Страница 126 из 148
— Ну, это вы бросьте, — горячо возразил Платон. — Я убежден, что мы поступаем совершенно правильно. Что мы говорим народу? Не успокаивайтесь, значит, на сегодняшних успехах, говорим мы, делайте завтра больше и лучше.
— Да, я тоже так думаю, — с облегчением вздохнул Нестор и только теперь вспомнил, что он не представился Платону: — Я — Нестор Парцвания, весовщик бригады Майи Кочакидзе, — и снова протянул Платону руку.
Со стороны моря подул свежий ветер. Черные тяжелые тучи вплотную приблизились к плантации. Сверкнула молния, где-то вдали раздались глухие раскаты грома.
На чайные листья упали первые крупные капли. От земли поднялся запах горячей пыли. Дождь все усиливался. Вот он пролился над мандариновым садом, затем перешагнул через дорогу и весело забарабанил по железной крыше приемочного пункта.
Нестор и Платон поспешили под навес.
Это был веселый и необыкновенно щедрый ливень. В воздухе стоял острый запах мокрой земли и чайных листьев. Причудливые зигзаги молний разрезали небо, раскатисто гремел гром, и сквозь рваные облака время от времени показывалось голубое небо.
— Скоро пройдет, — сказал Нестор Платону, заслоняя его от дождя, который при порывах ветра забирался и под навес.
— Поглядите, поглядите, что делает Майя со своими сборщицами! — неожиданно воскликнула Гванца, и все невольно обернулись.
— Она собирает воду, — сказала Гванца. — Вот молодчина Майя! Чего же вы стоите, девочки? — обратилась она к подругам. — Айда за мной! Лист потом успеем сдать. — Гванца быстро разулась, сняла чулки и выбежала из-под навеса.
Девушки устремились за ней.
— Ой, в такой ливень!
— Сумасшедшая, да и только!
— Поглядите, как она несется в гору!
— Вся в Майю наша Гванца.
Мариам вопросительно посмотрела на Ясона.
— Посмотрите, все вышли собирать воду! — сказал Ясон и добавил, встретив вопросительный взгляд Мариам: — За водой охотятся наши девчата.
— За водой?!
— Да. Это Майя придумала: на каждой террасе вырыты глубокие ямы, которые заполняются дождевой водой. Теперь нам не страшна никакая засуха.
— Так, значит, вы поливаете плантации? — спросил Платон, приближаясь к Ясону.
— А как же, почти везде!
— Неужели это Майя придумала? — воскликнул Платон и с гордостью добавил: — Наша Майя?
Услышав эти слова, Мариам сердито посмотрела на Платона, но он сделал вид, будто и не догадывается, за что она сердится на него. Платон собрался еще что-то добавить, но тут подъехала синяя "победа" и круто остановилась перед навесом.
Распахнулась дверца, и из машины вышел председатель колхоза Сардион Гетия. Не задерживаясь, он прямо направился к Мариам. На нем был костюм военного покроя и плащ. Его походка, движения, строгое, почти суровое лицо говорили о сдержанности в проявлении чувств, однако сейчас это не вполне удавалось ему.
— Я ехал встретить вас, но меня задержали на строительстве, — сказал он и протянул Мариам руку. Тут только Сардион заметил, что рука у него в грязи, но не смутился, быстро вытер ее о полу плаща и улыбнулся. — Учился у одного замечательного каменщика класть кирпичи, — пояснил он. — А на тебя, Ясон, я в обиде. Осрамил ты меня, да и только! Куда ты привел гостей?
— А где найти для них лучшее место? — обиженно нахмурился Нестор. — Приемочный пункт чайного листа — это зеркало всей нашей работы.
— Погоди, погоди, не преувеличивай, Нестор! — улыбнулся председатель.
— Он не преувеличивает, — вступился за Нестора Платон. — Здесь видно и качество и количество работы. Значит, здесь видно, как трудится народ. Поглядишь на корзины, и словно в зеркало заглянул…
— Против этого я не возражаю, дорогой Платон, — уступил гостю председатель. — А теперь прошу, поедемте со мной. Надо же вам отдохнуть с дороги.
