Страница 11 из 24
«Может, и я получу утром ответ, – размышлял он, – тут ведь, как говорится, дело времени. Что-то подобное у меня, кажется, было: с вечера я ложился, да, да, я вспоминаю… с каким-то нерешённым вопросом, а утром, как это ни странно, встал с готовым решением! В это трудно поверить, но это было… Конечно, все эти явления нужно рассматривать шире, с привязкой к нашему разуму: к биологической, природной и космической целостности, где всё взаимосвязано, хотим мы того или не хотим. Но жизнь и разум на Земле не являются единственными во Вселенной. В качестве доказательства этого утверждения достаточно того обстоятельства, что Вселенная безгранична. Иначе какой бы смысл имела Вселенная, если бы не была заполнена органическим, разумным, чувствующим миром? Влияние на планету Земля «старших планет» очевидно, более того, они активно влияют на человека и его жизнь, сливаясь в единый и мощный энергетический поток. Тут так: от одного нам хорошо, а от другого – плохо. Но даже под влиянием такого мощного потока мы не есть пылинка в этом космосе, а есть целое разумное существо. И этот разум наполняет земную жизнь той реальностью, о которой мы порой не имеем даже малейшего понятия», – заключил он.
Временами, как ему казалось, он проваливался в сон… И все рассуждения его были уже как человека спящего, но сказать наверняка, так ли всё это, он не мог, сам не зная почему. Он всё продолжал и продолжал рассуждать:..
«А может, это вовсе и не разум, а некая биологическая субстанция? – анализировал он. – По этому поводу в научной среде есть множество различных точек зрения, как и то, что в бодрствовании наш разум ограничивается обычными житейскими целями и для этого достаточно, чтобы работало два-три процента мозга. Остальная же его часть должна отдыхать, по причине экономии энергетических затрат, так как работа мозга сопоставима с расходами на двигательную активность. А восстановление биологического процесса мозга, даже на минимальном уровне, есть большая проблема, суть которой также неизвестна. Так вот, эти два-три процента занимаются лишь тем, что принимают информацию из внешнего мира, обрабатывают и посылают сигналы мускулатуре и внутренним органам, чтобы заставить организм приспосабливаться к изменяющимся условиям среды, работая в фоновом режиме на уровне животного мира. Вот так: не больше и не меньше. Конечно, есть и «разумный» мозг, но и он охраняется целой системой механизмов, чтобы не перегрелся и не заклинил в нашей голове. Если не прислушаться вовремя к этой системе и не включить «тормоза», то это может привести человека к нервному истощению и усталости. Всё это может отразиться в определённый момент на человеческом факторе в критических ситуациях».
– Егор, Егор, – слышал он сквозь сон хорошо знакомый ему голос. Он пытался открыть глаза, но какая-то сила не давала ему это сделать… Разум его, занятый анализом сна, всячески сопротивлялся тому, чтобы перестроиться для выполнения новых команд…
– Егор, Егор… да проснись же ты, – будоражила вовсю его Наталья.
Найдя в себе силы, он открыл глаза и, не понимая, что происходит, резко приподнялся, озираясь вокруг.
– Успокойся, успокойся, всё хорошо, – тихо, почти шёпотом сказала Наталья.
– Что случилось? – растерянно глядя на жену, проговорил он.
– Да тише ты, успокойся. Не разбуди Лизу. Там… это, стучит кто-то…
– Стучит, где стучит? – непонимающе произнёс Егор. – Соседи, что ли… – первое, что пришло ему в голову.
– Откуда я знаю – вот, слышишь…
– Кого там ещё принесло… – он начал вставать с кровати, – а который час?
– Не знаю, – чуть раздражённо ответила Наталья, – встань да посмотри…
В это время вновь послышался стук в дверь, но уже более настойчивый и громкий.
– Непонятно, зачем так стучать, – тихо, но недовольно произнёс Егор. – Иду я, иду…
Медленно, чуть шатаясь из стороны в сторону, он подошёл к двери.
– Кто там? – спросил он, не повышая особо своего голоса.
– Младший лейтенант милиции Кравчук, – донеслось глухим, каким-то далёким голосом из-за двери. – Откройте, пожалуйста.
– Кто, простите?
