Страница 104 из 148
Уполномоченный правительства подошел к перилам и стал рядом с Евгением Жваниа.
— Разрешите мне сказать несколько слов по поводу этой реплики, — попросил он Жваниа и, не ожидая его согласия, обратился к народу:
— Вы сказали, безземельные крестьяне. Как вы можете говорить такое? Господин Жваниа только что информировал вас о том, что земли переданы в руки крестьян. Я, как член правительства, подтверждаю это. Ну, а что касается моей земли и земли моих братьев, то она давно у вас. Вы уже давно ее пашете.
Беглара Букиа возмутила эта наглая ложь Чичуа.
— Ее пашут снаряды из ваших пушек, господин Чичуа, — громко, чтобы слышал весь народ на площади, крикнул Беглар.
— Я вас не понимаю, — растерялся Чичуа.
— Врешь, помещик! — закричали Коршиа, Джгереная, Эсебуа, — нас гвардейцы согнали с твоей земли.
Заявление Чичуа удивило члена учредительного собрания. На какое-то мгновенье он смешался, затем, как ни в чем не бывало, продолжал свою речь:
— Мы защищаем свободу, сестры и братья. Мы защищаем демократию, — прокричал он, а про себя подумал: "Ну и идиот этот Чичуа. Зачем только его сюда прислали". — Мы защищаем наш трехцветный флаг, защищаем землю, которая с сегодняшнего дня и вправду станет вашей.
Гудуиа Эсванджиа стоял чуть в стороне от толпы и, подавшись вперед, слушал Евгения Жваниа. Темно-коричневое лицо лесного отшельника от непомерного возбуждения еще больше потемнело и покрылось крупными каплями пота. Эсванджиа с отвращением и гневом глядел на Евгения Жваниа и с трудом удерживался от желания обругать этого всенародно лгущего болтуна. И, наконец, потеряв терпение, все же дал волю сдерживаемой на протяжении многих лет ненависти.
— Кого ты обманываешь, сукин сын?! — крикнул он Евгению Жваниа.
Народ зашумел, и все разом обернулись к Эсванджиа. Некоторые не узнали его, а те, кто узнал, — поразились: "Господи, как изменился человек!"
— Эй, Гудуиа Эсванджиа! Что с тобой сделала жизнь?
Посмотрите, люди, да это же настоящий очокочи!
— Забытый смертью Гудуиа!
— Гудуиа!
— Вчера ты стрелял в народ из пушки, — кричал Гудуиа, — а сегодня подлизываешься к нему. Мне лично хватит земли на могилу. Гудуиа Эсванджиа уже не нужна земля. Но — земля будет народной! Она будет принадлежать Букиа, Коршиа, Эсебуа, Филипиа, Джгереная! А не веришь, так я сейчас вколочу тебе это в дурную башку, — Гудуиа, подняв свою дубину, бросился к балкону. Его с трудом удержали два крестьянина. — Убью, перегрызу горло! — кричал разъярившийся Гудуиа. — Задушу подлеца!
— Мы боремся за жизнь, а не за смерть, — сказал Жваниа. Было похоже, что угрозы лесного отшельника не очень испугали его.
— Кого ты собираешься убить, Гудуиа? — крикнул Джаба Кобахиа. — Большевики отнимут всю нашу землю. И даже для могилы они тебе клочка не оставят. Они врут, что дадут землю крестьянам, не верьте им, люди! Земля при большевиках будет государственной.
— А государство чье будет? — спросил Парна Кварацхелиа.
— Как чье? Большевистское! — отвечал Джаба Кобахиа.
— А сейчас оно чье?
— Народное.
— А правит кто им?
— Избранники народа, — не утерпев, вмешался в спор член правительства Аполлон Чичуа.
— А когда я тебя выбирал? — спросил его снизу Парна Кварацхелиа.
— Большевики меня, слава богу, не выбирали, меня выбрал народ, — стараясь не уронить своего достоинства, спокойно, с самоуверенной улыбкой отвечал крестьянину Чичуа.
— Мы, социал-демократы, не проповедуем мести, мы не сеем смерть и не проливаем кровь, — сказал Жваниа, бросив недовольный взгляд на так некстати вступившего в спор Чичуа.
— Без крови враг ничего не уступит, — выкрикнул свое излюбленное изречение Зосиме Коршиа.
— Кровь проливают только большевики. Вот они уж действительно никак не насытятся кровью, — сказал Жваниа.
