Страница 28 из 48
— Так ты недалеко! Приходи в гости, устроим девичник, я соскучилась. Если не занята, конечно.
— Сейчас приеду, — говорю, подумав всего несколько секунд, и перехожу дорогу, пересаживаясь на другую остановку.
Звоню папе, чтобы не волновался, где я есть, а потом снова дёргаюсь от звонка телефона.
Руслан…
Смотрю на экран и совсем не знаю, стоит ли брать трубку. В последнее время наши отношения зашли в какой-то непроходимый тупик. Он постоянно намекает на секс, к которому я морально не готова. А он не понимает, что если будет давить и дальше, то вряд ли я буду готова хоть когда-то. А ещё эти глупые претензии по поводу Дамира.
Я очень устала от этого. И хоть мы почти не видимся с ним сейчас, мне нужно от него отдохнуть.
Не решаюсь взять трубку, но точно знаю, что сразу за звонком последует сообщение. И я не ошибаюсь.
Руслан: Малых… Ну поссорились, давай мириться. Вспылил. Ты меня бортуешь постоянно, а у Али каждый день тусуешь. Конечно мне башню срывает! Приезжай, я соскучился.
У меня столько противоречий внутри от всего этого, что я не знаю, какую из мыслей в голове сделать основной, задвинув остальные.
С одной стороны я снова чувствую себя виноватой перед ним. Это состояние перманентно и я не могу от него избавиться. Оно просто есть. Потому что я ведь действительно влюбилась. И мне хочется только лучшего. И он очень профессионально внушает мне, что это я все порчу.
Если бы не моя мама, эта мысль так бы и осталась основной в моей голове. Но я страдательно убираю ее в дальний угол, уговаривая себя, что я не виновата ни в чем. Я просто помогаю другу. Его другу, между прочим. Не могу я бросить человека в такой тяжёлой ситуации, не могу!
С другой стороны мне хочется приехать к нему и просто все забыть. Не держать обиды, не думать, что я виновата. А просто приехать и быть вместе. Если бы я могла быть уверенной, что он снова не будет ко мне приставать…
С третьей стороны мне хочется взять паузу. Отдохнуть. Не отвечать ничего, не писать, не думать. Последнее время я думаю о том, что Руслан вряд ли будет верен мне, если я не соглашусь на секс в ближайшее время. Или если решусь взять паузу. Пусть это будет какой-то проверкой, все равно уже. Просто все очень сложно.
И последняя мысль: закончить все то, что ничего хорошего не приносит. От одного представления всего этого наворачиваются слезы. Мне уже тяжело, даже когда я просто думаю о расставании.
Все эти мысли и эмоции борются внутри меня, по очереди преобладая моим сознанием. Я пытаюсь понять, как поступить правильно, и решаю выбрать третий вариант. И сразу меня колет вина, потому что они там разбираются с обидчиками Дамира, а я решаю взять паузу. С другой стороны, они ведь помогают своему другу, а не мне, так что… Я в этой цепочке никакой роли не играю.
Я: Я не приеду, Руслан. Давай немного отдохнем друг от друга? Не слишком у нас клеится что-то…
Отправляю сообщение и выхожу из автобуса, направляясь к дому мамы.
От Руслана получаю многословное «ок», и снова пытаюсь заглушить в себе дурацкие чувства.
Я ведь правда ничего плохого не делала, да?
Мама встречает меня с широкой улыбкой на лице, которая спадает сразу же, стоит ей на меня взглянуть.
— Мышка, что случилось?! Синяки под глазами, щеки спали, зрачки как будто потухли… Что произошло?!
Я не рассказывала ни папе, ни маме, о том что моего друга избили и он лежит в реанимации.
Папе и не решусь по разному ряду причин, а вот маме выдаю все на духу на ее кухне за чашкой кофе. Тем более что она почти знакома с Дамиром.
На ее лице ужас и даже немного паника, вижу, что и она волнуется. Но поддерживает меня в каждом моём решении. И в паузе с Русланом, и в том, что не бросаю Дамира и продолжаю к нему ходить.
Но мама говорит, что нельзя запускать себя несмотря ни на что. Она отправляет меня в свою огромную ванную, а потом, когда играю с маленьким Яриком, делает мне красивую прическу и даже макияж. Она дарит мне эти волшебные минуты на себя с самого детства. И я действительно чувствую себя принцессой в эти моменты. Даже настроение немного поднимается и я резко начинаю верить в лучшее… Со всем ведь можно справиться, да?
