Гнев

Сегодня ночью мятежники проникнут во дворец, который когда-то был её домом. И Аврора будет той, кто откроет дверь. Или врата, так сказать.

Аврора замедлила шаг и встретилась взглядом с Джинкс, ведьма кивнула в знак готовности. На лице подруги не отразилось ничего, кроме уверенности. Присутствие Джинкс рядом с ней немного успокаивало нервы Авроры, но с Кираном она чувствовала бы себя лучше, и в то же время хуже. С ним всё было… сложно. Они всё ещё казались частью той же самой команды. Они взяли на себя обязательства по тому же самому восстанию. Они даже спали под крышей одной и той же гостиницы. Но это единственное, что осталось прежним.

Их взгляды редко встречались, да и когда встречались, его глаза были непроницаемы. Он любой ценой избегал оставаться с ней наедине, быстро исчезая после встреч с мятежниками или с другими охотниками. Девочки спали вместе, как и предполагалось изначально, и та ночь, которую она провела в комнате Кирана, была больше похожа на сон, чем на воспоминание. Словно и не было тех недель, что они провели вместе в диких землях. Он вычеркнул её из своей жизни, как будто она была не более чем сноской в длинной истории.

Так что было к лучшему, что он был назначен частью группы проникновения. Она беспокоилась о нём, о риске, на которой пошло восстание, но если он уйдёт с мятежниками, то не сможет помешать её собственным планам. На их встречах было решено, что Аврора «слишком ценна», чтобы внести свой вклад в миссию, кроме самого необходимого — а следственно их с Джинкс нынешний подход к дворцовым вратам, которые могли быть открыты только кем-то из Паванского рода (или кем-то, кто владел магией небесного огня, как они).

Но она уже не была той Авророй, которая выросла в Паване, вынужденная из опасения позволять другим принимать её решения. Она перестала видеть свою ценность в виде приза, который нужно держать подальше и охранять, и лишь иногда играть, создавая видимость в нужное время. Авроре ещё предстояло многому научиться, но в одном она была уверена: ценность человека остаётся неизмеримой, пока он не сделает что-то стоящее. Иногда самое главное, что человек мог сделать, это просто появиться. А Аврора Паван отсутствовала достаточно долго.

Сегодня вечером она поможет миссии восстания, но она также возьмёт на себя миссию по своему собственному выбору.

— Готова? — спросила Джинкс, нарушая молчание.

Аврора кивнула. Она была готова к этому уже несколько дней. Только разум и страх перед последствиями помешали ей ворваться во дворец несколько дней назад.

Зная, что грохот грома над головой послужит лучшим прикрытием для их миссии, они подождали, пока не начнётся следующий раскатистый грохот, а затем перешли на тяжёлый бег. Они вынырнули из-за изгиба стены, и, как и обещал Тавен, только один человек стоял на страже у врат дворца, все остальные разошлись по своим местам на время бури. К тому времени, когда солдат перевёл взгляд с неба на них, было уже слишком поздно. Джинкс протянула руку, словно собираясь послать воздушный поцелуй, но вместо этого с её ладони, словно туман, заплясал мелкий порошок. Солдат жадно втянул воздух, чтобы закричать, вдыхая зачарованный Покой Резны, и прежде чем его язык успел хоть что-то произнести, он провалился в глубокий сон, неловко раскинув руки и ноги по мокрой траве.

Аврора быстро взглянула ему в лицо, но не узнала, поэтому с помощью Джинкс они отнесли его ближе к стене и осторожно уложили в тени. Джинкс дала ему достаточно большую дозу, чтобы он пролежал без сознания несколько часов.

Небо над головой выглядело так, словно звёзды плакали — гигантские сверкающие слёзы падали на невидимый барьер. Аврора тихо присвистнула, давая понять, что всё чисто. Звук был едва различим за шумом бури, но где-то там к ней бежали товарищи-повстанцы. План состоял в том, чтобы проникнуть во дворец и похитить, по крайней мере, одного из Локи, чтобы использовать его как знак доверия в своих попытках установить контакт и заключить сделку о мире с Повелителем бурь.

