Мичман Болито

Болито посмотрел на него, испытывая то же самое. В порыве чувств он ухватил юношу за рукав.

— Хорошо сказано, Мартин. Рад, что мы будем служить вместе.

В этот момент чья-то тень заслонила от них свет коптящей лампы. Оба юноши повернулись. Перед ними стоял однорукий моряк. Выражение его лица было очень серьезным.

— Спасибо, юные джентльмены, — негромко сказал он и взмахнул рукой. — Да пребудет с вами удача. Уверен, что вижу перед собой двух будущих капитанов.

Служанка поставила на боковой стол две дымящихся миски, и моряк заковылял прочь, проговорив, к удовольствию всех собравшихся в зале:

— Кое-кому стоит быть поосторожней сегодня. Это вам урок.

Разговоры в зале смолкли, а грузная туша хозяина устремилась к мичманам. Он подошел к Дансеру.

— Ну-ка гони свои проклятые денежки, да поживее! А потом…

— А потом, хозяин, — холодно сказал Болито, — ты принесешь нам два стакана бренди. — Ричард наблюдал, как хозяин раздувается от ярости, момент был такой, словно вот-вот должна была взорваться девятифунтовая бомба. — Будь я на твоем месте, то попридержал бы язык. Счастье, что мой друг в хорошем настроении сегодня, ведь у его отца поблизости большие владения.

Хозяин нервно сглотнул.

— Бог мой, сэр, уж и пошутить нельзя! Сейчас же принесу бренди. Самый лучший, и, надеюсь, вы позволите мне сделать это за свой счет.

С лицом, выдававшим внезапное беспокойство, хозяин удалился.

— Но мой отец всего лишь торговец чаем в Лондоне! — удивленно произнес Дансер. — Сомневаюсь, что он хоть раз в жизни видел Портсмутский мыс. — Он покачал головой. — Похоже, мне стоит смазать мозги, если я не хочу отстать от тебя, Ричард!

Болито спокойно усмехнулся.

— Зови меня Дик, если не возражаешь.

Пока они потягивали свой бренди, входная дверь отворилась настежь. На пороге стоял лейтенант, с плаща которого стекала вода, а украшенная плюмажем шляпа была мокрой от брызг и дождевых капель.

— Всем мичманам, направляющимся на «Горгону», — рявкнул он, — немедленно собраться у ворот. Снаружи вас ждут моряки, которые перенесут ваши вещи в шлюпку.

Офицер подошел к очагу и залпом осушил чарку бренди, поданную хозяином гостиницы.

— Адский ветер за окном, — сказал он, протягивая руки к огню, — да поможет нам бог.

После небольшой паузы лейтенант спросил:

— Кто из вас старший по выслуге?

Болито заметил, как мичманы обменялись обеспокоенными взглядами; чувство уютного спокойствия уступило место почти что панике.

— Полагаю я, сэр. Ричард Болито, — представился он.

Лейтенант с подозрением посмотрел на него.

— Ладно, — сказал он. — Отведи их к крепостной калитке и доложись старшине шлюпки. Я вскоре буду. — И пока я здесь, — возвысил голос офицер, — каждый маменькин сынок должен подготовиться к отправке, ясно?

Самый младший из мичманов пропищал:

— Мне кажется, я заболел!

Кто-то засмеялся, а лейтенант рявкнул:

— Я кажется, болен, сэр! Говори «сэр», когда обращаешься к старшему по званию, черт побери!

Жена хозяина гостиницы наблюдала, как нестройная кучка мичманов стала поспешно выбираться туда, где ее ждал дождь.

— Не слишком ли вы строги с ними, мистер Хоуп?

— Нам всем пришлось пройти через это, дорогая, — ухмыльнулся лейтенант. — В любом случае, капитан достаточно крут, если говорить по существу. Если я буду нянчиться с молодыми мичманами, под бортовой залп придется подставляться мне!

Выйдя на мокрые булыжники мостовой, Болито разглядел матросов, грузящих черные сундуки в некое подобие тележки. Смуглые, мускулистые парни оставляли впечатление бывалых моряков, и Болито подумал, что капитан не стал бы рисковать, отправляя на берег самых ненадежных из числа команды, где им представился бы шанс дезертировать. За несколько недель, даже дней, ему предстоит многое узнать об этих ребятах. Он не попадет в ту же ловушку, как на прошлом корабле. Теперь ему известно, что доверие — это вещь, за которую надо платить, его не получают даром вместе с мундиром.

