Наказание для вора

Кивнув, давая понять, что призыв о помощи услышан, лис поудобнее перехватил подносы и вышел в зал. Уже через мгновение он готов был проклясть Мэла, его подружку и свою готовность помочь товарищу. Хотелось развернуться и, как Мэл, с криками умчаться на кухню, но гордость и данное слово заставили Лена быстро разнести готовые заказы и походкой уверенного в себе оборотня направится к столику под номером пять, где его ожидали две очаровательные дамы. Вытащив из кармана мерзкого красного фартука с кругом из роз — эмблемой кафе — два меню, он протянул их девушкам с дежурной улыбкой:

— Доброго вам дня, леди, что будете заказывать?

Кэтрин не глядя взяла меню и засунула в него свой носик, а вот эльфийка осталась верна себе и, подперев голову рукой, воззрилась на него так, как пустынные эльфы смотрели на Оазис Мечты.

— На ваш безукоризненный вкус, — протянула ушастая своим мелодичным голосом и улыбнулась, отчего шедший мимо оборотень-сокол засмотрелся на нее и врезался в соседний столик.

— Вот это, это и это, — ткнула в пункты меню Кэтрин, возвращая книжицу, и, не обращая внимания на Лена, продолжила с эльфийкой разговор о платьях. Та же, напротив, и не думала отводить взгляд своих сапфировых глаз: Лен чувствовал их спиной, пока шел к кухне. Значит, на его «безукоризненный вкус»?

Когда лис поставил поднос с заказом на пятый столик, брови эльфийки изогнулись изящным золотым луком. Лен мысленно улыбнулся, предвкушая развлечение. Перед Кэтрин стояла ее дежурная чашка кофе и два кусочка пастилы, а перед остроухой — тарелочка с остро пахнущим куском коричневой жижи. Да, он специально! Судя по взгляду эльфийки, она верно поняла посыл. Лен ловко забрал пустой поднос, привычно пожелал приятного аппетита и исчез из поля зрения леди. Выпихнув в зал Мэла обслуживать оставшиеся в столики (в качестве платы за услугу спасения), Лен через щель в двери кухни наблюдал за эльфийкой. Предчувствие не обмануло лиса, и остроухая все же не убоялась попробовать экзотический десерт — один из южных рецептов, очень своеобразный и редко заказываемый. Не зря!

Закинув маленький кусочек в рот, эльфийка скривилась так, словно ее пытали. Лену даже стало интересно: заплачет или нет? Потому как вещица была настолько горькая, что даже самые извращенные гурманы ели ее редко и мало. Но остроухая оказалась достойной дочерью своего народа и не только прожевала первый кусочек, но и отломила второй. За полчаса, пока ее собеседница о чем-то не переставая трещала, эльфийка съела всю свою порцию. Лен даже зауважал ее немного. А когда пришло время расплачиваться, и Кэтрин не глядя кинула ему пару золотых, эльфийка прожгла его взглядом, говорящим о том, что ему еще это припомнят и умирать он будет долго и в муках.

— Спасибо, я у тебя в долгу, — выдавил Мэл, наблюдая через витрину кафе, как девушки садятся в экипаж и уезжают. Лен лишь скривился, услышав очередную пафосную фразу из уст друга.

— И чего ты так трясешься? Не съест же она тебя!

«В отличие от моей эльфийки», — добавил мысленно лис.

— Я не могу. Чувствую себя дураком рядом с ней, все начинает валиться их рук, мысли путаются, — подавленно объяснил Мэл и взъерошил волосы.

— Безумие.

— Любовь, — тихо поправил человек, опустив взгляд. Лен фыркнул, не сдержавшись. Он не мог понять, как можно полюбить того, с кем даже не общался. Мэл ведь не знает ничего о Кэтрин: какой она человек, какой у нее характер, как она поступит в той или иной ситуации. Они ведь не то, что не знакомы, они даже парой фраз никогда не обменивались. Да Лен про новенькую больше знает, чем Мэл про свою ненаглядную Кэтрин!

