Страница 12 из 24
Одеваясь, Егор вдруг вспомнил о том, что видел перед сном, двумя часами раньше… подозрительное «землетрясение», взрыв, свечение…
«Нет, нет, этого не может быть. Это исключено… пусть будут лучше учения», – утвердительно, отгоняя всякие разные мысли, подумал он. Собравшись на скорую руку и поцеловав жену, он быстро вышел из квартиры. Не прошло и минуты, как он сидел уже в автобусе «Кубань», наполненный такими же, как он, ночными пассажирами (в автобусе было человек пятнадцать). Молча кивнув всем головой, Сомов сразу задумался о своём. Не до этого ему было в первые минуты, чтобы о чём-то интересоваться. Автобус быстро развернулся и тут же помчался в сторону Чернобыльской АЭС.
Вглядываясь в сумрачные, сонные лица сидящих рядом людей, он узнал Камышнева, Усенко, Ковалёва, Бибикова, Колядина. Фамилии многих людей он не знал. Ночная дорога была томительной. Многие сидели, погрузившись в себя. Возможно, оттого что никто не владел информацией в полной мере и поэтому все готовились к какой-то необычной работе, во всяком случае, для себя… Правда, иногда говорили о какой-то аварии. Разговор носил отрывочный характер с длинными паузами, и вообще все были в напряжении. Каждый хотел быстрее попасть на место и понять, что же там на самом деле произошло и какого масштаба авария, с которой все должны встретиться. Во всяком случае, Егор понял, что это всё же авария… Несколько пожарных и сотрудников погибли, а многие находятся в больницах. От этого известия все были в подавленном состоянии… Неизвестность подталкивала к страху, но не за свою жизнь, а за жизнь близких им людей. Размышляя, каждый был при своих мыслях… Конечно, выводов никто никаких не делал, но все понимали, что случилось что-то серьёзное, судя по обстоятельствам.
Глядя в окно автобуса, Егор видел ночной город с его широкими зелёными улицами, проспектами и домами, в окнах которых в редких случаях горел свет. Не подозревая ни о чём, город привычно спал.
«Значит, всё же авария? – тревожной мыслью пронеслось у него в голове. – Но что же такое могло случиться… Нет, нет, этого просто не может быть».
Разные мысли и думы не давали ему покоя. Всё то, что говорили в автобусе его коллеги (да мало ли что они могут говорить), не воспринималось им всерьёз.
«У страха, как говорится, глаза велики. Во многих странах мира, где есть атомные станции, – вспоминая, подумал он в этот момент, – произошло множество аварий различной степени сложности (более 200!), и все они, так или иначе, повлекли за собой очень серьёзные последствия: гибель людей, выброс радиации, долгосрочное загрязнение окружающей среды. Но это у «них», у капиталистов, а у нас такого не может быть никогда, потому что у нас всё самое лучшее и передовое… Нам ведь всегда говорили, что этого не произойдёт…»
Так в думах и размышлениях он и не заметил, как они подъехали к проходной КПП-1.
На контрольно-пропускном пункте на территорию станции прапорщик пропустил только тех, у кого пропуска хранились на этой проходной. Пропуск Сомова, как и большинства других, работавших на третьем и четвёртом блоках, хранились на КПП-2 (то есть на проходной со стороны четвёртого блока), а команды руководства станции пропустить сотрудников через КПП-1 не было. (Связаться с каким-либо руководством не удалось, так как не работала связь.) Поэтому от КПП-1 им снова пришлось ехать на «дежурке» к КПП-2 (ехали мимо пожарной части ЧАЭС – СВПЧ № 2). Возле КПП-2 автобус остановил светловолосый прапорщик, одетый в прорезиненный общевойсковой защитный комплект. Он очень удивился тому, что «дежурка» подъехала к КПП-2, а не к КПП-1; он пояснил, что ему запрещено пропускать людей и транспорт через проходную, рядом с которой произошёл взрыв…
Работникам станции пришлось объяснять прапорщику, что они уже там были и им сказали ехать сюда, мотивируя это тем, что пропуска их здесь. Однако прапорщик отказывался пропускать работников станции ввиду отсутствия какого-либо подтверждающего документа. Пока разыскивали начальника караула, в салон «дежурки» зашёл человек в штатском. Это был мужчина лет сорока. Брюнет, с короткой (под военного) стрижкой. Роста он был чуть выше среднего, с нахмуренным, хорошо загоревшим лицом. Не представившись, он охватил серьёзным взглядом всех пассажиров и, выдержав небольшую паузу, басистым голосом сказал:
– Товарищи! На 4-м энергоблоке произошла авария; очаги пожара локализованы, но остаётся серьёзная радиационная обстановка. Исходя из этого, советую всем сохранять спокойствие и, по возможности, соблюдать меры безопасности. После выяснения всех вопросов с пропусками, вас довезут до штаба гражданской обороны, где вы получите дальнейшие указания. Кроме того, прошу вас воздерживаться от какой-либо паники и лишних разговоров.
