Мичман Болито

Болито сел рядом с Дансером и стал смотреть, как другие новички, словно сомнамбулы, хлопают крышками своих сундучков. Он мечтал попасть на фрегат, как его брат. Фрегат, свободный от произвола флотского начальства, способный покрывать огромные расстояния втрое быстрее, чем могучая «Горгона», где есть все возможности испытать приключения, о которых он так давно грезил. Но теперь его новым домом стала «Горгона», и ему предстоит служить ей не за страх, а за совесть, как того требует Флот. Линейный корабль.

Глава 2. Каторга

— Свистать всех наверх! Всем наверх, зарифить марсели!

Трели дудок снова и снова прокатывались по палубам «Горгоны» с настойчивостью голоса из ночного кошмара, пока корабль не задрожал от топота ног матросов свободной вахты, спешащих занять места по расписанию. Болито дернул Дансера за плечо с такой силой, что тот чуть не вывалился из койки.

— Идем, Мартин! Мы снова убираем паруса!

Он подождал, пока Дансер не оделся, потом оба побежали к ближайшему трапу. Прошло уже три, если не четыре таких дня. С мгновения, когда семидесятичетырехпушечник поднял якорь и отправился вниз по Каналу, в Атлантику, шла бесконечная череда уборки-постановки парусов, когда приходилось заставлять измученное тело карабкаться вверх по вантам к раскачивающимся реям, и все это под «ободряющие» возгласы первого лейтенанта с квартердека. Это тоже было частью кошмара, поскольку чтобы перекрыть шум ветра и волн, Верлинг использовал рупор, так что для обессиленных мичманов его пронзительные крики были словно бесконечные удары бича.

У матросов-новобранцев дела, разумеется, обстояли еще хуже. Статус мичмана на королевском корабле невысок, но у простого матроса его не было вообще. Болито понимал, что малейшее неповиновение в момент, когда корабль ложится на другой галс при сильном ветре, чревато гибелью, но ему больно было видеть бессмысленно жестокое обращение с людьми, которые, скорее всего, были попросту слишком испуганы работой на высоте, чтобы понимать, чего от них требуют.

Этот раз ничем не отличался от предыдущего. Рассвет еще не наступил, но сквозь нависшие облака пробивалась серая тень, благодаря которой можно стало различить снасти. Лейтенанты нервничали, пока унтер-офицеры и помощники штурмана делали перекличку своих команд у каждой мачты. Морские пехотинцы сгрудились на корме, у брасов бизани. Их ботинки скользили по мокрой палубе. У леера квартердека первый лейтенант выкрикивал указания, размахивая рупором для усиления эффекта того или иного пункта.

Болито посмотрел на корму, где находился сдвоенный штурвал. Четверо рулевых с силой наваливались на спицы, и Ричард предположил, что шквал еще достаточно силен, чтобы подвергнуть испытанию руль и паруса. Рядом с рулевыми стоял старина Тернбулл, штурман, одетый в бесформенный балахон. Он размахивал руками, похожими на клешни, перед носом квартирмейстера.

У коечных сеток наветренного борта в одиночестве стоял капитан. На нем был длинный непромокаемый плащ. Ветер развевал его волосы, пока капитан наблюдал за тем, как берут рифы на марселях — единственных, за исключением кливера, парусах, которые можно было нести в такой шторм. С самого прибытия на борт Болито не удавалось рассмотреть капитана поближе. На расстоянии он выглядел очень спокойным и важным, беготня матросов и крики младших офицеров совершенно не трогали его.

— Господи, я совсем окоченел, — сказал Дансер, стуча зубами.

Лейтенант Хоуп, отвественный за фок-мачту, закричал:

— Ведите их наверх, мистер Болито! И постарайтесь управиться за несколько минут, если хотите угодить мне!

Прозвучал свисток, и все началось сызнова. Марсовые шустро побежали вверх по выбленкам, новобранцы следовали за ними с меньшей уверенностью, поторапливыемые угрозами и тычками младших офицеров. А над всеми им царил голос все замечающего Верлинга, казавшийся из-за рупора каким-то нечеловеческим.

— Подтянуть фока-брасы с наветра! Мистер Тригоррен! Лопни ваши глаза, в вашем дивизионе есть парень, которого надо подтолкнуть, сэр! Еще двух человек на бизань-брасы!

Он не умолкал ни на секунду.