– Младший лейтенант милиции Кравчук, – донеслось опять из-за двери.
Пожав плечами, Егор сделал удивлённое лицо.
– А что, собственно, случилось? – негромко проговорил он. – Почему я вам должен открывать среди ночи?
– Откройте, я вам всё объясню.
После некоторого раздумья Егор всё же снял дверную цепочку, отдёрнул шпингалет и открыл дверь. Тусклый свет коридорной лампочки сразу осветил лицо незнакомца. Это был приятный молодой человек лет двадцати пяти, среднего роста, в милицейской форме и с коричневым планшетом через плечо.
– Здравствуйте! Вы Сомов Егор Александрович? – сухо спросил милиционер.
– Да, это я! А что случилось?
– Собирайтесь, вам нужно срочно поехать с нами. Внизу ждёт служебный автобус. У вас пять минут на сборы.
Не зная, что сказать, Егор смотрел то на милиционера, то на его планшет, в котором он что-то отмечал ручкой.
– Вот, распишитесь напротив вашей фамилии, – сказал он, держа в одной руке планшет, а в другой ручку, – что вы извещены.
– Ничего не пойму, – ответил Егор. – А что случилось, – спросил он ещё раз. – Куда я должен ехать ночью?
Сказав это, он с недоверием всматривался в ночного гостя. Но думать и рассматривать милиционера, дискутировать с ним – не было времени и возможности, потому что, как он чувствовал и понимал, всё это приобретало нешуточный оттенок.
– На станцию, – как бы нехотя, пряча глаза, ответил милиционер.
– На станцию… но, что за спешка ехать ночью на станцию? – всё ещё интересуясь событием, спросил он, переведя дыхание и пристально всматриваясь сначала в листок, а затем в глаза милиционера.
В этот момент он чувствовал, как билось его сердце, как напряглись нервы, порождая в нём не столько страх, сколько непонимание того, что происходит: ночь, стук в дверь, милиция, повестка, поездка… прямо какое-то детективное развитие событий.
– Вы сказали: «Извещены»…
– Извещены, – перебил его милиционер, – это значит, что вас оповестили лично, под роспись, об обязательной явке – вот и всё. Всякие другие «предложения» не рассматриваются и не принимаются в ваших же интересах. Надеюсь, я говорю очень понятно…
– Ну да. Понятней некуда, – с некоторой осторожностью произнёс Егор. – Так я всё же не понял, что за спешка…
– Учения, – коротко произнёс милиционер.
– Учения? Странно, – с недоверием и даже сомнением произнёс он. – У нас никогда не было никаких учений…
Расписавшись напротив своей фамилии, он бросил беглый взгляд на списочный состав… Некоторые фамилии показались ему знакомыми…
Эти люди, размышлял он, сейчас будут там же, где будет и он… может, и правда учения.
От этого ему стало намного спокойнее, но не то чтобы совсем, во всяком случае, появилась уверенность в том, что это связано действительно с неким событием, пусть даже и «учением», а вот каким, он пока не знал.
– Скажите, а что за учения? У нас…
– Внеплановые, – резко, как бы ставя точку, ответил милиционер. – Это всё, что я могу вам сказать.
– Извините, а который час?
– Три часа двадцать четыре минуты, – сказал милиционер, посмотрев на свои часы. – И, пожалуйста, больше никаких вопросов, поторопитесь…
– Да, да… понял, я быстро. Буду через пять минут.
Закрыв дверь, он прошёл в комнату и начал думать, что делать и как ему поступить… Мысли не давали покоя…
– Кто это там? – приподняв голову с подушки, шёпотом спросила жена.
– Чертовщина какая-то…
– Что ты сказал?
– Я сказал, что всё это похоже на какой-то сон… спи, спи, всё нормально. Вызвали срочно на станцию. Мне ехать надо. Машина ждёт…
– Какая ещё машина? Куда ехать? – взволнованно, приподнимаясь с кровати, спросила Наталья. – Ты посмотри на время…
– Лежи, лежи. Я всё сам… на работу вызвали срочно, спи.
– На работу? Ночью?
– Я удивлён ещё больше тебя… Милиционер говорит… вроде как учения… короче, не знаю… У нас никогда не было никаких учений…