— Мы отправляемся немедленно, — бросил он старшему из матросов.

— Это не первый раз для вас, сэр? — с усмешкой спросил тот.

— Как и не последний, — ответил Ричард, становясь в строй рядом с Дансером.

У крепостной калитки они нашли старшину, спрятавшегося от дождя у стены. А за ней, бесконечной чередой наступающих и разбивающихся о берег тяжелых волн, бушевал Солент, и немногочисленные чайки, реющие на фоне свинцового неба, казались клочьями оторвавшейся пены. Старшина взял под козырек.

— Значит, вы все на борт, сэр. Прилив еще продолжается, и первый лейтенант хотел бы, чтобы до собачей вахты шлюпка сделала еще рейс. — Потом он понизил голос. — Его зовут мистер Верлинг, сэр. Будьте осторожны. Он весьма крут с юными джентльменами. Считает, что они должны уметь делать все то, что умеет он, — хмыкнул старшина. — Бог мой, вы только поглядите на них. Да он сожрет их за завтраком!

— Как и я тебя, — отрезал Болито, — если ты не прекратишь трепаться.

Матрос ретировался. Дансер в изумлении посмотрел на Ричарда.

— Мне приходилось встречать таких парней и раньше, Мартин. Через минуту он уже клянчил бы разрешение пропустить чарку рому, — усмехнулся Болито. — Полагаю, что лейтенант по своем возвращении был бы крайне этим недоволен, не говоря уж об ужасном мистере Верлинге.

Тут у стены как раз появился лейтенант. Глаза его странно поблескивали.

— В шлюпку! Пошевеливайтесь!

— Я начинаю думать, что отец был прав, — промолвил Дансер.

Болито ждал, пока остальные спустятся по мокрым ступеням в пляшущую на волнах шлюпку.

— Меня не огорчает возвращение в море, — сказал он, и удивился, поймав себя на этой мысли.

Путешествие от крепости к стоящему на якоре двухпалубнику заняло большую часть часа. За время поездки в бешено раскачивающемся баркасе те мичманы, которым не стало совсем дурно, могли не спеша ознакомиться со своим новым домом, очертания которого все отчетливее прорисовывались сквозь пелену дождя. Болито тоже не преминул получше разглядеть объект своего нового назначения. Семидесятичетырехпушечники, как называли эти мощные двухпалубные корабли, составляли костяк флота. В любом крупном морском сражении они всегда занимали место в линии там, где бой был самым жарким. И все же, как по собственному опыту, так и по рассказам бывалых моряков Ричард знал, что все корабли отличаются один от другого как соль от патоки. Когда усилиями гребцов шлюпка поднималась на очередную свирепую волну, он устремлял взгляд на корабль, разглядывая возвышающиеся мачты с перпендикулярами реев, черно-желтый корпус с линиями задраенных пушечных портов, алый вымпел на высокой корме и гюйс на носу, так контрастирующие своими яркими цветами с серостью неба и моря. Гребцы начали уставать от своей тяжелой работы, и чтобы держать ритм им требовались постоянные тычки старшины, а время от времени и резкие окрики краснолицего лейтенанта.

Стали видны длинный бушприт с утлегарем, с расположенной под ним позолоченной носовой фигурой, которая, казалось, чуть ли не с ненавистью взирает на притихших мичманов. Скульптура представляла собой великолепный образец деревянного зодчества. Клубок переплетающихся змей, скрытое под ними свирепое лицо, с глазами, обведенными красным контуром для придания им выражения пущей ярости.

Вскоре после того, как раскачивающаяся шлюпка подошла к кораблю, мичманов похватали и бесцеремонно втащили на борт, так что когда они оказались на просторном квартердеке, тот по сравнению показался им почти безопасным и уютным.

— А она выглядит весьма неплохо, Мартин, — произнес Болито.

Он пробежался взглядом по аккуратным линиям девятифунтовок квартердека: их вороненые стволы блестели от дождя, станки были покрыты свежей краской, а удерживающие их снасти тщательно закреплены. Матросы бегали по реям и проходам, соединяющим квартердек с полубаком. Под проходами, разделенные правильными интервалами, располагались верхняя батарейная палуба с восемнадцатифунтовыми орудиями, и главная батарея из мощных тридцатидвухфунтовиков. При необходимости «Горгона» могла весомо заявить о себе.