— Клевета это, господин Жваниа, — остановил его Варден. — И вы сами знаете, что это клевета. А вот вы, меньшевики, — хотите кровопролития. Разве не потому вы призываете народ в поход против большевиков?
— Против захватчиков! — сказал Жваниа.
— Надоела нам ваша демагогия, — оборвал его Тариэл Карда.
Жваниа медленно повернулся к Тариэлу и, с трудом сдерживая себя, сказал:
— Я вас не приглашал слушать меня… я говорю с народом.
— Народ давно вас не слушает, — усмехнулся Тариэл Карда.
— Это вас, большевиков, не хочет слушать народ, — возразил Жваниа.
— А мы сейчас увидим, кого слушает народ, — сказал Карда.
— Вы мне угрожаете? — вспыхнул Жваниа.
— Не Тариэл Карда вам угрожает, а народ, — сказал Варден.
— Вы слышите, что он говорит, люди? — перегнувшись через перила, крикнул Жваниа. — Оказывается, грузинский народ угрожает своему родному правительству. Вот до чего доболтался этот большевистский комиссар.
— Правду говорит комиссар, чего там, — Элизбар Кварацхелиа хотел выйти вперед, но его удержал Манча Заркуа.
— Пусти, Манча, тошнит меня от господских речей, — сказал Элизбар своему другу Кварацхелиа.
В толпе зашумели, послышались возгласы:
— Хватит! Не хотим больше слушать меньшевиков!
— Не верим им!
— Пусть убираются ко всем чертям!
Жваниа резко повернулся к Тариэлу Карда:
— Очень сожалею, что мы выпустили вас из тюрьмы, товарищ Карда.
— Так бы вы нас и выпустили, — рассмеялся Карда, — это народ заставил ваше правительство выпустить из тюрем большевиков, и, кроме того, я уже давно не ваш товарищ, господин Жваниа.
— Извините, ошибся, — пожал плечами Жваниа. — Это я еще по старой привычке назвал вас так. Боже спаси — теперь мы, конечно, не товарищи, мы враги.
— Долой меньшевистское правительство! — крикнули из толпы.
— Да здравствует социалистическая Грузия!
— Мы против того, чтобы один класс господствовал над другим, — продолжал Евгений Жваниа. — Равноправие всех честных людей — вот что такое истинная демократия.
— В чем же равноправны мы с Чичуа? В чем? — спросил Зосиме Коршиа.
— Пустите, я ему задам, этому вралю, — опять сорвался с места Гудуиа Эсванджиа, но его снова удержали.
— Вы будете равноправны, уважаемые, будете! — сказал Жваниа. — Мы сделаем так, чтобы и у вас и у Чичуа было столько земли, сколько вы сможете обрабатывать…
— Никто не видел земли, обработанной Чичуа.
— Со времен Адама набивают они себе желудок тем, что добыто чужим трудом.
— Скоро и у них желудки высохнут от голода.
— От имени партии обещаю, что земля будет ваша, народ!
— Вы уже много раз это обещали, — сказал Зосиме.
— Это правильно, мы пока не все свои обещания выполнили, — Евгений Жваниа видел, что большинство людей на площади уже не слушает его. Он был на грани отчаяния — "все пропало, все пропало", но приказал себе — не сдаваться, ни в коем случае не сдаваться. — И я от имени партии откровенно заявляю вам — да, мы затянули окончательное решение вопроса о земле. И да будет вам известно, что лично я не одобрял и не одобряю эту затяжку… Вы сделали то, что должны были сделать мы, вы силой поделили землю, которую и без того Чичуа собирался отдать вам.
— Знаем, как он собирался…
— А когда ваше правительство оставило ему всю землю, почему он тогда не отказался? — сказал Манча Заркуа.
— Чичуа не давали нам никакой земли.
— Они не согласились и на треть урожая.
— Нет, теперь нас уже не обманут, — разом закричали Иванэ, Нестор, Зосиме.
Уполномоченный правительства Аполлон Чичуа отошел в глубь балкона. Эти смутьяны могут и зашибить.
— Я повторяю, я уже в который раз повторяю: наша ошибка и, если хотите, вина в том, что мы не сочли земельный вопрос первостепенным, — сказал Жваниа. — И вот… до сегодняшнего дня не удосужились заняться им вплотную.
— Зато теперь мы удосужились, — сказал Элизбар Кварацхелиа.
Член учредительного собрания закашлялся, чтобы выиграть время для обдумывания ответа, но ничего не придумал и предпочел сделать вид, что просто не слышал этих слов.