Вверх по тугим, качающимся выбленкам, потом вдоль реев, то падающих, то взлетающих на палубой и ревущим морем, цепляясь пальцами за трос, чтобы избежать падения. Затем, затаив дыхание, вперед, где парни уже вкарабкались на марса-рей, скорчившись, словно мартышки, по обоим его сторонам в попытке ухватиться за грубую, полузамерзшую парусину и взять еще один риф, а каждый клочок паруса тем временем делает все возможное, чтобы столкнуть моряка с его ненадежного насеста. Ругань и хрипы, матросы изрыгают проклятия, ломая ногти о непокорную ткань или отталкивая своих более неуклюжих собратьев, просящих помощи.

Болито ухватился за фордун и посмотрел на другие мачты. Работа была почти выполнена, и корабль отозвался, чувствуя меньшее давление на паруса. Далеко внизу на полуюте стояли похожие на карликов офицеры и матросы, крепящие фалы и брасы. На наветренном борте все также стоял капитан, наблюдая за реями. Его что-то тревожит? — подумал Болито. Судя по виду, нет.

— Крепите, мистер Хоуп! — заревел Верлинг, и не удержался от добавления. — В вашем дивизионе одни калеки! Я устрою вам дополнительные парусные учения перед обедом!

Болито и Дансер соскользнули по бакштагу на палубу и столкнулись с разъяренным Хоупом.

— Черт побери, мне влетит за это! — оправившись, Хоуп добавил: — И вам тоже, если не будете лучше муштровать своих людей!

— Собака, которая лает — не кусается, — заметил Болито, когда Хоуп промчался дальше на ют. — Пойдем, Мартин, посмотрим, что малютка Старр приберег для нас от завтрака. Теперь нет смысла лезть в койку, скоро снова будет аврал.

Едва влетев в душную безопасность мичманской каюты, они увидели болезненного вида человека с важным лицом, одетого в простой синий мундир. Болито знал этого человека — это был Генри Скроггс, капитанский клерк, столовавашийся с их соседями по каюте, помощниками штурмана.

— Болито, не так ли? — отрезал Скроггс. Ответа он не ждал. — С докладом к капитану. Мистер Маррак повредил руку, а мистер Гренфелл стоит утреннюю вахту. — Он на мгновение смолк, выжидая. На его лице не отражалось ничего. — Ну же, пошевеливайтесь, сэр, если вам дорога жизнь!

Болито смотрел на него, и в голове его пронеслись слова Маррака о чистых сорочках, и мысль о своем растрепанном виде.

— Иди сюда, я помогу тебе одеться, — предложил Дансер.

— Нет времени, — отрезал клерк. — Вы, Болито, следующий по старшинству за Марраком и Гренфеллом. Капитан очень щепетилен в таких вещах. — Он покачнулся, когда корабль резко накренился и волна с шумом разлилась по верхней палубе. — Советую вам поторопиться!

— Отлично, — спокойно ответил Болито, надевая шляпу, и нырнув под бимс, направился на корму.

Переводя дух, он остановился перед выкрашенной белой краской дверью, ведущей на ют. После суеты межпалубного пространства, где постоянно сновали полупризрачные фигуры моряков, возвращающихся после работы на реях, здесь было очень тихо. У двери, замерев навытяжку в пятне света от подвешенного к переборке фонаря, стоял на часах морской пехотинец. Часовой строго посмотрел на мичмана, потом доложил:

— Сигнальный мичман, сэр! — для усиления эффекта он сопроводил это восклицание коротким ударом приклада по палубе.

Дверь отворилась, и Болито увидел капитанского вестового, лихорадочно машущего ему рукой. Дверь была приоткрыта ровно настолько, чтобы можно было протиснуться внутрь. Так поступает лакей в хорошем доме, когда не очень уверен, обрадуются ли посетителю.

— Не будете ли любезны подождать здесь, сэр?

Болито стал ждать. Он находился в красивой передней, занимавшей всю ширину корабля. Дверь из нее вела в капитанскую столовую. В большом шкафу красного дерева тихо позвякивало стекло, а на длинном полированном столе в такт движениям судна ездили стоявшие на круглом подносе бутылки и графины. Палубу покрывал холст, аккуратно разукрашенный белыми и черными квадратами, а девятифунтовые орудия по бортам скрывались под ситцевыми чехлами.