Лунные качели

Эдишер Кипиани

ЛУННЫЕ КАЧЕЛИ

ПОВЕСТЬ

Писатель Эдишер Кипиани живёт в столице Грузии — городе Тбилиси. Он написал много рассказов и повестей для взрослых и для детей.

Произведения писателя известны не только его юным землякам. В нашем издательстве в 1961 году вышла книга рассказов Э. Кипиани «Тетрадь в десять листов». И вот новая повесть.

Прочитав её, вы узнаете о том, как четверо грузинских ребят в летние каникулы вместе со взрослыми работали на строительстве дороги в горах. Дорога эта должна пройти как раз через то место, где растёт тополь, когда-то посаженный юношей, погибшим на войне. Тополь очень дорог старику — отцу юноши — и его односельчанам, но отвести дорогу в сторону невозможно. О том, как ребятам удалось спасти тополь, сколько трудностей они преодолели, совершая свой маленький подвиг, вы узнаете из повести.

В горах, поросших ольхой, каштановыми лесами и крепким дубняком, раскинулось село Мзети[1]. Узкая грунтовая дорога тянется отсюда через все леса и горы к соседним сёлам. Вдоль дороги извивается овраг. По дну оврага, журча и захлебываясь, спешит чистый холодный ручей. Сто́ит только войти в лес, как в ту же секунду сырая прохлада, напитанная запахами опят, рыжиков и прели, окутает вас. Вдруг смолкнет смешанный гул села — мычание скотины, скрип арб, лай собак и песни работающих колхозников, — и слышно только журчание и клёкот ручья, бегущего между зелёных от мха камней, да неумолчный шелест листвы.

Огромный красный экскаватор улёгся на дно оврага. Он ворочается, урчит, загребает сверкающей стальной пастью мокрые каменья, наполнив свою жадную пасть до краёв, успокаивается, переводит дыхание, тянется длинной шеей от одной стороны оврага к другой и, удовлетворённо урча, ссыпает добытый груз в кузов самосвала. От приятной тяжести машина словно потягивается, вздрагивает, потом начинает пыхтеть, пофыркивать и, загудев, срывается с места.

Теперь уже другой самосвал подъезжает к краю оврага. Он пуст, и экскаватор с новой яростью набрасывается на землю, на щебень, на мокрые камни, чтобы насытить ими голодную машину.

С утра и до вечера носятся машины от оврага к строительству дороги. Здесь камни ссыпают в камнедробилку. Их мелко размалывают, а потом раскидывают щебень и гальку по новой дороге, разравнивают её и трамбуют.

По лесистым холмам и взгорьям прокладывают шоссе.

Далеко в горах начата большая стройка — возводят электростанцию, — и эта дорога должна связать строителей электростанции с городами, заводами и фабриками.

И снова набрасывается экскаватор на землю и камни и кормит мокрой щебёнкой самосвалы — своих железных сыновей.

Но есть у экскаватора один удивительный сын. Он совсем не похож на других — маленький, деревянный, он ниже колёс самосвалов. Это — арба. В арбу впряжены молодые, только-только объезженные бычки. Поначалу они так пугались грохота и гула в овраге, что шарахались, как чумные, и раза два даже свалили арбу в овраг. Но теперь они пообвыкли и, не обращая ни малейшего внимания на рычание экскаватора, становятся в очередь с самосвалами и терпеливо ждут, когда нагрузят арбу.

Экскаватором управляет дядя Сандро́. Самосвалами — шофёры, а у маленькой арбы — четверо маленьких аро́бщиков: Джумбе́р, Вахта́нг, Ли́я и… Но пока не станем называть имени четвёртого, он очень самолюбив и может обидеться: я, мол, только приехал из города, первый раз в жизни вижу арбу, не успел даже посидеть на ней, а меня аробщиком окрестили.

Итак, у арбы пока трое маленьких аробщиков, но это ничуть не удивляет строителей дороги. Одни говорят: «Что тут такого? Они по очереди водят арбу». А другие считают, что если из трёх ребятишек получится хоть один настоящий аробщик, чего же ещё… С этими разговорами кое-как мирятся маленькие аробщики. Но вот мнение их соперников — шофёров — ребятам явно не по душе. А шофёры посмеиваются в усы: «Странно, что их только трое… Почему их не двадцать?.. Арба-то у них дырявая. По дороге из неё высыпается столько щебня, что троим не подобрать его».

