Вечный лед

Джодах ответил загоревшимся на кончиках пальцев огнем, но его выстрелы в свою очередь были заблокированы изысканным рисунком, распустившимся перед Лим-Дулом. Некромант смеялся.

Лим-Дул сжал кулак, и перед архимагом начала пузыриться земля. На поверхность вырвались скелетообразные руки и схватили Джодаха, угрожая утянуть его в мягкую, глинистую землю.

С помощью мысли и выкрикнутого слова Джодах освободился, призвав ветер, чтобы тот помог ему совершить длинный изящный прыжок на вершину ступенчатой пирамиды. Летя в воздухе, он развернулся и снова выпустил свои стрелы, на этот раз в находившиеся под землей умертвия. Огонь опалил землю и оставил после себя осыпающиеся остатки скелетообразных рук, выступающих вверх словно почерневшие, злобные деревья.

Когда Джодах приземлился, то попал под новые, на этот раз более хитрые, заклинания Лим-Дула. На взгляд стороннего наблюдателя в момент приземления Джодах просто споткнулся. Но внутри мысленного особняка Джодаха проявилась огромная, черная тварь, наугад распахивавшая двери и разрушавшая лежащие за ними драгоценные заклинания.

Джодах сжал зубы и сам рванулся внутрь, проносясь по своему дому для заклинаний, пока не добрался до твари. У нее хватило времени бросить на него злой взгляд перед тем, как он разорвал ее покрытую бородавками шкуру на куски, но там, в его разуме, она уже успела причинить ущерб.

Во внешнем мире Джодах собрал вместе магические нити и придал им сходство с животными, как он уже делал в королевских апартаментах в Крове. Белые медведи и хищные волки выбрались из вертящегося снега и окружили некроманта. Со своими вывернутыми наружу рогами некромант походил на горную овцу, окруженную стаей волков.

Но Лим-Дул не был овцой, поэтому он быстро развернулся, вытянул руки, и созданные из маны существа от его нападения превратились в пыль. Он промахнулся по одному, и огромный волк прыгнул на него сзади. Лим-Дул закричал, когда зверь впился ему в мускулистое плечо. Некромант развернулся со сверхъестественной грацией и схватил нападавшего зверя за задние лапы. Еще одно, нечеловеческое слово, и жуткий волк рассыпался черными пятнышками среди снега.

Джодах не стал дожидаться, пока Лим-Дул придет в себя, и выпустил с кончиков пальцев множество крошечных дротиков. В этот момент Лим-Дул не был готов к атаке архимага, и попадания дротиков образовали линию у него на ребрах. От попаданий некромант завыл и развернулся, в его глазах отражались кровь и огонь.

Лим-Дул прищурился, и верхушка пирамиды исчезла в шаре пламени. Сама пирамида пропала от этого огненного нападения, и даже Лим-Дула задело огнем.

Но даже в то мгновение, пока желто-оранжевое пламя распространялось во все стороны, в центре взрыва оставалось холодное синее пространство. В центре этого пузыря стоял Джодах, не пострадавший от развернувшегося вокруг него ада. Он осторожно опустился на землю среди неровных остатков каменной стены.

Джодах начал насмехаться: – Ты обычно называл себя Радужным Магом, – сказал он. – Теперь, как я вижу, ты используешь только черный и красный цвет. Смерть и огонь.

– Надо использовать, что доступно, – ответил Лим-Дул хриплым голосом. – Личность Лим-Дула подходила для красного и черного. Я просто придерживался этого.

Лим-Дул выглядел опустошенным. Его лицо и голые плечи покрывали капли кровавого пота, смешивавшиеся с кровью из ран.

Джодах чувствовал себя лишь немногим лучше. Земля под ним, казалось, танцевала и волнообразно дергалась, у него сдавило грудь. Хуже всего было то, что его мысленный особняк практически опустел. Окна, выходившие на далекие земли, были плотно закрыты, а комнаты пусты.

Лим-Дул начал произносить заклинание, но Джодах прервал его. Еще одно заклинание, снова отмена, они подходили все ближе друг к другу. Джодах парировал магические атаки Лим-Дула все быстрее и быстрее. Он ощущал себя так, словно сам был внутри разума Лим-Дула, противодействуя заклинаниям некроманта еще до того, как тот их выбирал.

Теперь он шел по призрачным залам мысленного особняка своего противника, разрушая все, что находил.