Аврора старалась не думать об этом, о том, что они отдают человека безумцу, который опустошил деревни по всему континенту Каэлиры, который стёр город Локи с лица земли так же основательно, как и город Калибах был разрушен два десятилетия назад. Локи творили ужасные вещи с народом Павана, с солдатами её города, возможно, с её собственной матерью и, конечно же, с Новой.

Теперь она должна была бороться за них.

И более того, она старалась вообще не думать о Повелителе бурь, потому что мысли о нём заставляли страх просачиваться из тёмных мест её души. У них был общий дар — у неё и у этого безумца, — и если она позволяла себе слишком долго думать об этом, то начинала беспокоиться, что однажды его судьба станет её судьбой. Об этом страхе она подумает в следующий раз.

Аврора шагнула вперёд и осмотрела дворцовые врата, их часовой механизм небесного огня был таким же ослепительным, как и в детстве. Она услышала тихий стук шагов и поняла, что остальные крадутся за ней, стараясь держаться в тени.

— Ты уверена, что справишься, охотница? — протянул низкий женский голос.

Аврора оглянулась и встретилась взглядом с чернильно-чёрными глазами, обрамленными длинными ресницами. Остальная часть лица говорившей была скрыта матерчатой маской. Длинные тёмные косы рассыпались по плечам, обтянутым толстой чёрной кожаной броней. Даже без этих подсказок Аврора знала, кто её допрашивал.

Зефир.

Аврора открыла рот, чтобы ответить, но тут заметила знакомую пару карих глаз прямо за спиной Зефир и забыла о своих намерениях. Эти глаза так много значили для Авроры — приводили в бешенство, манили и, прежде всего, успокаивали. Теперь они были просто ещё одной частью хаоса, ещё одним обстоятельством, от которого ей приходилось защищаться. Молчание, должно быть, длилось слишком долго, потому что за неё ответила Джинкс:

— Она справится.

Аврора хотела бы быть такой уверенной в себе. Ей потребовалась вся её концентрация, чтобы удержать бушующую в небе бурю от проникновения в её мысли и эмоции. Магический барьер над головой на этот раз был другим, более лёгким, удерживая худшую часть небесного огня на расстоянии, но позволяя дождю проскользнуть. Как ни странно, дождь не падал прямо, а собирался поперёк барьера, как роса на листе, и медленно стекал, когда вода становилась слишком тяжёлой. Время от времени крупные брызги попадали ей на руку, голову или спину, пропитывая кожу, волосы или одежду. Более лёгкий барьер также позволил большей части сознания бури проползти через него, и она чувствовала, как буря напевает ей, потрескивая в воздухе вокруг них.

Закройся от всего.

Аврора шагнула к вратам. Восемнадцать лет сомнений и тревоги бурлили в её животе. Она не могла вспомнить, сколько раз в своей жизни она смотрела на небесный огонь, работающий в этих вратах, и отчаивалась, что никогда не сможет использовать их, не обладая силой своих предков.

Теперь всё было по-другому. Теперь она была другой. Во всех отношениях. Но она надеялась, что шторм небесного огня, бившийся в её груди, каким бы необычным он ни был, всё же позволит ей открыть врата. Вообще-то она уже пообещала восстанию, что так и будет. А если нет, то нет никакой гарантии, что они не предложат её в качестве следующего козыря.

Она сконцентрировалась, сосредоточившись на чужеродной энергии, которая жила в её груди, и положила ладонь на холодное стекло и металл, из которых состояли врата. Буря в её груди не была полностью отделена от неё, и не была полностью вплетена в её тело. Но когда она потянулась к магии, та мгновенно наполнила её. Аврора втянула в себя воздух, ошеломлённая силой непохожести, которая пронзила её. Чувство превратилось в тревогу, когда она почувствовала ответную вспышку магии от бури над головой. Наверху прогремел гром, даже земля под её ногами, казалось, задрожала. Небесный огонь пронёсся по небу, взывая к ней. Она откинула голову назад, задыхаясь. Она чувствовала так много — клубящиеся облака в небе, деревья, дрожащие на ветру, и все маленькие души, сидящие на корточках в своих домах, задаваясь вопросом, будет ли сегодня день, когда ещё одна буря прорвётся через барьер Бурерождённых.