* * *

На следующий день история повторилась с той лишь разницей, что к фразе «на ваш безукоризненный вкус» прибавилось «но то, что я еще не пробовала». И Лен с готовностью исполнял волю прекрасной леди. А потом смотрел, как она давится, но ест очередной «шедевр». За остаток недели он успел познакомить эльфийку с самыми специфичными десертами в меню и у него на очереди еще было с десяток. Но остроухая с упрямством, присущим лишь ослам и светлым эльфам, продолжала вместе с Кэтрин наведываться в кафе каждый вечер. Глядя на нее, Лен прилагал усилия, чтобы загасить в душе огонек уважения. Нет, никто и ничто в жизни не заставит его хорошо относится к эльфам, тем более, знатным! В конце концов, ее упрямство и воля (попробуй сожрать не поморщившись кислющую южную грушу в лимонном соке) не избавляли остроухую от пороков ее народа: высокомерия, самоуверенности и заносчивости.

Так что Лен даже ее имя не стал выяснять, тем более, она была, что говорится, не их поля ягода, хоть и училась на факультете стражей. Ни Мэл, поглощенный созерцанием своей ненаглядной Кэтрин, ни Дель, с головой уходивший в учебу, также не стремились к общению с эльфийкой. А вот Реб пару раз глянул на нее странно. Словно был знаком с ней. Эльфийка, к слову, разок ему кивнула, когда встретилась взглядом. При этом никаких действий, направленных на сближение, Реб не предпринимал и на новенькую однокурсницу смотрел не как на свежий объект для ухаживаний, а как на равную. Лен терялся в догадках, он кожей чувствовал, что между ними что-то есть, но точно не короткий роман. Мысль о нем лис сразу же отверг. Слишком умна и горда была эльфийка, чтобы стать очередной подружкой на ночь для легкомысленного дракона. Так что Лен себе даже думать запретил об этом, продолжая перебирать варианты. Вот что их может связывать? Бастарда принца драконов и эльфийскую леди? После падения Поднебесного Чертога, когда выжившие необращающие сплотились вокруг последнего драконьего семейства и провозгласили Зорда Керианского своим королем, границы нового королевства тут же были закрыты, а всякое сообщение с другими народами — прекращено. А уж когда пошли слухи о жестокости и деспотичности нового правителя, то многие государства и сами не пожелали поддерживать связи. В их числе был и Рассветный Лес. Если жители Небесного Чертога были для эльфов братьями по бессмертию и мудрости, величественными властителями небес, то нынешняя горстка полукровок, не способных к обращению в истинный облик, и семейка дракона-садиста вызывала лишь брезгливость. Лен не раз становился свидетелем подобных разговоров между дивными и видел, как относятся к Ребору, приходившимся внуком убитому королю. Да, Зорд Керианский, изгнанный в своем время из Чертога за преступления против совести (хорошая формулировка, никаких лишних подробностей), проправил всего лишь с полсотни лет и был убит в своем собственном кабинете два года назад. После чего между его «скорбящими» родственниками началась борьба за власть. Старший внук короля, Мард, пошел против собственного отца, Решта, тот в долгу не остался, заодно попытался приструнить остальных сыновей, которые успели уже между собой поцапаться. Да тут еще и жена Решта, Гертия, встряла и дочерей подговорила. Как итог — борьба за трон прямо над остывающим трупом короля. Ребор оказался самым ушлым и сбежал, не желая участвовать в семейной грызне. Будучи бастардом сына короля, к тому же самым младшим, он последним мог претендовать на корону, но пешкой в политической игре стал бы точно. Вот только характер у дракона был не такой, чтобы быть марионеткой. Скорее, думалось Лену, он начнет свою игру, если поймет, что ему хватит сил. Но, как бы там ни было, в Рестании и других королевствах к Ребору отношение было ничуть не лучше, чем к Делю, которого люди и нелюди опасались из-за плохой репутации ликанов, много столетий третирующих центральные земли. Так что идей, что может связывать дракона и эльфийку, не было. И Лен постарался выбросить это из головы. В конце концов, у Реба было много тайн в прошлом, и лис был не настолько глуп, чтобы совать в них свой длинный нос, а эльфийка и вовсе не заслуживала его внимания.

Тем временем, совершенно незаметно пролетела первая учебная неделя, отметившаяся лишь тем, что Реб с Леном привычно схлопотали наказание за подкинутых за шиворот Сатиэлю жуков — месть за вылитые в сумку Мэла чернила. Поэтому все выходные дракону с лисом предстояло провести в библиотеке, писать реферат по экономике.