Я провожу у мамы почти целый день. Мне что-то писали подруги, но я даже не открывала мессенджер, так не хотела отрываться от этого замечательного дня.
Когда собираюсь домой и стою на пороге, натягивая обувь, звонит телефон. Неизвестный…
Сердце сразу стучит сильнее, или замирает вовсе, не могу разобрать. Мне кажется, это из больницы, но они ведь могут что угодно сказать мне?
— Да?
— Танцуй, принцесса, очнулся твой принц пару часов как. Противный, спать не хочет, в стену смотрит и ворчит что-то.
У меня прорывается истерический смешок. Дамир такой Дамир… даже в жутком состоянии в реанимации умудряется оставаться собой.
— Пустите к нему?
— Хоть на всю ночь, выходные завтра, все разъехались, а дежурный врач у нас сегодня добрый и отзывчивый. Только если волновать его не будешь, ему нельзя.
— Обещаю, — уже улыбаюсь открыто, а потом кладу трубку и пересказываю все маме.
— Давай отвезу, и Ярик заодно покатается. Десять минут нам дашь?
— Конечно! Я пока схожу сюда в магазин. Надо же хоть апельсинов ему купить…
Глава 25. Дамир
Абсолютно дерьмовое ощущение во рту, в башке и во всем теле.
Кажется, что язык прилип к небу, я пытаюсь его оторвать, но ни черта не получается. Башка трещит так, словно ее кто-то лупит битой. Как и всё тело.
Что. Блядь. Происходит?!
Я пытаюсь открыть глаза, но это кажется пыткой. По ушам бьёт противный писк, который делает состояние только хуже. Мне хреново так, как будто я вернулся в прошлое и сижу дохну от ломки в подворотне какой-то. Но ощущения немного другие…
Прикладываю титанические усилия, чтобы открыть глаза, и сразу морщусь, потому что прямо в лицо бьёт очень яркий свет. Голова просто лопается, мне от этого орать хочется, но из горла вырывается только какой-то жуткий хрип.
Пытаюсь привыкнуть к свету, осматриваюсь, и… Какого черта?!
Я вижу больничную палату, вижу гипс на руке и какие-то присоски на груди. На торсе повязка, рука без гипса отдает острой болью сразу, как пытаюсь ею пошевелить.
Картинки последних воспоминаний врываются в голову. Дикий, подворотня, его щенки, звук ножа, темнота.
Блядь. Ну лучше бы добили.
Как и кто меня нашел-то? Помню крики какие-то, а больше ни черта. Кто-то спас, походу… Знать бы кто.
Ещё один громкий звук бьёт по ушам, я морщусь от очередной порции головной боли, а потом замечаю медсестру.
— Да ты очнулся! — вскрикивает и убегает, опять хлопая этой идиотской дверью. Сука, ну что ж так громко!
— Очнулся… — пытаюсь сказать что-то, кроме хрипов, и в целом почти получается.
Медсестра возвращается через минуту судя по всему с врачом, сраная дверь снова хлопает, раздражая, а я все ещё толком не понимаю ни черта. И это бесит.
— Как зовут тебя? — спрашивает мужик в халате. Светит мне фонарем в глаза, за что мне очень хочется ему втащить, но сука, обе руки нерабочие…
— Дамир. Алиев.
— Возраст?
— В последний раз двадцать пять было.
— В последний раз, это когда? — не перестает задавать вопросы, простукивая мне руки и ноги молотком. Нервы проверяет. Нет их у меня, вообще нет.
— Когда в подворотне от мудаков получал. Я не знаю, сколько провалялся тут.
— Пять дней, почти ничего не пропустил, — хихикает медсестра. Врач что-то говорит ей по поводу лекарств и уходит, а она начинает суетится надо мной, ставя капельницу.
— Дай что-нибудь от башки, а, я сдохну сейчас как болит.
— Тебе бы поспать, парень, организму силы нужны.
— Пять суток спал, сколько можно?
— Ты без сознания был. Это разные вещи.
— Чё со мной? — перевожу тему. Не хочу я спать. А вот узнать, как покалечили, хочу.
— Три ножевых. Бедро, задета артерия, зашили. Живот, часть кишечника задета, тоже залатали. Правое плечо, мягкие ткани, четыре шва. Рука левая сломана, чуть ниже локтя, заживёт. Два ребра сломано, два в трещинах. Без угрозы внутренним органам, если вести себя будешь аккуратно. Пару ссадин помимо всего.