— Нет, мы хотим сперва повидать Майю, — сказала Мариам, услышав доносившийся с плантации звонкий голос Майи. Мариам узнала бы этот голос среди тысячи других голосов. На мгновение она забыла, для чего приехала сюда. Сейчас Мариам думала только о том, как прижмет к груди свою милую вострушку, как заглянет в ее умные родные глаза…
Ливню надоело плясать на одном месте, он устремился в сторону гор. Вскоре над плантацией, над морским побережьем заголубело необыкновенно чистое, словно промытое в семи водах, небо.
— Ладно, пойдемте сначала к Майе. Заодно я покажу вам наши водоемы для хранения воды.
Нестор поручил весы своему помощнику и тоже пошел с гостями. Впереди шли Сардион, Ясон и Мариам, за ними — Платон и Нестор. Дорога была скользкая, на чайных кустах, словно бусы, блестели дождевые капли.
Мариам внимательно разглядывала хорошо взрыхленную землю. Почва жадно впитывала влагу. Все кусты были аккуратно подрезаны, имели полуовальную форму.
"Вот какие результаты дала подрезка боковых веток, — думала Мариам, — намного увеличилась крона куста. А ведь в самом деле — почему боковые ветки не должны давать флеши? Это же слепому видно, что такой куст даст значительно больше листа… Но об этом догадалась Майя, а не я… Моя Майя, моя дочурка…"
Сардион читал на лице Мариам ее мысли. Некоторое время он молча шел рядом с ней — не хотел ей мешать. Когда же Мариам не стерпела и с явным восхищением склонилась над одним особенно удачно подрезанным кустом, председатель сказал:
— Все были против подрезки боковых веток. Даже наш агроном. Но Майя настояла на своем. Ради дела она не посчиталась ни с кем: ни со старшими, ни с младшими. Вы бы только послушали, как на бюро райкома она отчитала своего мужа. "Ты, мол, товарищ агроном, дальше своего носа ничего не видишь…" Она сумела тогда убедить всех, что боковые ветки будут давать такую же флешь, как и верхние. Секретарь райкома тут же подсчитал, насколько возрастет урожай от подрезки боковых веток, и получилась прямо астрономическая цифра…
— Это очень похоже на нашу Майю. Она всегда была такой.
— Ну вот мы и на участке Майиной бригады, — сказал Сардион. — В прошлом году к нам влился соседний колхоз. "Цискари". Эта плантация принадлежала самой отсталой бригаде цискарцев. С трудом собирала она по две тысячи килограммов. Колхозники в один голос твердили: "Бригадир не годится, требуем — замените бригадира". Обсуждали мы на правлении, кого поставить бригадиром. Кому ни предлагали — никто не хочет. Зачем, мол, добровольно в петлю лезть, имя свое позорить? И вот неожиданно для всех Майя говорит: "Если доверяете, дайте мне эту бригаду". Сначала никто не хотел ей верить, думали — шутит. А она говорит: "Чему вы удивляетесь? Я не боюсь работы. А там нужна работа. Бригадой, где все налажено, всякий может руководить". Нашлись такие, которые пытались отговаривать Майю: "Для чего тебе это? У тебя же слава и почет, а с бригадой это все можешь потерять". Особенно недоволен был Майин муж. Он прямо-таки набросился на нас: "Зачем вы ее губите? Ведь она обещала на следующее совещание прийти с новыми достижениями. Вы же ей даете самую отсталую бригаду, где на плантации в двадцать гектаров не найдешь и одного приличного куста". Майя и тут не уступила. У них вышла серьезная размолвка с мужем. Честное слово, я побаивался за эту молодую семью. Это ведь не шутка, когда муж с женой в разладе.
…Председатель не мог знать того, о чем говорили Майя и Георгий, возвращаясь с собрания в ту памятную ночь. А было так.
Близилась полночь. Майя и Георгий шли глухим проулком. В деревне царила глубокая тишина.
— Майя! — обратился к ней Георгий, до того долго молчавший: — Послушай меня, Майя, что ты наделала, зачем впуталась в эту историю? Я не могу понять, почему ты пошла на это, что принудило тебя? Зачем ты подвергаешь себя такому риску, губишь свое будущее, свою славу?
— Славу? — Майя посмотрела на мужа, но в темноте не было видно его лица. — Мою славу? — повторила она упавшим голосом. — Как смешно и нелепо звучит это слово и как оно неуместно сейчас, Георгий.