После короткого инструктажа, неизвестный мужчина вышел из автобуса. С появлением начальника караула прапорщик открыл ворота, и автобус медленно проехал на территорию станции.
Глава V
«Вот какое учение меня ожидает, – подумал Егор, всматриваясь через окно автобуса в груду развалин 4-го энергоблока. – Такое зрелище вряд ли можно было увидеть даже в самом страшном сне. Что же произошло: диверсия, землетрясение или что-то ещё?»
Мысли путались в его голове и не давали сосредоточиться. Страх и неверие в происходящее отнимали разум, не давая возможности распоряжаться своим телом. Но ещё больший страх был впереди, там, за окном автобуса, в которое он всматривался, где шли невидимые, скрытые, неуправляемые процессы высвобождения большого количества тепловой и лучистой энергии. Егор понимал, что уже через минуту ему предстоит бороться с невидимым злом, злом, которое «выпустили» на свободу. И нет ничего того, что могло бы оградить и спасти его в этот момент. Всё пристальнее всматриваясь в архитектуру станции, он впервые её не узнавал. Потому что атомная станция всегда определялась для него (да и для других) тем фактором, что трубы стоят, но из них ничего не идёт. Поскольку они предназначены для вытяжки воздуха, из которого тянется только криптон-85, и ничего больше, а кругом идеальная чистота. А тут вдруг он видит малиновое зарево в полнеба и то, как из развала поднимается лёгкий, едва заметный то ли пар, то ли дым. Хорошо были видны обнажившиеся блестящие стояки ПВК (пароводяные коммуникации – трубы, по которым вода выходит из реактора). Были видны жёлтые ГЦН (двигатели главных циркуляционных насосов, качающих воду через реактор), так как стен, за которыми они стояли, уже не было, они были разрушены. Один из двигателей, как ему показалось, немного наклонился. Барабаны-сепараторы (ёмкости для охлаждающей воды реактора) также оказались видны. Было очевидным, что коммуникации сильно повреждены.
«Реактор тоже наверняка повреждён, – подумал он, глядя вдаль, – но, видимо, не разрушен и в него подаётся вода», – заключил он с какой-то надеждой.
Было очевидным для него и другое обстоятельство, то, что в результате аварии произошёл выброс в окружающую среду радиоактивных веществ, в том числе изотопов урана, плутония, йода-131, цезия-134, цезия-137, стронция-90. А это значило, что произошёл полномасштабный ядерный взрыв.
«А как же жители города? Они ведь даже не догадываются о том, что произошло», – взволнованно подумал он.
В считанные секунды перед глазами пронеслась вся его жизнь. Он думал в эти минуты не о себе, а о том, что будет с людьми, с его семьёй. В такие моменты личность сама по себе ничто не значит, важнее то, что для тебя дороже и значимее. Егор вспомнил, что ночью, перед сном, открыл форточку, чтобы в квартире было не так душно. И этот факт настолько насторожил его, что хотелось бежать обратно, только для того, чтобы исправить роковую ошибку. Но сделать это в данный момент было невозможно. Через пару минут автобус остановился возле штаба гражданской обороны. Повсюду стояли пожарные машины и другая техника. На территории, среди многочисленных обломков конструкций энергоблока, повсюду виднелись чёрные, переливающиеся на солнышке, куски дымящегося графита, выброшенного взрывом из реактора. Воздух был настолько густой и пульсирующий, что трудно было дышать. Таким он был за счёт ионизированной высокорадиоактивной плазмы.