Страница 50 из 79
Когда производство на «Авиастаре» фактически остановилось, семьи многих рабочих завода жили за счет заработка своих жен, работавших в сфере образования.
Новый район притянул тысячи молодых семей из соседних деревень, потому что на заводе была высокая зарплата, и у рабочих, казалось, было надежное и спокойное будущее. Эти семьи также поселились здесь, потому что в те времена, когда в стране ощущалась серьезная нехватка жилья, рабочим «Авиастара» давали квартиры в Новом городе с учетом количества детей в каждой семье. Таким образом, в семьях росло число детей, ведь благодаря этому можно было улучшить жилищные условия. Растущее число «квартирных детей» повысило спрос на учителей, который частично пополнялся за счет жен заводских рабочих. Вскоре в Новом городе открылось 49 детских садов со 150–200 детей в каждом.
Теперь, в начале 1996 года, начались задержки в выплате зарплаты и учителям. Многие семьи остались без источников дохода. Семьи начали делиться продуктами и закладывать свои ценные вещи. В марте 1997 года учителя десяти школ Нового города устроили забастовку. Она была прекращена, когда местное начальство пообещало платить зарплату вовремя, но соглашение было тут же нарушено.
К маю 1998 года городские учителя уже четыре месяца не получали зарплату. Небольшая группа учителей устроила кратковременную голодную забастовку, и в результате задолженность в выплате зарплаты сократилась до двух месяцев. В июне, когда учителя не получили летние отпускные, сорок учителей разбили палатки перед зданием областной администрации и организовали четырехдневную голодную забастовку. Они получили свои летние отпускные в сентябре. В октябре им заплатили за май, но не за сентябрь и октябрь. В конце октября руководители Заволжского стачечного комитета, основу которого составляли стачечные комитеты, выбранные в школах в прошлом году, стали угрожать устроить новую забастовку. В ответ на это городские власти заявили, что они не могут платить зарплату, потому что у них нет средств. Сколько у них денег было на самом деле, точно не известно. Бюджетные данные Ульяновской области оставались недоступными не только для обычных людей, но и для журналистов и депутатов областного парламента. Один из пунктов бюджета назывался «непредвиденные расходы», и никто не знал, что туда входило. Другой пункт назывался «поддержка средств массовой информации», и здесь также была полная неясность. Одной из крупнейших компаний области была фирма «Продовольствие», которой принадлежали магазины, автозаправочные станции и коллективные хозяйства и которая продавала продукты областным школам, больницам и детским домам. Главным акционером этой компании было областное правительство. Директор фирмы Олег Горячев был сыном губернатора Юрия Горячева. Компания оказалась очень прибыльным предприятием, но в областном бюджете не было и намека на прибыль.
Компания постоянно тратила бюджетные деньги не по назначению. В ходе обсуждения выполнения бюджета области на первую половину 1998 года было установлено, что по некоторым статьям бюджета вложение средств отсутствовало, в то время как по другим статьям финансирование превышало норму на 60 %[112].
Все это было известно отчаявшимся учителям, которые в 10 из 17 школ Заволжского района решили объявить забастовку.
В школах, которые объявили забастовку, учителя встречались с родителями, объясняя им, что не смогут выполнять свои обязанности по отношению к детям в период забастовки, и просили родителей держать детей дома. Единственной проблемой на тот момент был вопрос, следует ли наряду с отказом от работы объявить также голодную забастовку. Учителя боялись голодной забастовки. Годы лишений для многих из них обернулись сердечными заболеваниями, гастритами, диабетом и гипертонией. Но учителя видели, что их отказ от работы может не дать серьезных результатов. Они также знали, что в связи с забастовкой 15 000 детей окажется на улице и не хотели, чтобы такая ситуация продолжалась бесконечно.
17 ноября 465 учителей договорились на следующий день начать бессрочную голодовку.
Вечером 17 ноября Моторин был дома со своей семьей, готовясь участвовать в этой акции. Про себя он считал, что голодная забастовка была бессмысленной, но, как бывший военный и член стачечного комитета, он не мог оставаться в стороне, в то время как его коллеги-женщины собирались рисковать своими жизнями.