В одной из комнат он нашел огромную статую Лешрака, вырезанную из чего-то, похожего на обсидиан. Это было место мощи, нечто большее, чем просто заклинание. Джодах двинулся вперед, чтобы вырвать ее из памяти Лим-Дула, чтобы разорвать это конкретное звено в цепи силы.

В этот момент статуя открыла глаза и посмотрела на Джодаха.

Желтые глаза Лешрака горели ненавистью. Джодах почувствовал, как вылетает из разума некроманта и спотыкается в своем физическом теле. Он покатился при приземлении и поднялся, его мышцы пожаловались на это действие.

Лим-Дул, почти совсем похожий на зверя, согнулся от боли. Он встал, выпрямился во весь свой рост и поднял руку, чтобы возобновить нападение.

Джодах открыл дверь внутри своего разума, чтобы отразить послание, но обнаружил, что его воображаемая комната опустела. Он в панике открыл следующую, но она тоже не была заполнена, затем третью. Он начал мысленный обыск своего особняка, быстро разыскивая заклинание, чтобы остановить вызов, но ничего не находилось.

Снег вертелся и сгущался, превращаясь в видение, призрачную фигуру женщины с длинными, вампирскими зубами и острыми когтями на концах ее тонких пальцев.

Ее лицо было похоже на джайино. Она смеялась голосом Джайи, и Лим-Дул присоединился к ней. У Джодаха расширились глаза, наружу вырвался страх от смерти Джайи, а его мозг судорожно искал заклинания, которые можно использовать.

В своем разуме он нашел маленькую частицу белой маны, воспоминание о стародавней ферме, ныне погребенной под ледниками. Когда тварь прыгнула на него, он потянул к себе этот кусочек яркости, мысленно раздув его, как уголек, до того, что он из белого засветился целой радугой неописуемых цветов. Он поместил его в ныне забытое древнее заклинание, но когда он был мальчишкой – им пользовалась Церковь, заклинание для нейтрализации колдунов.

Призрак с лицом Джайи был уже почти над ним, но он ждал до последнего перед тем, как выпустить заклинание. И не в кошмарного призрака, а в самого некроманта.

Лим-Дул взорвался белым светом, на кончиках его пальцев, во рту и глазах вспыхнули звезды. Он закричал, и крик становился просто пищей для света, угрожавшего его уничтожить. Свет проникал во все уголки тьмы внутри Лим-Дула и с болью вытягивал из него тьму.

Внезапно свет пропал так же быстро, как и возник. Длинные когти иллюзии Джайи исчезли в нескольких дюймах от лица Джодаха, а Лим-Дул шатался и терпел крах, вокруг его головы теперь вился черный дым.

Заклинание сумело лишь опустошить Лим-Дула до той же степени, что и Джодаха. Церковь использовала его для того, чтобы сделать заклинателей не опаснее смертных людей, а в это мгновение Джодах чувствовал себя простым смертным.

Джодах схватился за грудь. Дыхание было тяжелым, разум был пуст, а Лим-Дул был все еще жив. Архимагу нужно было всего лишь мгновение, чтобы восстановить дыхание, чтобы собрать вместе последние остатки его бессмертной памяти.

Задыхаясь, Джодах сказал: – Все кончено, Лим-Дул. У тебя кончились заклинания. – Он, спотыкаясь, пошел к некроманту.

Лим-Дул шатался, держась за бока, и сам едва мог говорить. – Есть …, – он плюнул кровью. – Есть вещи более могущественные, чем заклинания. – Он раскинул руки, свободную от колец и унизанную ими, и визгливо закричал усталым голосом: – Лешрак Ночной Бродяга! Господин, услышь меня, своего самого значительного слугу! Приди ко мне в час моей нужды!

Джодах закричал и попробовал подскочить к нему, чтобы физически не дать ему закончить зов. В глубине своего разума Джодах подумал об изображении, которое видел в воображаемом замке Лим-Дула, об огромной статуе мироходца, которая пробудилась и следила за ним адским взглядом.

Джодах не добрался до Лим-Дула. Воздух вокруг него как будто сгустился, возникло давление, какое он ощущал в тот день в покоях некроманта. Теперь давление сдавило его, словно настоящая рука, и сильно ударило его о землю. У Джодаха заболели грудь и конечности, он закричал от боли.