Да, не по душе эти слова маленьким аробщикам. Не такая уж дырявая у них арба. И ничего из неё не сыплется! Ну что ж, что иногда дно у арбы целиком выпадает и молодые бычки, почувствовав облегчение, сразу же тычутся мордами в траву. Над этим не стоит смеяться. А если арба иной раз и перевернётся, взобравшись колесом на валун, то такое случается даже с самосвалами.

Ничего!.. Они вытерпят и больше — Джумбер, Вахтанг и их маленькая сестричка Лия. Это пустяки!.. Они согласны работать днём и ночью, как и шофёры, они согласны на собственной спине перетаскивать камни и щебень, только бы остаться на стройке, только бы дойти по новому шоссе до строительства электростанции.

Сегодня, как и обычно, ребята спозаранку явились на стройку, а с ними пришёл их двоюродный братец. Его только прошлой ночью привезли из Тбилиси, и он ничуть не обидится, если мы назовём его горожанином. Ему будет даже приятно это.

Ну, а теперь мы откроем вам его имя… Прежде всего Дато́ отличался от своих деревенских родственников нарядом. Его сверкающая белизной рубашка, застёгнутые на коленках красные штаны и белые сандалии, выглядели довольно странно на грязной дороге, среди гружёных самосвалов и в особенности рядом с арбой. Кроме того, от деревенских друзей Дато отличался тем, что был он кругленький и толстенький, как мячик.

Если б солнце могло говорить, оно наверняка крикнуло бы: «Эй, Дато! Хватит тебе нежиться! Скинь рубашку, и ты увидишь, как я закалю твоё тело!» Если бы лужайки могли видеть, они возмутились бы, глядя на Дато: «Ну на что это похоже, толстенький мальчик! — сказали бы они. — Ты приехал из города и ступаешь по нашей груди кожаными подошвами! Сбрось сандалии, пробегись босиком! Мы омоем росой твои ноги, и ты никогда не простудишься…» На, а если бы быки вдруг заговорили, они промычали бы Дато: «Ты что-о! Собрался в красных штанах шагать перед нами? Мы этого не любим и можем так боднуть, что век не забудешь!»

Но солнце не обладало голосом, луга только тихо шелестели, быки молчали. И за них заговорили двоюродные братья:

— Дато, ты куда это собрался? — спросил Вахтанг и подморгнул Лие.

Они стояли возле арбы. За арбой три пустых самосвала ждали очереди; перед ними, подставив кузов под ковш, стоял ещё один самосвал. Дети ждали. Никто никуда не спешил, никто не собирался уходить, и Дато удивился вопросу Вахтанга.

— А куда я должен собираться?

— Не знаю, ты так вырядился, что я подумал…

— Никуда он не собрался, — прервал брата Джумбер, — должны же люди догадаться, что он из Тбилиси. Ума от Дато ждать не приходится, да и особенно складной речи тоже… Он ещё маленький… Ну, а как понять сельчанам, что он тбилисец? Конечно, по одежде! Верно, Дато?

— Вы что… вы смеётесь надо мной, да? — заволновался Дато.

— Конечно, ты смеёшься над ним! — накинулся Вахтанг на старшего брата. — Зачем ему наряжаться? Разве по его толстеньким щёчкам трудно догадаться, что он тбилисец? Верно я говорю, Дато?

— Не смейся, не то… — рассердился Дато.

— Не то что? Или, может, наперегонки ты меня обгонишь? Или побьёшь? Или… — Вахтанг не смог больше ничего придумать и замолчал.

— Знаешь, что я сейчас сделал бы с тобой, не будь ты моим двоюродным братом? Я избил бы тебя до полусмерти… Ты знаешь, что такое бокс?

Вахтанг удивлённо взглянул на Джумбера: ты, мол, только погляди, как заливает этот пузырь. Джумбер в душе посмеивался над перепалкой младших, но виду не показывал. Вахтанг опять обернулся к Дато:

— Допустим, я тебе не брат и бокса твоего я не знаю. Ну, покажи мне, как ты одним ударом валишь людей с ног!

1

Мзе́ти — дословно: «Солнечное» (груз.).