже догадались. Они молчали, поражённые, задрав головы к портрету и раскрыв рты. Им, наверно, вспомнился тополь, посаженный на обочине дороги этим лётчиком, и вспомнилась ветка, обломанная из-за их неосторожности.
Джумбер забыл, что хотел выгнать из дому ребят. Он огляделся, заметил альбом, лежащий на комоде, осторожно взял его, подошёл к столу и стал листать. Дети окружили его.
На первой странице альбома они увидели фотографию маленького мальчика: голенький мальчик сидел на мохнатой шкуре и большая жилистая ладонь держала его за руку. Того, кому принадлежала эта ладонь, не было на фотографии. На второй странице они увидели того же мальчика, только на этот раз он был уже побольше и сидел на коленях у женщины, а в руках у него было круглое яблоко.
Джумбер перевернул страницу альбома, и опять узнал мальчика. На нём был пионерский галстук, под мышкой он держал потрёпанную, набитую книгами сумку. С каждой страницей альбома мальчик всё рос… И вот он уже шагает по улицам города… Вот он играет в снежки с товарищами… Вот сидит в машине и выглядывает из окна… Вот закуривает папиросу… Сидит в саду на скамейке с какой-то девушкой… Листает книгу: на нём шляпа и тёмный галстук… Вдруг они увидели такую же фотографию, какая висела на стене…
Остальные листы альбома были пусты.
Лие захотелось снова перелистать альбом: мол, ничего не разглядела из-за Дато, но Джумбер бережно закрыл альбом и положил на место. Он ещё раз взглянул на портрет, висящий на стене, словно хотел навсегда запомнить его, потом велел детям выйти из комнаты и вышел вслед за ними.
Только они вышли из дому, как странный грохот донёсся до них. Они выбежали со двора и остановились на пригорке. Внизу у опушки, на границе леса и кукурузного поля, стоял дедушка Амбако и мастерил что-то. Треск и грохот повторился, и ребята сбежали по пригорку к опушке.
Старик словно не заметил их. Он вбивал в землю свежеобструганный колышек, тихонько ударял по нему топорищем. Наконец он выпрямился, оглядел запыхавшихся ребят.
Возле родника в землю было вбито три колышка. К одному из них дедушка Амбако прикрепил лист жести. К другому была прилажена колотушка, похожая на огромный черпак. Родниковая вода, стекающая по желобку, медленно наполняла его.
— Что это, дедушка Амбако? — спросил Вахтанг.
— Пугало.
— Пугало?.. И совсем даже не страшное!..
Словно в ответ на слова Вахтанга, большая деревянная ложка наполнилась водой, опрокинулась, черпак опорожнился, и облегчённая колотушка с грохотом упала на лист железа. Грохот был так громок, что Вахтанг даже подпрыгнул.
Дедушка Амбако улыбнулся:
— Что, испугался, смельчак?
— Нет, дедушка… Это чтоб не забрызгаться… А кого должна пугать ваша колотушка?
— Хорьков, — сказал старик, ополаскивая руки в воде, стекающей с желобка. — Чёрт бы их побрал совсем, повадились в огород…
Большой деревянный черпак опять наполнился водой, опрокинулся, и снова облегчённая рукоятка громыхнула по листу железа.
— А вы, никак, на рыбалку собрались? — Старик кивнул на удочку в руках у Джумбера.
— Да, может, на запруде порыбачим.
— И что же, вам одной удочки на четверых хватит?
— Да уж как-нибудь… Не подерёмся.
В это время сверху, с пригорка, послышался чей-то голос.
— Амбако-о! Амбако-у!
Возле дома Амбако стояли двое мужчин.
— В чём дело? — отозвался старик.
Мужчины спустились вниз по пригорку. Одним из них оказался прораб Аслан, другой был сосед Амбако — Барна́ба.
— Здравствуйте, батоно[3] Амбако!
— Здравствуйте, здравствуйте. — Старик пожал им руки.
— Как вы себя чувствуете?
— Да вот всё не помру никак…
— Что вы… — сказал Барнаба. — Вы и сейчас покрепче многих молодых.
— Крепче не крепче, а всё живу, шевелюсь… — пробормотал старик и внимательно оглядел пришедших.
Аслан и Барнаба держались как-то странно. Видно, они хотели что-то сказать старику, но не могли решиться. Они то переглядывались между собой, то растерянно смотрели на старика, то виновато опускали головы. Амбако почувствовал что-то недоброе.
— В чём дело? Стряслось что-нибудь? — встревожился он.
Барнаба стал приминать каблуком небольшой бугорок, словно выравнивание земли было таким уж неотложным делом.
Старик ещё больше разволновался.
— Говори, Аслан… Страшнее того, что случилось со мной, вы не сможете ничего сказать.
— Что вы, господь с вами, батоно Амбако! Но…
— Говори же, говори!..
— Наш инженер Арчил… просит вас… Какое замечательное пугало вы смастерили! — переменил разговор Аслан. — Барнаба, ты только посмотри. Работает что твой автомат, а?
— Да, хорошая штука, — проговорил Барнаба и опять принялся разравнивать землю.
«Интересно, чего они тянут? — подумал Джумбер. — Чего мнутся?..»
— В чём дело, Барнаба? — Голос у Амбако задрожал.
— Ничего, батоно Амбако… ничего особенного, — начал Аслан. — Наш инженер просит вас… Вы же знаете, новая дорога должна пройти как раз перед вашим домом, и…
Старик задумался, помолчал, глядя в землю, потом развёл руками и спокойным, ровным голосом сказал:
— Понимаю… Мой дом стоит на хорошем месте, но если он мешает дороге, я его перенесу. Вы поможете мне, и мы перенесём его на новое место. — Но когда старик взглянул на Аслана и Барнабу, лицо его опять потемнело: он не увидел в их глазах радости от столь скорого согласия — напротив, они казались смущёнными пуще прежнего.
— Ваш дом не мешает нам, батоно Амбако! — проговорил Барнаба.
— Так что же?!
— Тополь мешает дороге…
В это время громыхнула сколоченная Амбако черпалка, и от этого грохота слова Барнабы показались ребятам особенно ужасными.
У старика помутилось в голове. Он вдруг так ослаб, что зашатался и чуть не упал. Барнаба и Аслан поддержали его.
— Барнаба… но ты же знаешь… этот тополь, Барнаба…
3
Батоно́ — принятое в Грузии обращение к старшим.