Утром 18 ноября бастующие учителя собрались в десяти участвующих в забастовке школах. Они принесли с собой раскладушки, матрацы, простыни, а также бутылки минеральной воды и витамины.
Моторин отправился в школу № 20, где он преподавал ОБЖ (основы безопасности жизнедеятельности) и был избран членом стачечного комитета. В здании было холодно, так как школа № 20, как и любая другая школа, пыталась сэкономить деньги на топливе. Тепло одетые учителя устраивались в самых теплых классах на третьем этаже. Моторин и другие учителя-мужчины собирались спать в одном классе, а женщины — в двух других.
Опираясь на свой военный опыт, Моторин предупредил учителей, чего можно ожидать. Он сказал, что на третий день голодания организм в поисках пищи начинает отравлять себя, и самый лучший способ выжить — это спокойно лежать, не двигаясь.
Моторин, однако, не последовал собственному совету. Штаб забастовки находился в школе № 72, в другом конце Нового города, и Моторин отправлялся туда вместе с Галиной Мухиной, еще одним членом стачечного комитета, не реже одного раза в день. Это означало подъем на три лестничных пролета в обоих концах. Поход занимал полчаса в один конец, и Моторин продолжал курить.
Зрелище почти 500 учителей, устроивших голодную забастовку, и поразило, и испугало городские власти. Представители районного управления образования ходили из одной школы в другую, пытаясь отговорить учителей от голодовки. Они говорили: «Женщины, пожалейте себя, у вас и так хронические заболевания. Вы заболеете. Кто позаботится о ваших детях?»
Когда учителя спрашивали, когда они получат свою зарплату, официальные представители отвечали, что им заплатят, как только появятся деньги.
Весть о голодной забастовке поразила Ульяновскую область. Местное радио и телевидение подробно освещали происходящее, журналисты брали интервью у школьников, их родителей, у бастующих учителей, и по всему городу люди доказывали, что при коммунизме жизнь была лучше. В то же время по каналу ОРТ стали рассказывать об этих событиях всей стране.
Учителя надеялись, что голодная забастовка заставит изменить отношение местных властей, но, несмотря на гласность, местные политические лидеры, включая губернатора, отказались встречаться с учителями, очевидно рассчитывая на то, что те вскоре обессилят.
На второй и третий день голодной забастовки к учителям часто приходили ученики. Учителя шутили и пытались улыбаться, но дети, глядя на ослабленных учителей, были подавлены. Одна группа школьников написала городским властям, угрожая также устроить голодную забастовку.
В это время учителя школы № 20 измеряли друг другу давление. Первые данные показали, что давление Моторина заметно повысилось. Когда у некоторых учителей появились опасные симптомы, они были освобождены от забастовки. В школе № 20 Нахиль Прокуров, учитель географии, отправился домой после того, как у него открылась язва. Несмотря на то, что он срочно нуждался в медицинском лечении, у него не было 800 рублей, чтобы заплатить за лекарства, поэтому он не поехал в больницу. В школе № 63 у Людмилы Абрамченко, одного из лидеров забастовки, резко повысилось давление. Она не могла разговаривать и страдала от сильнейших головных болей. «Скорая помощь» отвезла ее домой, где она постепенно начала принимать пищу. В субботу 21 ноября учителя написали жалобу в Красный Крест и в Комитет ООН по защите прав человека; родители, у которых были дома компьютеры, отослали ее. После этого в школы стали поступать звонки из этих организаций, которые поддерживали боевой дух голодающих учителей.
112
Из-за нехватки финансирования пришлось прекратить сооружение нового моста через Волгу, который был крайне необходим, чтобы можно было отремонтировать старый мост, построенный в 1956 году. Он находился в таком плачевном состоянии, что тяжелым грузовикам разрешалось ездить по нему только ночью, когда движения было меньше. Ульяновские водители считали, что мост может рухнуть и машины упадут в Волгу. В начале 1999 года центральный пролет нового моста стоял посреди реки.